Начиная с 1943 года, американская авиация совершала регулярные налёты на Германию, однако достичь целей в её восточной части, где военные заводы продолжали работать на полную мощность, не позволял радиус действия самолётов. Тогда в штабе ВВС США родилась идея челночных рейдов: бомбардировщики вылетят со своих баз, отбомбятся, продолжат полёт дальше, приземлятся на территории СССР, заправятся, пополнят боезапас, экипажи в случае надобности переждут непогоду, отдохнут, поедят, и на обратном пути снова будут бомбить вражеские объекты. Это позволит сократить маршрут, повысить эффективность налётов и безопасность экипажей и техники. Предложение о сотрудничестве было сделано Сталину в октябре 1943, но поначалу одобрения не встретило. Длительные переговоры завершились 2 февраля 1944 г., когда посол США (до 1943 г. – спецпредставитель Рузвельта в Лондоне и Москве, американский президент называл его своим другом) Аверелл Гарриман заверил Сталина и Молотова, что сквозные пролёты над Германией сократят потери американской авиации. Сталин согласился, что это будет содействовать общему делу и поможет быстрее разбить рейх, и план одобрил. Стороны договорились, что СССР предоставит американцам аэродромы, а те будут действовать в общих интересах и координировать свои действия с советским командованием.
Для приёма американских самолётов была организована 169-я авиабаза особого назначения, в составе аэродромов в Полтаве (кодовое наименование «AAF – 559), Миргороде (AAF – 560), где планировалось принять до 200 бомбардировщиков В-17 Flying Fortress и Consolidated B-24 Liberator. На аэродроме в Пирятине (AAF – 561) должны были базироваться истребители дальнего действия North American P-51 Mustang и Lockheed P-38 Lightning. Помимо самолётов на аэродромах предстояло разместить несколько тысяч человек технического и обслуживающего персонала. В Полтаву прибыл глава Восточного Командования авиации Армии США генерал Альфред Кеслер. Американцы хотели взять на себя противовоздушную оборону аэродромов, завезти для этого тяжёлые зенитки и командировать экипажи, имевшие богатый опыт ночных полётов, но им этого сделать не позволили. Этот отказ потом дорого обойдётся американцам.
По морю, а потом по железной дороге, а также воздухом, американцы привезли множество грузов – высокооктановое авиатоплива, которое в СССР не выпускали, запчасти к самолётам, боеприпасы, аэродромное оборудование, продовольствие. Привезли они и разборный металлический перфорированный настил для строительства взлётно-посадочных полос, ведь принять на простые грунтовые аэродромы, которые использовали лёгкие советские истребители, В-17 и В-24, максимальный взлётный вес которых чуть-чуть не дотягивал до 30 тонн, было невозможно. Всего за месяц ценой невероятных усилий на разрушенной территории подготовили ВПП, рулёжки и стоянки, соорудили нехитрое жильё, построили столовые и бани.
2 июня 1944 года в 6.55 с авиабазы Фоджи в Южной Италии в воздух поднялась 130 бомбардировщиков В-17 Flying Fortress в сопровождении 70 истребителей North American P-51 Mustang. Набрав высоту, они пересекли Адриатическое море, и взяли курс на Венгрию – одну из союзниц Германии. Спустя 3 часа 230 тонн бомб превратили в руины военный завод и транспортный узел в Дебрецене. Истребители Messerschmitt Bf 109, не успели атаковать американские самолёты на подходе к цели, и рассчитывали расквитаться с ними уже после того, как они, отбомбившись, лягут на обратный курс. Однако в этот раз «Крепости» и «Мустанги» разворачиваться не стали, а продолжили свой полёт в направлении СССР, чем несказанно удивили командование люфтваффе. В замешательстве были и в Берлине, куда незамедлительно доложили о случившемся.
В тот же день в 14.30 армаду самолётов обнаружили посты ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи) на подлёте к Полтаве. Однако появление огромных четырёхмоторных машин с незнакомыми силуэтами паники и зенитного огня не вызвало: о том, что ожидается прибытие союзников, соответствующие службы узнали заблаговременно. Здесь в советском тылу подготовили секретную авиабазу особого назначения, которая позволит американской авиации наносить внезапный удар по врагу, и применить новую эффективную тактику воздушной войны с Германией. В Полтаве американских лётчиков встретили со смешанным чувством – с радостью, но, в то же время, настороженно: все ждали открытия Второго фронта, и в тот день никто, даже сами американцы не знали, что до высадки союзников в Нормандии остаётся всего 4 дня. К самолётам сбежался весь личный состав авиабазы, простым солдатам очень хотелось поглазеть на заморских гостей. Армейский оркестр играл запрещённый в СССР, а потому и основательно подзабытый буржуазный джаз, а барабанщик по прозвищу Гвоздь произвёл настоящий фурор: американцы знали толк в джазе. Американцы передали командиру 169-й спецавиабазы генерал-майору Александру Романовичу Перминову благодарственное письмо от президента Франклина Рузвельта и вручили орден «Легион почёта», признав тем самым его заслуги в организации совместных операций.
Советским лётчикам понравились В-17 и В-24, покрытые блестящим лаком. На бортах были нарисованы фривольные картинки, а рядом с ними бомбы и свастики. Сперва это вызвало недоумение у русских, но когда им объяснили, что свастика имеет то же значение, что и звезда на фюзеляже советского самолёта, то есть, сбитый немецкий самолёт, а бомба означает количество вылетов на бомбардировку, все недомолвки были сняты. Наши знали, что США – страна капиталистическая, и что с лётчиками, несмотря на то, что они союзники, нужно держать ухо востро. Русским говорили, что сейчас интересы СССР и США совпадают, и что сотрудничество против общего врага, принесёт пользу всем.
Едва отведав традиционного хлеба-соли и слегка перекусив после семи с лишним часов в воздухе, американцы приступили к делу. Техники, прибывшие в Полтаву заблаговременно из Англии, осмотрели свои самолёты и подали заявки уже нашим техникам на устранение лёгких повреждений. Языка не знал никто, и на помощь пришёл интернациональный язык жестов. Тем временем командование авиабазы окружили американские лётчики, и стали совать советским офицерам незнакомые зелёные бумажки – в Советском Союзе никто отродясь не видел долларов, чтобы те на них расписались в память о пребывании в Полтаве.
До сих пор американские лётчики видели руины с высоты и только как результат своего труда. В Полтаве им пришлось в буквальном и переносном смысле опуститься с небес на землю. То, что они увидели воочию, стало для них шоком. Полтава была под оккупацией два года – с 18 сентября 1941-го по 22 сентября 1943 года. Город подвергся большим разрушениям, как при обороне, так и при штурме. Домов, пригодных для жилья, не осталось, люди ютились в подвалах и наспех вырытых сырых землянках. Увидев эти развалины, узнав, что пришлось пережить русским, американцы, может быть, впервые поняли, что этот народ не победить. Горожане смотрели на них, словно на инопланетян. Поражало всё: форма, ладно сидящая на стройных подтянутых парнях, тёмные каплевидные очки в тонких металлических оправах, куртки, незнакомая речь, постоянно двигающиеся челюсти, перемалывающие жвачку.
Американцы, как могли, подкармливали детей: тушёнкой, галетами, конфетами, шоколадом, леденцами и другими вкусностями. СМЕРШ, конечно, союзников из виду ни на минуту не упускал, приглядывал, чтобы они не очень активно распространяли на подрастающее поколение тлетворное влияние империализма.
В-17 мог поднять до 8 тонн бомб, оборонительное вооружение составляли 12 пулемётов Browning M1921 калибра 12,7 мм, и советским техникам, мотористам и оружейникам под руководством американских специалистов нужно было подготовить к вылету все 129 В-17 (одна из 130 «Летающих крепостей» разбилась при посадке). С моторами было чуть проще: на В-17 устанавливались двигатели воздушного охлаждения Wright Cyclone R-1820-39, которые в СССР выпускали под индексом М-25, и оснащали им истребители И-16. Сложнее было с автоматикой и авионикой, которыми «Крепость» была буквально напичкана, но и с этим справились.
Вопрос об открытии Второго фронта был самым острым на всех советско-американских переговорах. 6 июня 1944 года союзники высадились в Нормандии. Американские военные в Полтаве узнали об этом из сообщения по радио одновременно с советскими людьми. В тот день американцы нанесли удар по врагу и с воздуха. Лётчиков, которые спали в палатках прямо на лётном поле и ещё не знали о событиях на северо-западе Европы, разбудили ещё до рассвета. В 5.30 командиры экипажей В-17 уже собрались на брифинг. Целями были назначены аэродром и другие военные объекты в районе города Галац в Румынии. В 6.30 в воздух поднялись 104 В-17. Американцы разработали оригинальную тактику бомбардировочных рейдов: В-17 вылетают одни, у линии фронта их встречали наши истребители, и сопровождали на этом опасном участке. Дальше бомбардировщики снова летели одни, а в это время с аэродрома Пирятин взлетали истребители P-51, которые должны были прикрыть «Крепости»» у самой цели. Взлетевшие на перехват «мессеры», рассчитывая на лёгкую добычу, в бой вступить не успели: их как раз и встретили подоспевшие «Мустанги». Немцы этого не ожидали, и с потерями отступили, правда, сбив 2 «Мустанга. В-17 успешно отбомбились по аэродрому Галац, уничтожили десятки немецких самолётов и без потерь вернулись в Полтаву.
Немецкое командование было серьёзно обеспокоено тем, что теперь вся Восточная Европа оказалась в зоне досягаемости американских ВВС, и было совершенно непонятно, куда союзники нанесут следующий удар – по нефтяным полям Плоешти, по заводам Мессершмита или Юнкерса, или по Йене, где делали всю оптику. Потеря таких важных военных предприятий могла парализовать всю военную промышленность и оставить армию без вооружения и боеприпасов. Геринг поклялся найти и уничтожить аэродром, и приказал усилить воздушную и агентурную разведку. Как немцы выяснили, где находятся аэродромы, достоверно не известно до сих пор: то ли имела место утечка, то ли бомбардировщики притащили за собой «хвост».
11 июня в ходе бомбардировки аэродрома в Фокшанах был сбит один В-17. 21 июня, взлетев с английских аэродромов в сопровождении полутора сотен истребителей, 145 В-17 разбомбили завод синтетического бензина в Руланде и крупную сортировочную станцию в Эльстерверда. Возможно, что именно в ходе этого рейда немцы обнаружили авиабазу специального назначения: вслед за бомбардировщиками прилетел немецкий самолёт разведчик Не 177.
Получив сигнал о том, что на аэродроме в Полтаве сосредоточено 75 «Крепостей» (на самом деле – 73), Геринг приказал начать операцию. 22 июня в 20.15 с аэродрома в Радоме под Варшавой вылетело полторы сотни Не 111 и Ju-88. Ровно в полночь они появились над аэродромом на высоте 4-5 км, и сбросили осветительные бомбы. Над лётным полем стало светло как днём, и немцы начали бомбардировку. Противовоздушная оборона авиабазы к нападению была совершенно не готова: прожекторы судорожно метались по ночному небу, а зенитки и крупнокалиберные пулемёты беспорядочно лупили в белый свет, как в копеечку: выпустив по немецким самолётам порядка 28 тыс. снарядов и патронов, они не причинили нападавшим никакого вреда. Ночных истребителей на аэродроме не было вовсе. Немцы несколько раз заходили на аэродром, чтобы уничтожить как можно больше американских самолётов. Им удалось поджечь и резервуары с горючим. Помимо бомб немцы сбросили около 15 тыс. мин-лягушек, усеяв ими весь аэродром. Это было сделано для того, чтобы помешать спасти самолёты и восстановить аэродром. В 4 часа утра комендант аэродрома, хотя в тот момент было очевидно, что спасать нечего, приказал всем тушить самолёты, что привело к подрыву многих людей на противопехотных минах. По уточнённым данным немцы уничтожили 44 В-17 и повредили 25, т.е. всего 69 из 73-х. Американцы считают, что это были самые большие потери, понесённые за один день на одном аэродроме. Сгорело 360 тонн бензина, уничтожено до 2-х тыс. авиабомб. Убит 1 и ранено 15 американцев – на палаточный лагерь не упало ни одной бомбы, немцев интересовали только самолёты. Наших убито 31 и ранено 88. Материальные потери составили 26 самолётов различных типов.
На следующий день немцы попытались развить успех, и нанесли удары по аэродромам Миргород и Пирятин, но руководство спецавиабазы успело вовремя рассредоточить самолёты по другим аэродромам, и немцам удалось разбомбить только склады в Миргороде.
23 июня 1944 года Кеслер на официальном приёме заявил генералу Перминову: «Немцы нас бьют безнаказанно. Ваша маломощная ПВО беспомощна, Ночных истребителей, и лётчиков, способных летать ночью, нет. Нами поставлен вопрос перед Москвой и перед Гарриманом о том, что мы сможем работать лишь тогда, когда в Полтаву прибудут американские тяжёлые зенитки и истребители с экипажами, подготовленными для ночных полётов».
Пока в Полтаве восстанавливали аэродром и ремонтировали уцелевшие самолёты, в Кремле решали дальнейшую судьбу операции Фрэнтик. Американцы, несмотря на случившееся, были очень заинтересованы в продолжении челночных полётов, и дальнейшем сотрудничестве с СССР. В августе операции возобновились, но вскоре появился новый повод для разногласий. 1 августа польская Армия Крайова под руководством лондонского правительства в изгнании, подняла в Варшаве восстание, чтобы освободить город до прихода Красной Армии. Рузвельт и Черчилль обратились к Сталину с просьбой разрешить челночный рейд, чтобы сбросить полякам оружие, боеприпасы и продовольствие. Однако Сталин считал, что Польшу должны освободить советские войска, и ответил отказом. Американские самолёты, взлетев с английских аэродромов, всё-таки, сбросили полякам необходимые грузы, но помощь запоздала, и немцы жестоко подавили восстание, убив около 150 тыс. человек. Этот рейд стал последним в операции Фрэнтик. Продвижение Красной Армии на запад сняло потребность в рейдах на уже отбитую у врага территорию. Всего американские лётчики в ходе 18 челночных рейдов совершили 2207 самолётовылетов, уничтожив 12 вражеских объектов.
9 сентября 1944 года все способные летать американские самолёты, покинули советские аэродромы, и, сделав прощальный круг, полетели восвояси. 12 октября из Полтавы ушёл последний эшелон с американским техническим персоналом. Они вспоминали, как пытались флиртовать с нашими девчонками, как под присмотром СМЕРШа танцевали с ними на импровизированном танцполе. Советские власти внеслужебные связи сурово пресекали, виновных увольняли с работы и со службы, но дальше этого дело не шло – союзники, как-никак. При переезде через границу никто не спал: всем хотелось проститься с Россией. Родившийся в России сержант Платонов, выскочил из вагона взял собой горсть русской земли, поцеловал её, и сказал, что отвезёт её своей русской маме.
автор: Николай Кузнецов
