В одном из воздушных боёв 8 мая 1944 года наши лётчики во главе с майором Д. А. Кудымовым сбили 5 вражеских самолётов, обеспечив пикировщикам, ведомым Гвардии капитаном Лазаревым, меткий бомбовый удар по транспортам противника у причалов порта Котка. Прямыми попаданиями бомб они подожгли и потопили транспорт водоизмещением 2000 тонн, второй транспорт такого же тоннажа был повреждён. Потопили 3 моторных катера, уничтожили 5 железнодорожных вагонов с боезапасом, в двух местах разрушили железнодорожное полотно, подожгли склад с лесоматериалами, разбили пирс.
Осенью 1944 году, получив новое назначение, майор Д. А. Кудымов покинул 21-й ИАП. Затем воевал в небе Польши и Германии, летал на истребителе с надписью «Олег Кошевой». За годы войны уничтожил 12 самолётов противника лично и 29 в группе с товарищами ( по другим источникам в это число входят и победы, одержанные им в Китае ). [ М. Ю. Быков в своих исследованиях указывает на 3 личные и 5 групповых побед лётчика. ]
Вот что пишет о Д. А. Кудымове в своих воспоминаниях дважды Герой Советского Союза В. И. Раков:
«Если у лётчика, прошедшего Великую Отечественную войну, вы видите 6 — 7 боевых орденов, это значит, что он множество раз глядел в лицо смерти.
У истребителей нормы награждения определялись числом сбитых самолётов или же успешных боевых вылетов. Например, истребители, сопровождавшие бомбардировщики или торпедоносцы, не сбивали столько самолётов, как истребители, занятые противовоздушной обороной какого — либо объекта. Охраняя с воздуха определённый пункт, истребитель, зашедший в атаку на вражеский бомбардировщик, мог рассчитывать на успешное её завершение. Истребители же, сопровождавшие наши бомбардировщики, в большинстве случаев вынуждены были лишь отгонять истребители противника. Главное — прикрыть бомбардировщик или торпедоносец, не дать врагу возможности его сбить. Если истребитель сопровождения увлечётся боем, стремясь во что бы то ни стало довершить свою атаку, он может оторваться от прикрываемого им бомбардировщика, а в это время тот собьют. Тут же истребителя не оправдает и то, что он сбил самолёт противника. Лучше не сбей ни одного, но приведи в целости свои бомбардировщики.
Подполковник Д. А. Кудымов, часто прикрывавший в воздухе 12-й Гвардейский полк пикирующих бомбардировщиков, совершил во время войны почти 1000 боевых вылетов. Он имел множество встреч с противником, но сбил самолётов меньше, чем рядовой лётчик — истребитель ПВО. Зато ни по его вине, ни по вине его товарищей не потерян ни один наш бомбардировщик или штурмовик ! И это было главным.
Чего не могли сделать сопровождавшие нас истребители — это защитить бомбардировщики ещё и от зенитной артиллерии противника. Но за прикрытие от вражеских истребителей большое им солдатское спасибо !»
После окончания войны, Дмитрий Александрович остался в ВВС. Службу закончил в звании Полковник. Жил в Таллине. Автор книги воспоминаний — «Огненная высота».
* * *
В ПЫЛАЮЩЕМ НЕБЕ БАЛТИКИ
На Краснознамённый Балтийский флот я попал служить вскоре после окончания длительной и упорной обороны Севастополя, где наш истребительный полк в течение 5,5 месяцев прикрывал с воздуха главную Черноморскую военно — морскую базу и одновременно обеспечивал действия флотской бомбардировочной авиации. То были незабываемые, на редкость тяжёлые, беспощадные и героические дни и месяцы войны, самого трудного для нас периода.
Душа рвалась в бой. И когда после Севастополя я оказался в Москве, под началом подполковника Д. Петрова, которого хорошо знал по совместной службе на Дальнем Востоке и теперь командовал перегоночным авиаполком, мной овладела, помнится, форменная хандра. Я перегонял самолёты на север и на юг, обучал молодых лётчиков тому, чему научился сам в воздушных боях под Одессой, Николаевом, Херсоном и Севастополем, а ещё раньше — в Китае, где мне довелось побывать в 1937 году. Для такой тыловой «работы» меня еле хватило на 2 месяца.
На нас, недавних фронтовиков — авиаторов, не действовали никакие доводы и аргументы, которые приводило полковое начальство, неизменно возвращавшее наши рапорты с просьбой направить на фронт. Отчаявшись добром «уломать» своего старого знакомого подполковника Петрова, я решился на недозволенный приём: прорвался под каким-то благовидным предлогом к заместителю командующего авиацией Военно — Морских Сил генералу Алексееву и передал ему через адъютанта отчаянную записку: «Немедленно откомандируйте на действующий фронт, здесь я разложусь от бездействия»…
Занятый сверх всяких норм, Генерал не смог меня принять, однако оказался добрейшей души человеком — наложил на мой архинеуставной «рапорт» резолюцию: «Просьба будет удовлетворена».
3-я отдельная истребительная авиаэскадрилья КБФ, в командование которой я вступил по прибытии в Ленинград, размещалась на аэродроме Гражданка. Вооружена она была самолётами И-16, которые лётчики любовно называли «ишачками». В своё время они считались великолепными боевыми машинами. Я хорошо повоевал на них ещё в Китае в 1937 году в составе группы советских лётчиков — добровольцев.
Наша эскадрилья обеспечивала боевые действия штурмовиков Ил-2, которыми командовал Герой Советского Союза капитан Клименко — человек поистине отчаянной храбрости, которая удивительно сочеталась в нём с завидным хладнокровием и высоким боевым мастерством. Мы вместе летали на штурмовку вражеских артиллерийских и миномётных батарей, танковых колонн, живой силы. Знаменитые «Ильюшины», эти летающие танки, наводили ужас на гитлеровцев. Естественно, фашисты делали всё, чтобы предельно затруднить и сковать боевые действия наших штурмовиков, как только они появлялись над полем боя. В свою очередь, командование Ленинградского фронта дорожило этими замечательными самолётами, которых у нас имелось совсем немного. На истребителях сопровождения и прикрытия, понятно, лежала совершенно особая ответственность. Образно говоря, мы, истребители, являлись своего рода воздушным щитом для штурмовиков.
Первый мой полёт в качестве командира группы истребительного прикрытия состоялся 12 января 1943 года. Группа штурмовиков получила боевую задачу нанести бомбово — штурмовой удар по скоплению фашистской боевой техники в районе Мустолево. Ведущим группы летел гвардии капитан Клименко, а истребительное прикрытие осуществляла наша шестёрка И-16.
Благополучно перелетев линию фронта, мы довольно быстро и без особых помех, если не считать слабого зенитного противодействия, вышли к цели. На дорогах, ведущих к Мустолево, виднелись колонны тягачей с орудиями, большие крытые автомашины, по всей видимости, с боезапасом, и масса другой боевой техники. Раздались привычные команды капитана Клименко, и штурмовики стали ложиться на боевой курс. Когда они с грозным рёвом понеслись вниз и на шоссе поднялась паника, со стороны солнца на нас набросились несколько фашистских «Мессеров». В последний момент, перестраивая свою группу в боевой порядок для контратаки, я насчитал 8 желтоносых стервятников. Себе я выбрал ведущего, который нахально направил свой самолёт на машину капитана Клименко.
Мы понеслись навстречу друг другу, разминулись на встречных курсах и уже не «расставались». Гитлеровцу, конечно, пришлось отказаться от атак на Клименко — слишком велик был риск «посадить» меня на свой хвост или открыть для удара борт. К сожалению, истребитель прикрытия не имеет права отрываться от своих подопечных, тем более, когда противник находится в численном преимуществе, и поэтому просто не имел возможности вести активный бой с «Мессером». Гитлеровцы наседали. Нужно было внимательно следить за противником и постоянно управлять боем в воздухе. Впрочем, ребята в моей эскадрилье подобрались закалённые, уже познавшие и радость побед, и горечь неудач и потерь. Дрались они не только отважно, но и умело. Особенно мне нравилось, что никто из них не поддавался азарту боя. Ведь главное для нас состояло в том, чтобы надёжно прикрывать штурмовики, а не гоняться за вражескими истребителями ради увеличения личного боевого счёта…
И всё же в какой-то момент боя, когда «Илы» сделали очередной заход, добивая уцелевшую внизу вражескую технику, я успел заметить, как шедший справа лейтенант Ткачёв красивым коротким маневром оторвался на несколько секунд от своего подопечного штурмовика и стремительно атаковал подвернувшегося «Мессера». Видимо, тот выходил из атаки. Вот Ткачёв и проучил зарвавшегося гитлеровца, послав пушечно — пулемётный залп в фюзеляж стервятника, и он взорвался в воздухе. Ткачёв немедленно отвернул, быстро догнал свой штурмовик и, как мне показалось, виновато качнул крыльями: извини, мол, малость, отлучился…
