После этого хозяева то ли подшутить над русским решили, то ли хотели взять его «на слабо»: они предложили ему принять участие в парашютных соревнованиях. Не знали американцы, с кем связались…

Возможно, о том, почему люди не летают, как птицы, человек, задумался раньше, чем изобрёл колесо, однако дальше мыслей дело не пошло. Люди пытались делать крылья, как у птиц, но лишь бились о камни. Первый раз оторваться от земли человеку удалось только в 1783 году благодаря братьям Жозеф-Мишелю и Жак-Этьену Монгольфье, которые догадались наполнить горячим воздухом огромный бумажный шар. Чуть ли ни в тот же день появилась необходимость спасения воздухоплавателей в случае крушения воздушного шара. Хотя при жизни Леонардо да Винчи никаких летательных средств не было, именно он первым нарисовал нечто напоминающее современный парашют – пирамиду с отверстием в вершине и без основания, к которой на верёвках был привязан «парашютист». Первый же парашют в его нынешнем виде придумал русский инженер-самоучка и артист Глеб Евгеньевич Котельников, запатентовавший в 1912 году систему, соединившую в себе круглый шёлковый купол с отверстием в центре и 28-ю стропами, разделёнными на несколько пучков, к которым «крепился» человек или груз. В царской армии, несмотря на то, что авиация развивалась довольно бурно, шла мировая война, парашют широкого распространения не получил – лётчики попросту боялись покидать падающий самолёт. В Советской России ситуация изменилась мало: парашютам не доверяли, и лишь в 1927 году лётчик Михаил Громов спасся, воспользовавшись парашютом. Первым же в Советском Союзе «официальным» парашютистом, который прыгал много и регулярно, и приучал к этому других, кто стал основоположником советского парашютизма и парашютного спорта был Леонид Григорьевич Минов.

Одни из первых советских парашютистов Л. Г. Минов и Я. Д. Мошковский 

Детство

Леонид Минов родился 23 апреля 1898 года в городе Двинске, который в то время числился за Витебской губернией, а сейчас называется Даугавпилс, и является вторым, после Риги городом независимой Латвии. Окончив пару классов начальной школы, Лёня поступил в коммерческое училище, немного успел поработать «в лавке». В 1914-м началась мировая война, а уже осенью 1915-го немцы прорвали фронт в районе Свенцян, прочно обосновались на другом берегу Двины, и Двинск стал прифронтовым городом. В 1916-м Леонид записался добровольцем в армию, и, поскольку никакой военной специальности и даже подготовки не имел, попал в пехоту. За несколько месяцев боёв Минов показал себя с наилучшей стороны, и его определили в полковую разведку, а это была уже армейская элита. Время было уже неспокойное, предгрозовое, на фронте было много большевистских агитаторов, которые изнутри разлагали русскую армию. Революционные идеи захватили Минова, и в 1917 году, ещё до Октябрьского переворота он вступил в партию большевиков, и вскоре с полей мировой войны оказался на фронтах войны Гражданской.

Ещё дома, в Двинске, Леонид видел немецкие аэропланы, летающие над городом на разведку русских позиций, видел и русские «этажерки», стрекочущие за Двиной над немецкими окопами. Уже тогда у него зародилось что-то вроде неясной детской мечты подняться в небо. На фронте мировой войны аэропланов стало больше, видел он их чаще, и мечта окрепла. В Гражданскую Минов уже твёрдо решил, что станет авиатором. Но летать с наскока не научишься, Минов приехал в Москву и поступил в школу лётчиков-наблюдателей, которую окончил в апреле 1920 года. В мае 1920-го войска Западного фронта под командованием Михаила Тухачевского перешли в наступление в общем направлении на Варшаву, войска Юго-Западного фронта под командованием Александра Егорова наступали на Львов. У Красной Армии было уже много аэропланов, которые обеспечивали воздушную разведку, поддержку с воздуха пехоты и бомбардировку позиций противника, и новоиспечённого летнаба Минова направили в 8-й авиаотряд Западного фронта. Он пережил эйфорию наступления, когда до польской столицы оставалось рукой подать, рассматривал с воздуха предместье Варшавы Прагу, старые улочки Варшавы, Александровскую цитадель и Замковую площадь. Поляки счастья, принесённого извне, не пожелали, Варшаву защищали храбро, начался кошмар отступления Западного фронта, когда в войсках царила неразбериха, вызванная потерей управления, почти полным отсутствием продовольствия и боеприпасов.

Инструктор

Вернувшись в Россию, Минов окончил школу военных лётчиков в подмосковном Зарайске, а затем – высшую военную лётную школу в Москве. Минов был хорошим лётчиком и вообще хорошим специалистом, и после окончания школы его не направили в строевую лётную часть, а перевели в 1-ю Московскую высшую школу красных военлётов – старейшее учебное заведение, берущее своё начало с ещё довоенных времён, с 1911-года. За два года Леонид Минов в качестве инструктора подготовил много военных лётчиков, и в 1923-м году его повысили, назначив начальником лётной части. Минов много времени уделял разработке методики полёта в тёмное время суток, при том, что приборов, позволяющих делать это эффективно и безопасно практически не было, лётчики должны были ориентироваться на едва различимые в темноте силуэты зданий, и полагаться на интуицию.

В 1925 году Минова перевели на дипломатическую работу – назначили воздушным атташе при торгпредстве в Париже. По сути, это была разведка, и Минов числился уже не в ВВС, а в Разведупре Генштаба РККА. Он весьма недурно говорил по-французски и по-английски, и во Франции быстро обзавёлся нужными связями, что позволило ему не только добывать ценные сведения по линии разведки, но и выполнять свои прямые функции – закупать авиадвигатели – получше и подешевле. Для того, чтобы разрабатывать и выпускать собственную авиатехнику в Советском Союзе не было ни кадров, ни мощностей, ни материалов, и было принято единственно возможное в той ситуации решение – сначала копировать иностранные моторы один в один, а потом на этой основе попытаться сделать свои. Тех, кого Ленин называл «полезными идиотами», всегда хватало во всех странах мира, и Минов, опираясь на таких идиотов сумел закупить во Франции для её злейшего врага – Советской России несколько тысяч старых авиамоторов фирмы «Sociеtе des Moteurs Le Rhоne». Двигатели разрабатывались еще во время мировой войны, и к тому времени уже морально устарели, но на безрыбье, как все помнят, и рак рыба, а когда нет гербовой, пишут на простой. Чтобы у французских официальных органов не возникло вопросов, зачем это в СССР вывозят столько, пусть и устаревшей, но, всё-таки, военной техники, моторы оформили как металлолом, и как за металлолом за них же «в белую» и заплатили. Были ли какой-то «откат», история умалчивает. Моторы благополучно доставили в СССР, продукция фирмы понравилась, и в 1933-м с новой фирмой Gnome-Rhоne было заключено уже официальное соглашение о производстве в СССР по лицензии авиадвигателей Gnome-Rhоne 14KтMistral Major, которые выпускали под маркой М-85 на заводе № 29 в Запорожье и устанавливали на дальних двухмоторных бомбардировщиках ДБ-3 конструкции Сергея Ильюшина.

Франция

Во Франции Минов проработал до 1927 года. Возвратившись на Родину, он снова стал служить в ВВС, и всячески продвигал идею обеспечения лётного состава парашютами, однако в Советском Союзе не было ни опыта серийного массового производства парашютов, ни кадров, ни предприятий. Минов часто выступал на различных совещаниях, писал рапорты и докладные по инстанциям, и своего добился: в 1929 году в США была направлена делегация Амторга – созданного в Соединённых Штатах акционерного общества с участием советского капитала для осуществления посреднических функций по закупке американских товаров для СССР. Минова включили в эту делегацию для изучения работы американской авиационной спасательной службы. Приехав в Нью-Йорк, Минов отправился на северо-запад одноимённого штата в город Буффало, где размещались заводы крупнейшей в мире компании Irving Air Chutes, изготовлявшей парашюты. Минов не только конструкции парашютов изучал, не только с производством знакомился, сутками не выходя из цехов и конструкторских отделов, но и испытал готовую продукцию на себе. 13 июля он впервые в жизни прыгнул с парашютом, а на следующий день совершил свой второй прыжок. После этого хозяева то ли подшутить над русским решили, то ли хотели взять его «на слабо»: они предложили ему принять участие в парашютных соревнованиях. Не знали американцы, с кем связались: Минов легко согласился, приземлился в 35 метрах от центра круга, что дало ему, новичку, 3-е место в соревновании с опытными прыгунами – 3-е, призовое место в третьем прыжке – и диплом парашютиста.

Заметки в «Буффало курьер экспресс» о командировке Л. Минова и призовом месте в соревнованиях, 11 июня 1930

В Советский Союз Минов приехал не только с дипломом. Он привёз договор на лицензионное производство в СССР парашютов фирмы Irving Air Chutes. Лицензии и технической документации, однако, было недостаточно, и вслед за Миновым в США командировали начальника парашютного отдела НИИ ВВС РККА Михаила Алексеевича Савицкого, который по возвращении и стал директором первого советского парашютного завода. Первые советские парашюты начали массово выпускать в начале 1932 года.

ВВС РККА

Вернувшись из «каменных джунглей», Минов вновь стал служить в Управлении ВВС РККА, занимался, в основном, разработкой тактики ведения боевых действий мелкими десантными группами, а также внедрением парашютов в авиации. В июне 1930 года ВВС Московского военного округа проводили учебные сборы. 26 июня 1930 года на аэродроме в Воронеже в присутствии всего руководства ВВС он показал, как нужно прыгать с парашютом. Пример оказался заразительным, и тут же ещё несколько лётчиков, пересилив страх, совершили свои первые прыжки. В ходе «разбора полётов» начальник ВВС РККА Пётр Ионович Баранов предложил выбросить небольшую группу парашютистов-диверсантов «на территорию противника». 2 августа с тяжёлых бомбардировщиков ТБ-1 была выброшена не одна, а две группы по 6 человек каждая. Первой группой командовал Леонид Минов, второй – его помощник и друг Яков Давидович Мошковский. С тех пор 2 августа считается днём ВДВ.

ОСОАВИАХИМ

5 сентября 1933 года в авиакатастрофе погиб Пётр Баранов, ценивший и уважавший Леонида Минова. Сменивший его Яков Алкснис к Минову относился куда прохладнее, к тому же он много внимания уделял развитию ОСОАВИАХИМа и старался укрепить его кадрами. Под этим предлогом комбрига Минова откомандировали в Управление авиации этого оборонного общества – дело, безусловно, нужное, но, по сути, это была почётная ссылка и синекура. В 1937-м там же на высокой, но хозяйственной должности оказался другой энтузиаст парашютизма комдив Павел Гроховский, правда, ему повезло меньше, чем Минову.

Во время службы в ОСОАВИАХИМе Минов, помимо своих любимых парашютов, занимался и другим средством доставки небольших групп десантников в тыл врага – планёрами, которые позволяли осуществить десантирование посадочным способом не только личного состава, но и небольшого количества боеприпасов, продовольствия и даже тяжёлого стрелкового вооружения. В 1934 году Минов, используя облачный фронт, пролетел на планёре 41 км – это был выдающийся результат. Минов разработал катапульту, которая позволяла запускать планёр в воздух без буксирующего самолёта. Позднее он же сконструировал и внедрил систему автостарта для планёра. Пилюлю подсластили постановлением Центрального Совета ОСОАВИАХИМа от 10 августа 1934 года, в соответствии с которым было введено почётное звание «Мастер парашютного спорта СССР». Минов получил удостоверение и значок под номером 1.

Через три недели после начала Великой Отечественной войны, 9 июля 1941 года, арестовали Минова. До сих пор непонятно, какой вред он мог нанести, работая в ОСОАВИАХИМе, но обвинение по приснопямятной статье 58 было страшным, и ничего хорошего не сулило: участие в военном заговоре совместно с уже расстрелянными Эйдеманом, Уншлихтом, Алкснисом и Горшениным, которые, якобы дали на Минова показания. Приговор, однако, оказался по тем временам удивительно мягким, почти оправдательным, что говорило о том, что ничего реального на Минова у следствия нет – всего каких-то 7 лет лагерей и столько же ссылки с лишением воинского звания комбриг, ордена Ленина, полученного в мае 1936-го и медали «ХХ лет РККА». Как тогда говорили – семерик, и 7 по рогам. Спасибо, жену Анну Яковлевну не тронули. Отправили ЗК Минова в Коми АССР, в лагерный пункт Сыня, заключенные которого строили железнодорожный мост через одноимённую речку. День-деньской, по 14-16 часов, при любой погоде из земляного карьера, расположенного между мостом и лагерем, они на тачках и на носилках таскали промёрзший глинистый грунт. Нормы были непосильные, их не выполняли, и получали только по полкило липкого, как пластилин, хлеба в сутки. Зато Северо-Печорская дорога Воркута – Котлас, которая позволила вывести печорский уголь в Центральную Россию, и хотя бы частично решить топливную проблему, была построена.

Свои 7+7 Минов отбыл от звонка до звонка, просидев после смерти Сталина в ссылке ещё целых два года. Когда освободился, жить было негде, мыкался по углам, работу долго найти не мог, перебивался случайными заработками, друзья, оставшиеся в живых после войны, помогали. После ХХ съезда КПСС, после разоблачения культа личности Сталина началась массовая реабилитация тех, кто был незаконно осуждён к лагерным срокам. Реабилитировали и Леонида Минова, вернули ему все награды, восстановили в КПСС и в звании полковника, и даже мундир носить позволили. Вскоре Минова избрали председателем Московской федерации авиаспорта, которую он возглавлял почти 15 лет. В октябре 1967 года Минов получил боевой орден Красной Звезды, в феврале 1970-го ему присвоили звание Заслуженного деятеля культуры РСФСР.

автор: Николай Кузнецов