Когда он вышел к шоссе, его чуть не ликвидировала охрана какого-то генерала, который проезжал мимо…
Таран в небе – крайне опасный приём воздушного боя, не сулящий ничего хорошего не тому, кого таранят, ни тому, кто таранит, поэтому применяется он редко и лишь тогда, когда другого способа остановить врага не осталось. Самым опасным считается таран на большой высоте: даже если лётчик выпрыгнет с парашютом, шансов остаться в живых у него не много. До 11 августа 1941 года в истории моровой авиации высотных таранов не было, но в восьми километрах над Москвой старший лейтенант Алексей Катрич винтом своего МиГа отрубил хвост вражескому самолёту, а сам благополучно вернулся на свой аэродром. Спустя полмесяца Катрич повторил свой подвиг и получил Звезду Героя.
Детство
Алексей родился 25 октября 1917 года в селе Алексеевка в 70-ти верстах от губернского Харькова. По семейному приданию последние оставшиеся после схваток с османами гайдуки Катрич перебрались в Российскую империю из Сербии. Отец, Николай Григорьевич, работал лесничим, мать, Анна Яковлевна, вела хозяйство. Школы в Алексеевке не было, и когда Алёше исполнилось 7 лет, пришлось отправляться за 15 вёрст от родного села в Высокополье: там была семилетка с интернатом, в рабочие дни дети со всей округи учились, а на выходные родители забирали их домой. Время было голодное, Алексей решил, что всему виной плохая организация сельского хозяйства, подумал, что он сможет что-то исправить, пошёл работать в колхоз «Червонный факел» и попросил направление на вечерний рабфак Харьковского зоотехнического института.
«Комсомольцы – на самолёт»
В 1931-м IX съезд ВЛКСМ постановил взять шефство над ВВС РККА, выдвинул лозунг «Комсомольцы – на самолёт», и пообещал подготовить 150 тыс. пилотов. Молодёжь толпами повалила в аэроклубы и к парашютным вышкам в парках культуры, но Катрич летать и не думал, всеобщему ажиотажу не поддался, продолжал учиться и работать в колхозе. Однако в ноябре 1935-го Алексея, которому только что исполнилось 18, вызвали в райком и вручили комсомольскую путёвку в Чугуевское училище, где готовили лётчиков-истребителей. В 1938 году лейтенанта Катрича распределили в 27-й истребительный авиаполк 6-го истребительного авиакорпуса Московской зоны ПВО. На вооружении полка были истребители И-16 конструкции Николая Поликарпова – строгие в управлении и не прощавшие ошибок самолёты.
В конце 1940-го полк перевооружили на истребители-перехватчики МиГ-3 конструкции Артёма Микояна и Михаила Гуревича. Самолёт разрабатывался для работы на больших высотах, и именно на 8 километрах он разгонялся до 640 км/час, но на средних высотах, где велись воздушные бои в ходе той войны, уступал большинству истребителей воющих держав. В управлении МиГ тоже был не прост, но, как говорили лётчики, если ты научился летать на «ишаке», сможешь летать даже на табуретке. В 1939-м Василий познакомился со строгой и неприступной Тамарой. Они поженились, в 1940-м у них родился сын Борис. В 1941-м за месяц до начала войны Катрич вступил в партию, стал заместителем комэска.
Вражеские бомбардировщики в небе над столицей
Когда война началась, то Тамару с годовалым Борей эвакуировали на Урал. После того, как 16 июля 1941-го немцы взяли Смоленск, до Москвы по земле оставалось 400 км, а по воздуху – около 350. В ночь на 22 июля вражеские бомбардировщики впервые появились в небе над столицей и за 5 часов сбросили на город 5 тыс. зажигательных и 750 фугасных бомб, убив 130, и тяжело ранив 241 жителя Москвы. За месяц немцы ещё 18 раз посылали на Москву до двухсот бомбардировщиков. В Москве соблюдалось строжайшее затемнение. Город защищала армия противовоздушной обороны Московской зоны, куда входили 1-й и 6-й корпуса ПВО, всего 600 истребителей, больше 1000 зениток различного калибра, 330 зенитных пулемётов, 8 РЛС, 124 аэростата заграждения, 600 постов воздушного наблюдения, оповещения и связи. Казалось бы, столица надёжно защищено с воздуха, однако немцы, используя для наведения на цель передовые разработки – радиолокационные станции, к Москве прорывались. Кроме вражеских истребителей опасность представляли и собственные зенитки: во время первых налётов немцев на Москву в горячке боя не всегда успевали координировать действия разных родов войск. В таких условиях даже обнаружить в воздухе вражеский самолёт было большой удачей. Лётчиков, умевших летать ночью и самолётов, оборудованных специальными приборами, было очень мало.
Корреспондент газеты «Вечерняя Москва»
11 августа, рано поутру, чтобы застать лётчиков на аэродроме, в 27-й ИАП прибыли корреспонденты газеты «Вечерняя Москва». На стоянках несколько истребителей, ожидая сигнала на взлёт, сидели в кабинах. В кабине лейтенанта Катрича репортёр увидел газетную вырезку со статьёй о Николае Гастелло, который 26 июня на горящем бомбардировщике ДБ-3Ф конструкции Сергея Ильюшина таранил вражескую танковую колонну. Катрич пояснил, что знает, как действовать, если в бою закончатся боеприпасы, а потом рассказал, как заходить на таран вражеского бомбардировщика, и как рубануть его по хвосту своим воздушным винтом. Рассказ прервал радист, подбежавший к самолёту с трубкой полевого телефона. Выслушав приказ, Катрич коротко ответил: «Есть вылететь в район К и уничтожить противника».
Приказ вылететь на перехват
В тот день в 9.30 утра дальние посты ВНОС доложили, что к Москве на большой высоте движется вражеский двухмоторный самолёт, скорее всего, разведчик Dornier Do 17F-1, чтобы днём определить координаты целей, по которым ночью будет нанесён бомбовый удар. Приказ вылететь на его перехват и получил Катрич. Коротко попрощавшись с газетчиком, он вырулил на взлётную полосу, но ведомый лейтенант Медведев взлететь не смог: двигатель А-35 конструкции Александра Микулина довольно часто подводил лётчиков, и Катрич полетел один. Do 17F-1, который сами немцы прозвали «карандашом», Катрич обнаружил почти случайно над железной дорогой Москва – Ленинград в районе станции Бологое. МиГ шёл ниже со стороны солнца, и немецкие лётчики его не видели. Заходить в лоб было опасно: у Do 17 было четыре курсовых 7,92 пулемёта MG 15. Чтобы атаковать, Катрич поднялся почти на 9 км – вот когда пригодились высотные качества МиГа. Большим недостатком для таких полётов было то, что кабина МиГ-3 была негерметична и не отапливалась. Поэтому лётчик надевал меховые унты, тёплые ватные брюки и меховую куртку, тёплые шлем и перчатки. Всё это одеяние затрудняло движения, но всё равно Катрич замёрз. Кислородного оборудования тоже не было, и на большой высоте самолётом было трудно управлять. Катрич приблизился к разнесённому хвостовому оперению на 100 метров, и открыл огонь. Длинной очередью он повредил левый двигатель и убил стрелка-радиста. Когда до бомбардировщика оставалось не больше 50 метров. Катрич нажал на гашетку, но пулемёты молчали – на такой высоте замёрзла смазка пушки.
Решил идти на таран
В то время считалось, что на такой высоте при совершении тарана погибнут оба самолёта, а парашюты лётчиков не спасут. Однако Катрич решил идти на таран. Он максимально сблизился с Do 17, уровнял с ним скорость, а потом винтом отрубил врагу стабилизатор хвостового оперения. Вражеский самолёт моментально потерял управляемость, скорость его резко упала, и, чтобы не врезаться в него, Алексей на вираже ушёл вверх и выровнял самолёт. Немец начал стремительно терять высоту, врезался в землю и взорвался. Катрич не видел, чтобы кто-то из экипажа выпрыгнул с парашютом. Воздушный винт МиГа был повреждён, но Катрич долетел до своего аэродрома, благополучно приземлился и доложил приехавшему в полк командиру 6-го корпуса ПВО полковнику Ивану Климову, что Do 17 сбит, и из экипажа, скорее всего, никто не выжил.
Катрич потом говорил, что ему повезло четырежды. Первый раз, когда он заметил белый шлейф от самолёта, который шёл на высоте около 8 км, и что МиГ позволил обеспечить превышение. Второе везение – солнце светило в затылок: немцы Катрича не видели, а он их видел, и понял, что они снимают железную дорогу. Третьим везением было то, что первой же очередью он убил стрелка, и тот не мог ему помешать, и повредил двигатель. Четвёртый раз повезло, когда таранил, но остался жить, и что так виртуозно подойти к немцу и срезать его хвост помогла выучка воздушных парадов над Краской площадью, когда тренировались идти в сантиметрах друг от друга, да ещё и выделывать разные фигуры.
Заслужил славу везунчика
Когда Катрич после доклада Климову подошёл к своему самолёту, повреждённый винт уже лежал на земле, фотограф из «Вечерней Москвы», который решил дождаться возвращения лётчика с боевого задания, щёлкнул Катрича рядом со снятым винтом, и уже назавтра газета поместила на своих страницах интервью и несколько фото. Катричу повезло и в пятый раз: на складе оказался запасной винт, и техники быстро поставили его на место. Других повреждений у МиГа не было, и уже следующим утром Катрич снова поднялся в воздух на боевое дежурство. 12 сентября он вновь на большой высоте таранил двухмоторный бомбардировщик Heinkel He 111, вышел победителем, остался в живых, и заслужил славу везунчика.
Его сбил другой «мессер»
27-го октября Катрич сбил истребитель Messerschmitt Bf 109, но его само сбил другой «мессер» – ведомый опять не доглядел. Катричу пришлось прыгать с парашютом. Было уже холодно, приземлялся Катрич на лёд, и удар был довольно приличный. Перед вылетом его немного задержал политрук, он очень торопился, и плохо привязал унты, а пока опускался, один сорвало ветром. Катрич собрал парашют, чтобы народное добро не пропало, и побрёл на свой аэродром в одном унте, а когда почти перестал чувствовать босую ступню, он снял меховую перчатку и кое-как натянул на ногу. Когда он вышел к шоссе, его чуть не застрелила охрана какого-то генерала, который проезжал мимо. Когда поняли, что это свой лётчик, генерал-полковник даже посадил лейтенанта в свою машину. По пути к аэродрому Катрич представился по Уставу, но генерал вряд ли его услышал – он был погружён в свои тяжкие думы. Позже в газетах Катрич увидел фото этого генерала, и понял, что это был командующий Калининским фронтом генерал-полковник Иван Конев. Уже после войны генерал-полковник авиации Катрич оказался с маршалом Коневым в одном сочинском санатории для высшего генералитета, и во время ужина напомнил ему о той случайной встрече. 28 октября 1941 года старшему лейтенанту Катричу присвоили звание Героя Советского Союза, а уже следующей ночью он сбил на подступах к Москве двухмоторный бомбардировщик Junkers Ju 88.
Рапорта об отправке на лётную работу
Летом 1942-го Катрича назначили инспектором по пилотированию 6-го истребительного авиакорпуса. Во-первых, у него и в самом деле было чему поучиться, во-вторых, его просто хотели поберечь. Теперь большую часть времени он проводил в штабном кабинете, но он хотел летать, хотел воевать, изводил командира корпуса рапортами об отправке на лётную работу, и своего добился: в июле 1942-го новый командир авиакорпуса полковник Алексей Митенков назначил командиром 1-й эскадрильи 12-го гвардейского ИАП ПВО.
Лётчики ПВО не только защищали города, но и прикрывали самолёты с представителями Ставки: Катрич несколько раз сопровождал на фронт самолёты, на которых летели Георгий Жуков и Александр Василевский, хотя лётчики не знали, кто конкретно находится на борту Douglas DC-3.
Подаренный ЯК-1
В сентябре 1942-го 12-й гвардейский ИАП перевооружили на самолёты ЯК-7 конструкции Александра Яковлева, которые разгонялись почти до 600 км/час. Однако Катричу этого самолёта не досталось: с июня он летал на уже порядком устаревшем ЯК-1. Этот именной самолёт передал гвардии капитану Катричу председатель колхоза «Чапаевец» из Саратовской области Иван Фролов, узнавший о его подвигах из газет. 20 июня в районе города Озёры Катрич атаковал одиночного «юнкерса», который летел на разведку. У этих самолётов было довольно мощное оборонительное вооружение, и лёгкой добычей они не были. Бортстрелок «юнкерса» был опытный, долго не подпускал к себе Катрича, но тот всё равно его сбил. На подаренной машине Катрич летал до конца войны, хотя к тому времени появились уже и Як-9, и Як-3, и самолёты Семёна Лавочкина Ла-7 и Ла-7ФН, да и ленд-лизовские истребители Bell P-39 Airacobra неплохо себя зарекомендовали.
6 августа 1943-го четвёрка ЯКов, возглавляемая Катричем, вступила в ночной бой с восемью Ju 88. Один «юнкерс» был сбит, другой сильно повреждён, но ушёл за линию фронта, остальных вынудили сбросить бомбы на свои позиции. Советские самолёты вернулись на аэродром невредимыми.
Свой последний самолёт Катрич сбил в августе 1943-го. За годы войны он совершил 258 боевых вылетов, провёл 27 воздушных боёв, в которых 5 самолётов он сбил сам, и 9 – в группе, а его сбили лишь однажды.
После войны
Войну он закончил гвардии майором в должности заместителя командира 12-го гвардейского ИАП. В 1945 у четы Катрич родилась дочь, которую тоже назвали Тамарой. Алексей в это время учился в Военно-воздушной академии, которую он окончил с отличием в 1950-м, получил полковника. После этого Катрич командовал авиаполком и авиадивизией, с поршневых самолётов пересел на реактивные, освоил МиГ-21 разных модификаций и многие другие самолёты, получил генерал-майора, потом генерал-лейтенанта. В 1964-м Катрича назначили начальником боевой подготовки ВВС СССР. В 1965-м в числе первых 29 пилотов Катрич стал Заслуженным военным лётчиком СССР. С 1967-го 5 лет Катрич командовал 24-й, затем 16-й воздушными армиями в Группе советских войск в Германии, в 1968-м участвовал в операции «Дунай» по вводу войск в Чехословакию.
Обстановка в небе над Германией, разделённой на федеративную и демократическую, была очень сложной, на территории ФРГ и ГДР было множество аэродромов бывших союзников по антигитлеровской коалиции. Поэтому планирование и координирование полётов требовало высочайшего уровня организации и дипломатических способностей. Катрич делал всё, чтобы неуклонно повышать боевую выучку личного состава своих армий, их техническое оснащение. В 1971-м он получил на погоны третью звезду.
В 1973-м Катрича, не увольняя из армии, внезапно назначили 1-м заместителем министра гражданской авиации. В 1977-м, окончив Высшие академические курсы Генштаба, Катрич 10 лет служил заместителем Главкома стран Варшавского договора по авиации. В начале 1987 года его ненадолго перевели в Группу генеральных инспекторов Минобороны СССР, а в сентябре в 70 лет он вышел в отставку.
25 ноября 2004 года через месяц после своего 87-летия Алексей Катрич умер в Москве.
автор: Николай Кузнецов
