Спустя две недели после начала Великой Отечественной войны, 5 июля Советское Правительство – Совет Народных Комиссаров приняло совершенно секретное Постановление № 1823-816 «Об эвакуационном пункте по эвакуации гражданского населения из прифронтовой полосы». В задачи эвакопункта входило: приём и регистрация прибывающих и транзитный людей, обеспечение их питанием, медицинским и санитарным обслуживанием – мытьё в бане, парикмахерскими услугами, проведение прививок и профилактика эпидемий, организация размещения, если это был конечный пункт, или дальнейшей отправки, осуществление иных мероприятия, связанных с эвакуацией гражданского населения. Эвакопункты были рассчитаны на единовременный приём и обслуживание не меньше одного эшелона – 1 800 – 2 000 человек. В то время в составе эшелона было 50 грузовых вагонов – в пассажирских людей отправляли только в самые первые дни эвакуации, потом, когда поток резко возрос, таких вагонов попросту не хватало.
Те, кто готовил «Положение об эвакопункте» предполагали, что в «теплушке» будет ехать 36 – 40 человек. Позднее, когда обстановка резко обострилась, стали возить и по 50, и по 80, и даже по 100 человек – не до жиру было.
Эвакопункты подразделялись на два класса – первый и второй. В штате эвакопункта помимо начальника, коменданта и завхоза, были медицинские работники, включая акушера, санитары, парикмахеры, шоферы, конюхи, уборщицы. Штат эвакопункта первого класса включал 49 человек, второго – 32 человека. Хотя в «Положении» и говорилось о проведении противоэпидемических мероприятий, но как-то неконкретно, а про санитарную обработку вагонов нет ни слова, а, значит, ничего не говорится и о выделении фондов на хлорную известь, которая в то время была основным противоэпидемическим средством. Несмотря на то, что Положение предусматривало организацию питания прибывших на эвакопункт людей, в штате не было ни одного работника сферы общественного питания. Не было также установлено финансирование эвакопункта.
Эту оплошность исправили спустя 10 дней: Постановлением СНК № 1857 от 14 июля 1941 г. расходы на содержание эвакопункта 1-го класса устанавливались в размере 17 тыс. рублей в месяц, из них фонд заработной платы составлял 13 тыс. рублей, 2-го класса – 12 тыс. рублей, а фонд зарплаты – 9,5 тыс. рублей. Всего из союзного бюджета на содержание в течение трех месяцев 82 эвакопунктов 1-го и 38 2-го класса выделялось 5,5 млн. рублей.
Однако и в этом Постановлении не говорилось, кто оплачивает питание людей. Наконец, спустя 12 дней после выхода Положения об эвакопункте, 16 июля, СНК издал Постановление № 1874 «О питании эвакуируемого населения», в котором говорилось, что бесплатное питание за счет союзного бюджета эвакуируемому населению из прифронтовой полосы предоставляется во время всего пути следования и 5–7 дней по прибытии на место расселения из расчета 6 рублей в сутки при 2-х кратном суточном питании.
26 сентября 1941 года при Совете по эвакуации было учреждено Управление по эвакуации населения, которое возглавил заместитель председателя СНК РСФСР К.Д. Памфилов.
Про эвакуацию населения в Советском Союзе и в России писали не так уж много, но все источники сообщали о том, что Положение об эвакуации существовало, однако все они приводили это Положение в изложении, и нигде я не мог прочитать полного текста. Я потратил много времени, и нашел Положение об эвакопункте и сопутствующие документы в Госархиве России. Меня удивило, что у всех этих трех постановлений была одна особенность: на них стоял гриф «Не подлежит опубликованию». То есть, люди, которые ехали в эвакопоездах или плыли на эвакопароходах, могли не знать ни о существовании эвакопунктов на станциях и пристанях, где они останавливались, а если случайно набредали на такой эвакопункт, не знали ни о том, какие услуги им должны предоставить, ни даже о том, что кормить их должны бесплатно. Мое извращенное нынешней коррупцией и воровством сознание сразу же подсказало, что эвакопункт был для предприимчивых людей золотой жилой: с голодных, не евших, может быть, несколько суток эвакуированных, за тарелку супа и стакан молока для ребёнка можно было получить любые деньги. И не только деньги, но и какие-нибудь золотые украшения, ведь, собираясь в дорогу, люди брали с собой все самое ценное.
Для меня так и осталось загадкой, почему о том, что эвакуированные граждане должны получать на эвакопункте, не напечатали в газетах, не объявили по радио, к чему была эта секретность?
Фактически в Советском Союзе было развернуто 128, а не 120, как планировалось, эвакопунктов, и существовали они, как минимум, до начала 1942 года. Эвакопункты были и в непосредственной близости от линии фронта, и в глубоком тылу. Одним из крупнейших был эвакопункт, развёрнутый в Свердловске, в клубе им. Андреева, что в пятистах метрах от железнодорожного вокзала, и частично в соседней в школе № 3 – оба эти здания сохранились до сих пор. Эвакопункты были и на других станциях железной дороги им. Кагановича, расположенных в Свердловской области. В Госархиве Свердловской области и в Центре документов общественных организаций Свердловской области – бывшем Облпартархиве – хранится довольно большой массив документов, на основе которых написана эта статья. В некоторых случаях я даже сохранил стиль документа.
По данным оперативного учета Свердловского горисполкома, по состоянию на 1 февраля 1942 года в Свердловске числилось 160 023 человека, эвакуированных, а всего в Свердловскую область было эвакуировано 386 670 человек. Организованным порядком с предприятиями и учреждениями прибыло 282 494 человека, в т. ч. в города – 211 775, в районы – 70 709 человек. Неорганизованного населения прибыло 104 176 человек, в т.ч. в города области – 26 257, в районы – 77 919 человек.
Средняя обеспеченность жилплощадью на 1 человека составила 3,1 м² в городах, и 3,8 м² в районах. Однако в Нижнем Тагиле на одного человека приходилось лишь 2,3 м², а в Кировграде – 1,9 м². Из прибывшего организованного населения трудоспособных – 191 600. Из них: работающих глав семей – 96 000, вторых членов семей – 40 000. Остальные 55 600 человек трудоспособные, но не работающие члены семей.
Группа не организованно прибывших – 104 100, из них трудоспособных – 61 100, из них работающих в районах на сельхозработах, лесозаготовках, и в разных отраслях промышленности – 30 000. Всего трудоспособного населения, не работающего насчитывалось около 85 000 человек.
Неудовлетворительное санитарное состояние вагонов, отсутствие санобработки их, большая завшивленность эвакуированных и крайне недостаточное медобслуживание в пути – являлись уже первыми причинами высокой заболеваемости, особенно детей. Например, ночью с 24 на 25 февраля 1942 г. на ст. Свердловск-Сортировочный оказалось большое количество эшелонов с эвакуированными – около 100 вагонов, причем 50% из прибывших были крайне ослаблены и больны дизентерией и поносами. Врачи не успели осмотреть больных. Работников для выноски больных не хватало. Снято было только 12 дизентерийных больных, остальные были отправлены в Свердловск без медобследования. Специальных носилочных бригад на узловых станциях не было; выноска больных производилась путем привлечения случайных людей.
Санобработка производилась плохо из-за недостаточного количества железнодорожных санпропускников, малой пропускной способности и отдаленности их от станций прибытия и станций отправления. Единственная баня, расположенная поблизости от Свердловского эвакопункта, с таким большим потоком людей не справлялась, а ведь были ещё и местные жители, которым тоже нужно было помыться. Размещение эваконаселения производилось по квартирам без санобработки даже в таких местах, как Нижний Тагил, Невьянск, Нижние Серьги, и др.
В некоторых местах бани использовались не по прямому назначению, например, на станции Богданович одна единственная построенная баня была занята под жилье, а железнодорожная баня не могла обслужить все население поселка. В таких районных центрах, как Нижние Серьги, Реж, Тугулым и других общественных бань вовсе не было.
На всех стационарных узлах железной дороги отсутствовали бачки с кипяченой водой. Затрудняли медобслуживание и недостаток медикаментов на медпунктах железной дороги, крайне антисанитарное состояние уборных и путей железнодорожного узла.
В дороге эвакуированные больные, особенно дети, диетпитанием не обеспечивались. Питание в пути выдавалось без врачебного контроля, с явными нарушениями санитарных требований.
Медобслуживание эвакуированных в местах проживания, особенно детского населения, налажено плохо. Молочными кухнями было обеспечено 30% детей, а в даже в таких крупных районах, как Первоуральск, Сысерть, Тугулым и др. детских молочных кухонь не было вовсе. Детские консультации в некоторых районах, как, например, Нижних Серьгах, не соответствовали своему назначению и не обслуживали полностью детское население. Яслями дети плохо обеспечены в таких районах, как Алапаевск, Серов, Верхняя Салда, Новая Ляля, Карпинск, Ирбит, Туринск и др. Медобслуживанием были полностью охвачены лишь дома ребенка, детдома и интернаты эвакуированных, где проводились систематические осмотры детей, делались прививки, велась борьба с вшивостью и антисанитарным состоянием. Прикрепленные медработники, однако, не всюду работали под достаточным контролем. Так, в Нижних Серьгах завшивленность учащихся достигала 14,6%. Лучше дело обстояло в Невьянске (завшивленность 3%) и других местах.
Медобслуживание взрослого эваконаселения находилось на уровне с медобслуживанием местного населения. Количество медработников, обслуживающих население, значительно выросло. Например, в Верхне-Тавдинском районе 8 врачей, 12 медсестер, 4 фельдшеров и 3 акушерок. По Гаринскому району врачей было 7, теперь имеется 19, открыты вновь 2 яслей, выделены 2 педиатра, расширена молочная кухня (ранее обслуживалось 200 чел., теперь 700). Для госпитализации ослабленных, прибывших из Ленинграда, был открыты стационары на 20 коек в г. Невьянске, на 15 коек – в Серове, и на 416 коек в Свердловске и др. городах. Отправлено в санаторий (Бисерть) 60 детей в возрасте 7–15 лет истощенных прибывших из Ленинграда.
Общежития Свердловского эвакопункта вмещали 800 коек, изолятор – 90 коек. Населению, эвакуируемому маршрутным порядком в сопровождении начальника маршрута, питание предоставлялось бесплатно. Населению же, эвакуируемому в групповом и индивидуальном порядке, питание предоставлялось по усмотрению эвакопункта. Населению, эвакуируемому из Москвы и Ленинграда а также рабочим и служащим, эвакуируемым с заводов, предприятий, учреждений и организаций, питание в пути следования отпускалось как следующим в маршрутном, так и в групповом и одиночном порядке, только за наличный расчет. (выделено автором. – Л.П.)
До 20 февраля отпускалось бесплатно питание нуждающемуся населению не свыше 3 руб. за обед вместе с хлебом, в день не свыше 6 руб. С 1 июля 1941 г. по 1 января 1942 г. столовая Свердловского эвакопункта обслужила питанием 2 525 821 человек, из них отпущено платных обедов 2 210 333, бесплатных – 315 488 на 488 900 рублей. Выходит, что только 12,5% эвакуированных получили бесплатное питание, хотя никаких директивных документов о том, что кормить на эвакопунктах должны за деньги, я не нашёл.
Питание было организовано плохо: не было продуктов, несмотря на решение Свердловского облисполкома № 696\с от 30 декабря 41 года, обязавшее областной отдел торговли выделять необходимые фонды по заявкам Главдорбуфета и Трансторгпита (мясо, жиры, крупу, овощи). 21 февраля 1942 года обед состоял из одного горохового супа, 23 февраля вместо супа была манная болтушка и на второе манная каша с рыбными консервами. Такое питание, конечно, не могло удовлетворить потребности эвакуированных из Ленинграда, прибывающих в крайне истощенном состоянии и требующих особого внимания, и улучшенного питания.
На станции Шарташ и при клубе им. Андреева прокуратура и органы НКВД вскрыли факты злоупотреблений и разбазаривания фондов продуктов питания. Обеды отпускались, мягко говоря, не только эвакуированным, имелись даже факты постоянного прикрепления к столовым лиц, не имеющих никакого отношения к эвакуированным. Виновные были привлечены к уголовной ответственности.
По состоянию на февраль 1942 г. не была налажена нормальная стирка белья эвакопункта. В результате койки в общежитии стояли не заправленные и прибывающие размещались на койках без постельного белья. Допускалась систематическая задержка отправки эвакуируемых на 3-5 дней вследствие неудовлетворения заявок эвакопункта на билеты.
Очень неблагополучно обстояло дело с выгрузкой эваконаселения: пока уполномоченные по эвакуации подыскивали квартиры, вагоны, оставаясь единственным временным жильём, простаивали по 3-5 суток. Иногда в небольшом эвакопункте было размещено очень много людей с детьми, была страшная теснота. Из-за этого было несколько случаев заболевания тифом. Эвакопункт в Ирбите 4 раза переезжал из помещения в помещение, заведующие пунктами менялись, как перчатки. В Еланском районе в вагонах люди простаивали по 10 суток и ждали, когда подадут подводы, чтобы проехать в Краснополянск на постоянное место жительства, а ведь мороз стоял 20º и ниже, а у людей не было кипятка, даже для детей. В деревнях и сёлах не было торговли, эвакуированные ничего не могли купить у колхозников, всё было на обмен или страшно дорого, а менять у некоторых приезжих совсем нечего было. Несмотря на такие факты, ни райисполкомы, ни райкомы партии, ни прокурор ничего не предпринимали.
С жильём было очень плохо, и если людей, которые приехали вместе с предприятиями, подселяли к работникам тех заводов, на территории которых размещались вновь прибывшие заводы, для них освободили почти 5 тыс. кв. м в общежитиях институтов и техникумов, ради них в районы области было выселено почти 15 тыс. человек. Тем, же кто приехал организованно, но не с предприятием, было очень тяжело, что уж говорить о тех, кто просто прибился к эшелону. 13 сентября 1941 года СНК принял Постановление № 2069 «О строительстве жилых помещений для эвакуированного населения»: облисполкомы должны были развернуть из местных стройматериалов массовое строительство жилых помещений упрощенного типа – общежитий, бараков, казарм, полуземлянок за счет средств, ассигнованных на жилищное строительство по плану 1941 г., выделив на это 200 миллионов рублей. Однако выполнялось это постановление плохо: не было ни стройматериалов, ни транспорта, строительным организациям не хватало мощностей для строительства цехов новых оборонных заводов, и жильё для людей откладывали на потом. На окраинах, там, где можно было без грузовиков доставить лес, рыли землянки, и люди были рады и такому немудрёному жилью.
автор: Леонид Павлов
