В полдень состоялось военное совещание. Генерал Монке доложил ему, что войска советской армии продолжают вести наступление с севера и юга, пытаясь разделить на две части центр города, единственное место, где им еще оказывали сопротивление.
Артиллерия Советской армии получила короткую передышку, благодаря тому, что целей больше не было. Затопление тоннелей метро на несколько часов задержало продвижение советских войск, но за это пришлось заплатить жизнью тысяч берлинцев, прятавшихся от бомбежек в подземке. Подведя итог сложившейся ситуации, Гитлер пригласил к себе Геббельса и Бормана, сказал им, что сегодня, видимо, покончит с собой. Было 30 апреля.
На прогулках Гитлер уже не мог обходиться без трости
Затем он позвал полковника Гюнше. Фюрер приказал ему через час, ровно в три дня, находиться перед дверью его кабинета. Он и его супруга покончат жизнь самоубийством, а, когда это произойдет, адъютант обязан удостовериться в том, что оба мертвы и, в случае каких-либо сомнений, выстрелить им из пистолета в голову. После чего полковник должен позаботиться о перенесении тел в сад имперской канцелярии, куда офицеры Кемпке и Баур должны были доставить 200 литров бензина, предназначенных для превращения обоих тел в пепел.
«Вы должны будете удостовериться в том, что вся подготовка была проведена удовлетворительно, и что все произойдет, согласно моим распоряжениям. Не хочу, чтобы мое тело выставляли в цирке, в музее восковых фигур или что-либо подобное. Также приказываю Вам, сохранить бункер в том виде, в котором он находится сейчас, так как хочу, чтобы русские знали, что я находился здесь до последнего момента».
В ночь на 30 апреля доставлен к Гитлеру начальник госпиталя рейхсканцелярии профессор Хаазе.
«Гитлер показал Хаазе три небольшие стеклянные ампулы, вложенные каждая в футляр от винтовочного патрона, — рассказывает присутствовавший при этом Раттенхубер. — Гитлер сказал, что в этих ампулах содержится смертельный, мгновенно действующий яд и что эти ампулы он получил от доктора Штумпфеггера.
Гитлер спросил профессора, как можно проверить действие этого яда. Тот ответил, что можно проверить на животных, например на собаке. Тогда Гитлер предложил позвать фельдфебеля Торнова, который ухаживал за любимой собакой Гитлера — Блонди. «Эта собака, — отметил два года назад Геббельс, — может позволить себе в его бункере все что угодно. В настоящий момент она самое близкое ему существо». Когда собака была приведена, Хаазе раздавил плоскогубцами ампулу и вылил содержимое в раскрытый Торновым рот собаки. Спустя несколько секунд собака начала дрожать и через тридцать секунд сдохла. После этого Гитлер приказал Торнову проверить позднее, действительно ли собака мертва.
Когда мы вышли от Гитлера, я спросил Хаазе, что это за яд в ампулах и гарантирует ли он мгновенную смерть. Хаазе ответил, что в ампулах содержится цианистый калий, действие его мгновенно и смертельно. Это был последний раз, когда я видел Гитлера живым».
Собака Блонди, околевшая через 30 секунд после принятия яда
Затем к нему пришла Магда Геббельс, лицо которой было искажено страданиями. Она только что говорила с мужем, который убеждал, что им надо уйти из жизни всей семьей, считая и шестерых детей. Магда на коленях умоляла фюрера не покидать их. Гитлер объяснил ей, что, если он останется в живых, то Дениц не сможет заключить перемирие, способное спасти и его дело, и Германию. Магда ушла, слушая крики своих детей, раздававшиеся из самых маленьких комнат на первом этаже.
Около 14.30 Гитлер решил пообедать. Ева, бледная и элегантная, в своем платье синего цвета в белый горошек, чулках серого цвета, итальянских коричневых туфлях, с часами из платины, украшенными брильянтами, и золотым браслетом со вставкой из зеленого камня, проводила его до столовой. Фюрер был одет в черный костюм, носки и туфли того же цвета, единственной светлой нотой в его облике была рубашка светло-зеленого цвета. Ева простилась с ним перед дверью в столовую и предпочла вернуться в комнату, сославшись на то, что у нее нет аппетита.
Во время того последнего обеда вместе с фюрером в столовой находились две его секретарши, остававшиеся в бункере — фрау Траудль Юнге и фрау Герда Кристиан — а также его кухарка-вегетарианка — фрейлин Манзиали. Обед был очень скромный, кушали быстро и молча. Подавали спагетти с соусом, обед продолжался всего несколько минут, и ни одна из очевидиц не помнила, чтобы было произнесено хотя бы слово.
Рядом с молодой женой Гитлер особенно явственно выглядел старым и больным
После обеда Гитлер вернулся на свою половину, но в коридоре встретился с самыми близкими соратниками, которые хотели в последний раз проститься с ним. После этого он вместе с Евой ушел к себе в комнату.
Когда все замерли в ожидании звука выстрела, из коридора раздались душераздирающие крики. Это Магда Геббельс в последний раз пыталась спасти свой мир, спасти, прежде всего, своих детей, и боролась с гигантом Гюнше, который был почти два метра ростом, чтобы войти в кабинет Гитлера.
Она не смогла одолеть богатыря-полковника, но все-таки настояла на том, чтобы фюреру передали последнее послание: «Скажите ему, что еще есть надежда, что это сумасшествие — убивать себя, пусть он мне позволит войти и убедить его».
Гюнше вошел в комнату. Гитлер стоял рядом со своим рабочим столом, напротив портрета Фридриха II. Гюнше не видел Евы Браун и решил, что она в ванной комнате, так как раздавался звук льющейся воды. Гитлер холодно ответил: «Я не хочу принимать ее». Это были последние слова Гитлера, которые кто-либо слышал. Спустя десять-пятнадцать минут, между 15.30 и 16.00 в тот апрельский день, 30 числа, 1945 года он был уже мертв. Покончил с собой, выстрелив в голову и одновременно пытаясь раскусить ампулу с цианистым калием. Ева Браун умерла рядом с ним, проглотив яд.
Из показаний свидетелей- пленных немцев:
Гюнше:
«Некоторое время мы простояли на одном месте. Внезапно дверь приемной приоткрылась, и я услышал голос главного слуги фюрера штурмбанфюрера СС Линге, который сказал: «Фюрер умер». Хотя я и не слыхал выстрела, я сейчас же отправился через приемную в комнату совещаний и сообщил находящимся там руководителям дословно: «Фюрер умер».
Раттенхубер:
«В это время территория имперской канцелярии уже простреливалась ружейным огнем русских. Я несколько раз заходил в приемную Гитлера и уходил по делам службы, так как обстановка была чрезвычайно напряженная, и я считал своим долгом лично обеспечить должную охрану убежища, ибо каждую минуту можно было ожидать прорыва русских на территорию имперской канцелярии. Примерно в 3–4 часа дня, зайдя в приемную, я почувствовал сильный запах горького миндаля — цианистого калия».
Его заместитель — Хагель сообщил Раттенхуберу о том, что Гитлер покончил с собой. Старший слуга фюрера Линге подошел к нему и подтвердил это… «Нервное напряжение разрядилось депрессией, и я в течение какого-то времени не мог прийти в себя».
Линге:
«Я поднял тело фюрера, предварительно обернув верхнюю часть одеялом…»
Гюнше:
«Все поднялись, вышли со мной в приемную, и тут мы увидели, что выносят два трупа, один из них был завернут в одеяло, другой также, но не полностью… Из одного одеяла торчали ноги фюрера, их я узнал по носкам и ботинкам, которые он всегда носил; из другого одеяла торчали ноги и видна была голова жены фюрера».
Раттенхубер:
«Из состояния оцепенения, в котором я находился, меня вывел шум, и я увидел, что из личной комнаты Гитлера Линге, Гюнше, личный шофер фюрера Кемпка и еще два-три эсэсовца в сопровождении Геббельса и Бормана вынесли трупы Гитлера и Евы Браун, завернутые в серые одеяла. Взяв себя в руки, я отправился следом за ними проводить в последний путь того, кому я отдал 12 лет своей жизни».
Линге:
«Мы стали медленно подниматься по сорока ступеням к бронированной двери убежища. Эсэсовец открыл ее…»
Гюнше:
«Оба трупа были вынесены через запасный выход бетонированного убежища фюрера в сад».
Раттенхубер:
«Поднявшись наверх, эсэсовцы положили трупы в небольшую яму, неподалеку от входа в убежище. Ураганный обстрел территории не позволил отдать хотя бы минимальные почести Гитлеру и его жене. Не нашлось даже государственного флага, чтобы прикрыть их останки».
Гюнше:
«Они были облиты заготовленным рейхсляйтером Борманом бензином».
Линге:
«Мы не смогли разжечь огонь. Взрывы советских снарядов и пожары, вызванные фосфорными бомбами, производили очень сильные колебания воздуха. Я вернулся в убежище и лишь за бронированной дверью поджег комок бумаги, пропитанный бензином. Выйдя из убежища, я бросил этот горящий факел между двумя телами, которые сразу же загорелись».
Раттенхубер:
«Вспыхнул огромный и жуткий костер».
Линге:
«Но они горели очень медленно, и обугливание было неполным, так как горючее было низкого качества».
Борман, Геббельс, генералы Кребс и Бургдорф, рейхсфюрер молодежи Аксман наблюдали, прячась от обстрела в укрытии, теснясь на лестнице запасного выхода из бункера.
Гюнше:
«После того как трупы, облитые бензином, были зажжены, дверь убежища тотчас же была закрыта из-за сильного огня и дыма. Все присутствующие направились в приемную… Дверь в личные комнаты фюрера была немного приоткрыта, и оттуда исходил сильный запах горького миндаля…»
Красноармейцы у могилы Гитлера и Евы
Сжечь дотла тела фюрера и его жены, согласно завещанию, немецкие офицеры не смогли. Обгоревшие останки Гитлера и Евы красноармейцы привезли в ящиках в берлинский район Бух, где в подвале при местной клинике-госпитале их изучили врачи и судмедэксперты. Руководил судебно-медицинской экспертизой главный судебно-медицинский эксперт 1-го Белорусского фронта подполковник Фауст Шкаравский.
Свидетельские воспоминания об этом оставила участвовавшая в проведении опознания лейтенант Елена Ржевская. Она сообщила, что незадолго до доставки этих останков на экспертизу привозили другое тело «якобы фюрера» — труп двойника. Рассказала Елена и о судьбе останков Геббельса и его семьи.
«В пестрой публике, обитавшей в подземелье, нелегко было отыскать себе помощников — тех, кто больше других мог знать о судьбе Гитлера и мог быть проводником по лабиринту подземелья.
Первый беглый, торопливый опрос.
Обнаружен истопник, невзрачного вида цивильный человек. С его помощью подполковник Иван Исаевич Клименко и майор Борис Александрович Быстров добрались до убежища Гитлера по темным коридорам и переходам, где на каждом шагу легко было напороться на пулю.
Апартаменты Гитлера были пусты. На стене висел портрет Фридриха Великого, в шкафу френч Гитлера, на спинке стула еще один его френч — темно-серый.
Маленький истопник сказал, что, находясь в коридоре, он видел, как из этих комнат вынесли два трупа, завернутые в серые одеяла, и понесли их к выходу из убежища На этом обрывалась нить его наблюдений, показавшихся в первый момент малоправдоподобными. Клименко и Быстров вышли в сад имперской канцелярии, перемолотый огнем артиллерии. Что же дальше? Возможно, где-то здесь в саду они сожжены, но где именно?
