Попробуем теперь взглянуть на обстановку глазами японцев.
Разрывы фугасных снарядов на палубах при попаданиях в русские корабли великолепно просматривались с мостика «Идзумо». Но оценить «на глаз» тяжесть причиненных «Рюрику» повреждений было, конечно, нельзя. Крейсер пока держался без заметного крена или дифферента, пожар на нем почти угас. А потому отставание «Рюрика» на повороте и выход в сторону неприятельской колонны, очевидно, мог быть воспринят Камимурой как попытка или, по крайней мере, имитация одиночной атаки. Цель? Например, отвлечь вражеский огонь на себя, чтобы облегчить флагману и «Громобою» выполнение следующего маневра. Какого конкретно? Этого японцы еще не поняли, так как маневр не был завершен. Но, тем не менее, вражеские крейсера отреагировали на выход «Рюрика» коротким коордонатом вправо, как бы в попытке уклониться от его нападения.
Это непродолжительное изменение курса хорошо заметно на японских картах боя…
Повреждения борта у крейсера «Громобой» от подрыва на японской мине вскоре после сражения
Преследование «России» и «Громобоя» было продолжено. К 6 часам 38 минутам «Рюрик» уже отстал от своих примерно на 50-60 кабельтовых. И почти такое же расстояние отделяло его от вражеского кильватера. А это значит, что некоторое время японцы просто не могли обстреливать «Рюрика», и вся мощь их орудийных залпов обрушилась, в основном, на русского флагмана.
И вот здесь «Россия» повернула на обратный курс. Снова — в направлении от противника. «Громобой» опять шел в кильватере флагмана, и враги успели еще раз обстрелять русские корабли «анфиладным» огнем с кормы. Неприятель сам подтверждает это на страницах своей официальной истории боевых действий.
В рапорте командующего флотом Иессен после боя написал, что поворот в 6 часов 38 минут на обратный курс был продиктован исключительно необходимостью оказать содействие подбитому «Рюрику». Но ведь «Рюрик» в этот момент находился вне обстрела!
Да, крейсер получил тяжелую рану. Но держался. И как держался! Еще не прекращены были попытки его экипажа выправить поврежденный руль и двигаться вперед, управляясь машинами. Еще не исчерпаны были шансы прекратить наступление воды в кормовых отсеках. И главное — еще не была выбита многочисленная артиллерия «Рюрика», составляющая треть всего вооружения отряда…
«Россия» в ремонте после сражения
Кажется парадоксальным, но когда Иессен остался с двумя крейсерами против четырех японских, он приказал повернуть к оставленному «Рюрику» не столько в расчете оказать какую-либо помощь, сколько в надежде, что «Рюрик» поддержит своего флагмана огнем.
А то, что «Рюрик» отстал гораздо больше, чем предположил в рапорте Иессен, видно даже на всех классических схемах этого боя. По данным японцев, «Россия» и «Громобой» прошли навстречу «Рюрику» около четырех миль. А согласно карте, составленной в штабе самого Иессена — не менее семи.
Итак, в 6 часов 38 минут два крейсера повернули под неприятельским огнем на юго-восток и отправились, как пишут в донесениях, «прикрывать подбитого товарища».
«Рюрик» до модернизации
Прикрывать в морском бою можно по-разному. Поддерживать огнем с доступных дистанций. Отвлекать на себя внимание вражеских комендоров, маневрируя у них на виду. Наконец, подставить собственный борт, чтобы защитить поврежденный корабль. Все зависит от конкретной боевой ситуации. В нашем случае прикрытие состояло в том, что два крейсера совершили под обстрелом несколько резких галсов, отвлекая на себя часть неприятельского внимания.
Стоит отдать им должное… Их огонь был великолепен! И все же, «прикрываемый» «Рюрик» большую часть времени циркулировал с невыправленным рулем между своим и вражеским отрядом, от которого его и «прикрывали»…
На этом этапе боя, согласно показаниям артиллерийских приборов, расстояние от японского флагмана до «Рюрика» составляло 25-30 кабельтовых, а до «России» — от 30 до 50 кабельтовых. Комментарии излишни!
«Громобой» в доке. Дефект лопасти левого винта от посадки на мель
Японцы пристрелялись. Около 7 часов, при развороте на северо-запад, «Россию» поразили сразу несколько вражеских снарядов.
Заготовленные у носовых орудий крейсера боеприпасы вспыхнули. Пожар почти мгновенно охватил весь полубак русского флагмана, боевая рубка оказалась в облаке густого, удушливого дыма, и находиться в ней было невозможно. Как писал один из участников сражения,»… пожар был настолько силен, что все, стоявшие в боевой рубке, чуть не задохнулись: я, стоя на воздухе у рубки, избавился от обморока только тем, что побежал на самый нос и там отдышался. »
Пороха выгорают довольно быстро, и пожар был недолог. Буквально через несколько минут огонь ликвидировали комендоры носового плутонга под командованием лейтенанта Э.С.Моласа.
Этот офицер и прапорщик Груздев, облившись водой, проникли в горящий каземат под полубаком и руками выбросили за борт через открытые орудийные порты охваченные огнем пеналы с зарядами.
Подачный расчет в бункере восьмидюймовых боеприпасов спас крейсер от взрыва, успев погасить упавшие в шахту подачи пылающие пороховые ленты.
Иессен был в это время лишен возможности управлять боем из совершенно задымленной рубки. Единственным представителем высшего командования, который сумел сохранить контроль над обстановкой, был капитан I ранга А.Андреев — командир «России». Ежеминутно рискуя быть убитым, этот офицер покинул бронированный командный пост и вышел на открытое крыло мостика…
Старший штурман корабля участвовал в тушении пожара. И не мог некоторое время заниматься своими прямыми обязанностями, фиксируя маневры отряда на карте. Получивший легкие ожоги Иессен, очевидно, был совершенно дезориентирован из-за дыма. По крайней мере, поворот на северо-запад, во время которого и произошел пожар, остался за пределами внимания адмирала, когда после боя он составлял донесение Скрыдлову. В результате этого русская карта сражения не соответствует русскому же описанию, составленному в штабе Владивостокского отряда…
Крейсер «Россия» в Гельсинфорсе
Буквально получается, что «Россия», следуя курсом на юго-восток, сбивала пламя пожара , развернувшись на восток. Но почему-то направилась при этом в сторону от берегов Кореи, находившейся западнее места боя. Враги, оставленные во время маневра за кормой, непостижимым образом очутились в секторе обстрела носовых орудий русского флагмана.
Помимо этого, на классических русских схемах боя у обеих сражающихся эскадр получились совершенно нереальные скорости. К примеру, с 6 часов 38 минут до 7 часов «Россия» якобы держала не меньше двадцати узлов! Это несколько лучше ее испытательного результата на Кронштадтской мерной линии в 1897 году. Но ведь крейсер с четырьмя не действующими после аварии котлами, изуродованными трубами, с другими боевыми повреждениями вряд ли способен был на скоростные рекорды!
Почему Карл Петрович Иессен не счел нужным обратить внимание на эти расхождения между его картой боя и его же донесением? Трудно сказать. Как бы то ни было, исследование иессенского описания боя дает представление о том, насколько «эффективной» была помощь «России» и «Громобоя» подбитому «Рюрику».
«Россия» перед адмиральским смотром
Израненный крейсер практически постоянно оказывался между своими и неприятелем. Выписывал одну циркуляцию за другой и стрелял, стрелял… Можно лишь восхищаться хладнокровию его комендоров и стойкостью команды. Это не было мужеством обреченных: «Рюрик» намерен был держаться до конца . И в это время надежда выжить в этой схватке была для него еще вполне реальна.
Но постепенно умолкали подбитые орудия. Экипаж нес огромные потери. Корежились фугасами незащищенные броней части корпуса корабля… А в полузатопленных кормовых отсеках не прекращались попытки команды выправить руль.
Около 7 часов 12 минут наблюдателям с «России» показалось, что «Рюрику» удалось выставить перо руля в нейтральную позицию и понемногу управляться машинами, Но почти сразу же крейсер повело на новую циркуляцию…
В начале седьмого часа у «Рюрика» наблюдали уже отчетливый дифферент на корму — начинали сказываться подводные повреждения. «Россия» и «Громобой», галсируя возле него, несомненно, отвлекали часть вражеских снарядов на себя, но волей-неволей затягивали пребывание «Рюрика » под обстрелом в невыгодной позиции. Вот чем на деле обернулось иессеновское прикрытие: корабль превращался в истерзанную снарядами развалину.
После 7 часов 20 минут, еще дважды пройдя короткими галсами позади поврежденного крейсера, Иессен вывел «Россию» и «Громобоя» к северным румбам, оказавшись к 8 часам вне обстрела. И — с открытым путем во Владивосток. На сей раз японцы не стали преследовать два уходящих корабля. Впервые за время сражения адмирал Камимура привязал маневры своей четверки к циркуляциям «Рюрика». Не иначе — задался целью добить искалеченный, но яростно огрызающийся крейсер, постоянно мешающий сосредоточить огонь на более важных целях.
И вот тогда — тоже впервые за бой — адмирал Иессен смог действительно оказать погибающему «Рюрику» помощь. Именно прикрыть…Беспрерывно стреляя по врагу, «Россия» и «Громобой» закрыли израненный корабль от обстрела своими корпусами. На короткое время крейсер получил ту передышку, в которой так нуждался. Но исправить повреждение руля было уже невозможно, тем более — за столь короткое время вне огня…
«Россия» с уложенными вдоль борта противоторопедными сетями
В 8 часов 10 минут офицер «России» мичман князь Щербаков записал: «…Приближаясь к „Рюрику“, мы заметили, что он имеет сильный бурун перед носом… Предполагая, что он держит большой ход, адмирал приказал поднять ему сигнал идти во Владивосток…»
«Рюрик» еще отрепетовал сигнал своего флагмана. Это значит, «Вас понял, готов выполнять приказ ». Но следовать за «Громобоем» он был уже не в силах. Попытки Иессена продолжить прикрытие вызвали лишь новое ожесточение японского огня.
С южных румбов показались еще дымы. Это спешили к месту боя легкобронные крейсера адмирала Уриу. Они дежурили в южных проливах, а теперь явились на призыв по радиотелеграфу. Их вызвал «Нанива» — участвовать в добивании поврежденного русского крейсера. Для рейдера в нормальном боеспособном состоянии эти небольшие и небыстроходные корабли практически не могут быть опасны. Но теперь им не составило бы особенного труда справиться с избитым «Рюриком», способность которого сопротивляться падала с каждой минутой.
В 8 часов 20 минут японские броненосные крейсера вновь обращают всю оставшуюся у них мощь орудий против «России» и «Громобоя». И контр- адмирал Иессен командует: «Курс 300, следовать во Владивосток». Впоследствии он объяснял свое решение исключительно идеей отвлечь неприятеля на себя и дать «Рюрику» хотя бы небольшую передышку, чтобы он мог справиться с повреждениями. По мнению Иессена, «Наниву» и подоспевшего к тому времени «Такачихо» нельзя было рассматривать, как очень опасного противника. И адмирал полагал, что «Рюрик», даже в своем теперешнем состоянии, сможет от них отбиться.
Однако, предоставим слово флагманскому штурману: «Продолжали держаться около „Рюрика“ до половины девятого, когда было доложено, что у нас остаются неподбитыми только два шестидюймовых орудия правого борта и три левого, а все торпедные аппараты испорчены, легли на курс норд-норд-вест, четыре японских броненосных крейсера тоже повернули на параллельный нам курс. Около „Рюрика“ же остались крейсера 2 класса… Явилась надежда, что он, страдая меньше от огня неприятеля, исправит руль и направится за нами…»
…Да, это была всего лишь надежда! Слишком зыбкая. Годная, в сущности, лишь на то, чтобы успокоить собственную совесть… Все-таки, во время последнего своего маневра «Россия» и «Громобой» сделали для «Рюрика » все, что могли.
Офицеры крейсера «Громобой» со священником и врачом.
Итак, решение отступить во Владивосток было принято адмиралом Иессеном после доклада о состоянии флагманского корабля.
Полагая, что «Громобой» поврежден не меньше, командующий, вероятно, предпочел спасение двух оставшихся относительно боеспособными крейсеров продолжению бесперспективного боя.
Как бы то ни было, а «Россия» и «Громобой» отступили. И действительно отвлекли врага на себя. Крейсера Камимуры, сами уже изрядно пострадавшие от русского огня, устремились за ними к нордовым румбам.
Жестоко израненный «Рюрик», остался в проливе, но гибель его уже была только вопросом времени…
Сначала, пытаясь оставить погоню за кормой. Иессен взял слишком сильно влево, с риском быть прижатым к отмелям корейского побережья. Поэтому в 9 часов и пятнадцать минут спустя русскому отряду приходилось склонять свой курс немного вправо, на сближение с неприятелем. Дистанция стала сокращаться, и впервые за время сражения не бесполезно гремели орудия малых калибров.
В 9 часов 18 минут крейсер «Адзума» неожиданно выкатился из кильватера и описал плавный коордонат вправо с небольшой потерей скорости. Вероятнее всего, были повреждены ходовые или рулевые системы. «Токива» подтянулся вперед и занял место второго в строю, а «Иватэ» сдержал ход и пропустил поврежденный корабль впереди себя. Теперь «Адзума» шел третьим.
Крейсер «Громобой». Угольные мешки использованы в качестве дополнительных осколкоуловителей
На этом довольно сложном перестроении японцы ухитрились даже не потерять эскадренного хода. А Иессен снова упустил удобный для атаки момент, видимо, полагая, что нужно беречь силы для погони, которая может еще некоторое время продлиться.
Сближаться с противником далее русский отряд не стал. Хотя это сулило огромные выгоды от использования бронебойных снарядов, наносящих противнику самый жестокий урон. Японцы, как мы знаем, бронебойными снарядами вообще не располагали. Отказ от сближения Иессен мотивировал «шквальным огнем неприятеля».
Но в японском историческом труде о том же моменте читаем: «…стреляли редко, и только наверняка, вследствие перерасхода боеприпасов и крайнего утомления расчетов.»
Боеприпасы у японцев действительно были на исходе. В 9 часов 50 минут «Идзумо» сделал последний выстрел из шестидюймового орудия и резко отвернул на обратный курс. За ним послушно последовали и остальные. Вражеская эскадра первой выходила из боя…
Попаданием русского снаряда у «Идзумо» была серьезно повреждена первая башня. Разрушения корпусных конструкций и дымы пожаров были заметны у концевого «Иватэ» и у «Токивы».
«Адзума» периодически сбрасывал скорость, по всей видимости, имел какие-то повреждения в машинах, и несколько раз задерживал свою эскадру.
Теперь они уходили на юг. Туда, где остался брошенный на произвол судьбы и неприятеля одинокий «Рюрик». Японцам нужен был практический результат от этого сражения. Они считали своим долгом рапортовать командованию об уничтожении хотя бы одного русского рейдера. Еще более хотелось им предъявить адмиралу Того флаг сдавшегося русского корабля, но по опыту боя Камимура понял, что этого уже не будет…
«Рюрик» в начале 1904 года во Владивостоке
А в это время в Корейском проливе «Нанива » и «Такачихо» вдвоем добивали «Рюрика». Пользуясь тем, что большая часть артиллерии русского крейсера была уже выведена из строя, они — впервые за сражение — пристраивались на близкое расстояние сзади и стреляли. «Анфиладным» огнем, вдоль корпуса, по крейсеру, имеющему заметный дифферент на корму.
Казалось, уже исчерпаны все средства к сопротивлению. К 10 часам «Рюрик» располагал только одним исправным орудием калибром шесть дюймов — да и то с ограниченным сектором обстрела.
Командир крейсера — капитан I ранга Е.Трусов — был убит еще в начале сражения. Офицеры выбывали из строя убитыми и ранеными один за другим. И уже четвертый по счету за время боя офицер занял свое место на мостике. Это был артиллерийский лейтенант К.Иванов, решивший в случае угрозы плена корабль врагу не сдавать и взорвать бункера боезапаса.
Последнее орудие «Рюрика » умолкло в начале одиннадцатого. Бой кончился. Начался расстрел…
…И все-таки прекращать борьбу он был не намерен! Согласно версии В.Е.Егорьева, в эти последние минуты «Рюрик» пытался во время резкой циркуляции таранить «Наниву». Действительно ли это была преднамеренная попытка тарана или просто случайный рывок практически неуправляемого корабля — этого нам не суждено узнать уже никогда.
«Нанива» без особого труда избежал столкновения. И еще раз японский крейсер оказался недалек от гибели, когда из последнего торпедного аппарата «Рюрика» выскользнула в воду последняя торпеда. Но смертельный удар миновал «Наниву» и теперь — взрыва не последовало.
Судьба пощадила старого флагмана Уриу лишь для того, чтобы несколько лет спустя после войны он безвестно сгинул во время тайфуна у острова Уруп, и был найден лишь несколько дней спустя на мели — в состоянии, негодном к восстановлению…
К моменту пуска последней торпеды «Рюрик» был уже совершенно небоеспособен. У него просто не осталось ни одной нормально функционирующей системы. Небронированная часть надводного борта была буквально изрешечена снарядами. Дымовые трубы зияли следами осколков. Число подводных пробоин приближалось к полутора десяткам, и многие из них невозможно было даже прикрыть временными пластырями — поскольку взрывами уничтожило предназначенные для этого смоленые брезентовые щиты и подкильные концы. В кормовые бункера боезапаса и отделения для подрывных патронов проникла вода. Теперь в случае угрозы захвата крейсер не удалось бы даже взорвать.
Главные паровые магистрали «Рюрика» были повреждены еще в начале седьмого часа. Из перебитых паропроводов вырывался горячий пар, и на батарейной палубе было так же жарко, как бывает в котельных отделениях, когда корабль движется полным ходом.
Палубы были искорежены. Тем не менее, те из артиллеристов, кто еще был способен передвигаться, продолжали и в этом кромешном аду ремонтировать некоторые орудия. Они рассчитывали еще нанести какой-то вред неприятелю.
Кроме того, серьезные повреждения получила ходовая установка крейсера. Были разбиты два котла, сместился от взрыва фундамент одной из котельных групп. В нижних отделениях постоянно накапливалась вода, кое-где уже начали сдавать переборки, не выдерживая ее давления.
Откачивать воду приходилось едва ли не вручную — все главные циркуляторные насосы давно уже не действовали. Вышли из строя и все приборы управления и связи.
Из восьмисот человек команды убито и тяжело ранено было более двухсот. Легкораненые в большинстве своем оставались в строю, и сколько их точно, не знал, наверное, никто.
К японцам спешило подкрепление. От южной оконечности острова Цусима на звук выстрелов пришел крейсер «Нийтака». А вскоре появились авизо «Чихайя» с миноносцами, и крейсер «Цусима». К финалу многочасовой баталии вся эскадра адмирала Уриу собралась в Корейском проливе.
Лейтенант Иванов собрал уцелевших офицеров «Рюрика» на последний военный совет. Некогда за столом кают-компании корабля собиралось 22 офицера. Теперь пришли лишь трое: лейтенант П. Постельников, мичманы А.Ширяев и К.Шиллинг. У машин остался не покинувший своего поста старший механик А.Гейно, а где-то на батарейной палубе ремонтировал поврежденную пушку артиллерист Д.Плазовский. Убито было шесть офицеров и девять — ранено.
Решение совета было единогласным. Так как далее держаться уже невозможно, пора открыть кингстоны крейсера, а оставшееся до затопления время посвятить спасению его экипажа. Вопрос о капитуляции не ставился, ни у кого и мысли подобной возникнуть не могло…
Раненых было уже более трехсот. Их выносили на верхнюю палубу, привязывали к пробковым матросским койкам и осторожно спускали в воду, поскольку все катера и шлюпки «Рюрика» были испорчены попаданиями. Единственный наскоро отремонтированный катер отдали тем, кто пострадал особенно тяжело.
…Еще в 1895 году Брассей предсказал «Рюрику» именно такой конец: когда в бою будут уничтожены артиллерия и системы управления, останется только открыть кингстоны. Если, разумеется, команда не предпочтет плен. Предсказание, основанное на подробном знакомстве с конструктивными особенностями крейсера, сбылось до деталей. Вот только вопрос о сдаче в плен даже не поднимался на последнем совете офицеров!
Японцы, несомненно, видели, что «Рюрику» приходит конец. Но обстрела не прекратили. Именно в эти минуты был убит Д.Плазовский и тяжело ранен военврач Э.-М. фон Брауншвейг, который отказался от места в катере и предпочел умереть на палубе своего корабля.
«Нанива» еще долго продолжал обстреливать погибающий крейсер. Зачем? Бессмысленная жестокость победителя?.. Впрочем, слово «победитель» в данном случае мало подходит «Наниве». В победоносной для Японии войне этот крейсер дважды не смог записать на свой счет трофей. Во второй раз на его глазах в безнадежной ситуации русский корабль безмолвно отвергал предложение сдаться и открывал кингстоны… Первым был «Варяг» .
По приказу лейтенанта Иванова старший механик А.Гейно стравил пар из оставшихся котлов. И, как принято в подобных случаях, объявил кочегарную вахту свободной от своих обязанностей. Свободной теперь уже навсегда.
Машинную команду тоже поблагодарили за службу и отпустили наверх, только двое матросов — А.Мангулов и Н.Шестаков — остались в отделениях, чтобы выполнить свой последний долг. Открыть кингстоны. Они вышли на верхнюю палубу последними, вместе со своим командиром.
В это время на горизонте показались броненосные крейсера Камимуры. Но «Рюрик» уже завалился на борт и через 12 минут окончательно исчез под водой. Только тогда японцы, наконец, прекратили стрельбу и в наступившей тишине начали брать «с воды» пленных. Взято было 625 человек, из них 230 — ранеными.
Представительская модель «Рюрика» сохранилась в запасном фонде ЦВВМ в Петербурге
источник: polkrf.ru
