Предлагаем Вашему вниманию отрывок из книги Юрия Слатова «Моя война».
Ю.Слатов о книге:
«Моя книга не о смерти, а о жизни на войне. Например, о том, каким счастьем было просто посмотреть кино в редкие минуты отдыха от боевых вахт. Киноленты привозили крайне редко. О том, что Ил-76-е, возившие в Афган почту из Союза, были самыми дорогими сердцу крылатыми птицами. О своём первом авторейсе в те районы Афганистана, откуда можно было не вернуться. О тоске по дому — навязчивой, ежесекундной. О том, как комбат сделал меня самым счастливым человеком на свете, когда совершенно неожиданно дал мне 9-дневный отпуск, чтобы я смог слетать в Союз и проведать свою семью, увидеть только родившегося второго ребёнка. Счастье — до слёз. О том, как не верилось, что вручённый мне орден Красной Звезды действительно мой.»
Юрий Слатов родился 28 мая 1962 года в городе Орджоникидзе — ныне Владикавказе в шесть часов утра под первые аккорды Гимна Советского Союза.
В 1979 году поступил в Новосибирское высшее военно-политическое училище. Три года был руководителем самодеятельного ансамбля училища «Русичи». Именно в училище были написаны первые самостоятельные песни.
Закончив в 1983 году Новосибирское училище по профилю «пехота», в ряды «царицы полей» так и не попал. Волею судьбы и старших начальников, сначала была служба в дисциплинарном батальоне Северо-Кавказского военного округа, затем в Афганистане стал автомобилистом. За службу в ДРА награжден орденом Красной Звезды, совершил более 70 рейсов от Кушки до Кандагара в должности замполита роты. После Афгана служил в Майкопе главным комсомольским секретарем дивизии. Сделал бы неплохую военную карьеру, ибо, будучи старшим лейтенантом, пребывал уже на «майорской» должности. Однако в мае 1988 года, не раздумывая, принял предложение перейти в ВДВ, в ансамбль «Голубые Береты». За популярностью и славой «Беретов» не гнался, так как был уже достаточно известен, — успел в 1987 году стать Победителем Всесоюзного конкурса «Когда поют солдаты» среди авторов — исполнителей, исполнив свою песню «Ордена не продаются». Да и в Афгане его песни знали почти все солдаты и офицеры.
Автор музыки и текстов почти всех песен «Голубых Беретов» «послеафганского» периода.
Концертный директор ансамбля. Полковник. Заслуженный Артист России.
Кавалер ордена Красной Звезды, ордена «За заслуги перед Отечеством», ордена «Почетный ветеранский крест». Имеет 11 медалей России, Украины, Белоруссии, ООН.
Прирожденный дипломат: выдержан, доброжелателен, рассудителен. Реалист в делах, романтик в мечтах. Пишет повести и рассказы.
***
Как и предполагалось, полевой парк мы покинули тогда, когда солнце стояло в зените, то есть в полдень. Первые «бээмпэшки» колонны, небось, уже стояли на ДП в Герате, а мы только выползали из Торагундей. Как и полагается «крутым» воинам, отряд спецназа ГРУ входил в Афган сурово и величаво. Новенькая техника. Непроницаемые лица командиров и бойцов на «броне». В полной боевой экипировке, в бронежилетах и касках, они с презрением поглядывали на нас: не бритых и помятых. Так смотрели великолепные испанцы Христофора Колумба на диких индейцев при открытии Америки. Ну, ничего. Мы привычные. Мы – «мазута».
Фото : из книга Ю.Слатова «Моя война»
Скорость движения не превышала сорока километров в час. Не трудно было догадаться, что ночевать нам сегодня придётся в Герате. Хорошо бы, напротив 101-го полка. Но я не угадал. На привал встали перед городом, на укреплённом блокпосту, или, как мы их называли – «точка номер такая-то». Когда расставили машины, проверили оружие и стали ждать ужина, меня отозвал в сторонку Вишня. Его, и без того хитрая физиономия, в этот раз была просто олицетворением какого-то заговора:
— Юрка! Бочарика позови к себе в кабину.
— Зачем?
— Ну, придумай что-нибудь. Минут на пять.
— Объясни толком — нахрен?
— Будем «чижика» отучать от змеиных страхов.
— Это как?
— Мы с Дудкиным, пока грузились в Торагундях, на речку смотались. А там ужей видимо-невидимо. Мы одного поймали и в банку посадили. А щас надо его Бочарику в спальник засунуть. Он же в мешке спит. Залезет, а там …
— Да он обосрётся сразу, — перебил я рыжего «затейника», — или вообще «кони двинет».
— Не двинет! Ну, ты чо?! Прикинь, какая веселуха будет.
Прикинуть было не сложно. Одно из двух: или будет всеобщая ржачка, или Бочарик нас всех потом перестреляет. То и другое казалось забавным. Поэтому я согласился поучаствовать в спектакле. Тем более, что Марчелло и Дудкин были в курсе.
— Саня! Бочаров! – позвал я молодого прапорщика.
Тот, ещё стесняясь называть меня по имени, откликнулся нейтрально:
— Да, замполит!
— Иди-ка на минутку сюда.
Взводный влез в мою кабину и уставился на меня:
— Чо?
Фото : из книга Ю.Слатова «Моя война»
— Ты сегодня ночью караул пару раз проверь.
— Знаю я. Марков уже сказал. А что?
— Ну как что? Не в самом лучшем месте стоим. Снизу старый город. А ты в первый раз. Как тебе рейс вообще?
— Да нормально. Вроде без приключений всё.
«Скоро будут. Потерпи» — подумал я про себя и тут же увидел Вишню, который проходя мимо моего КамАЗа, кивнул головой.
— Ну, хорошо, раз нормально. Пойдем, подкрепимся.
Фото : из книга Ю.Слатова «Моя война»
Такое ощущение, что о розыгрыше, который готовили Славка и Колька, уже знала вся рота. Бойцы чаще обычного смотрели на ничего не подозревающего Бочарова. Многие с трудом сдерживали улыбки. Удивительного в этом ничего не было. «Водила» Вишни видел банку с ужом. Славка наверняка ему рассказал, зачем нужна эта безобидная змеюка и взял торжественное обещание не разглашать тайну. Поцелуйко, конечно же, никому ничего «не рассказал», кроме парочке своих корефанов. Ну, а там по цепочке может уже и до первой роты дошло. В общем, когда время подошло к тому, чтобы укладываться спать – никто на свои матрасы не торопился. Каждый находил причину подольше остаться на улице: отлить и покурить и наоборот. Свет в кабине Бочарова погас. Все на цыпочках стали подтягиваться к его машине. Вишня показывал вновь подползающим зверскую рожу. Грозил кулаком и прикладывал палец к губам. И уже от этого трудно было сдерживать смех. Кабина слегка закачалась – это Бочарик залез в свой спальный мешок. Бедный ужонок! Хорошо, если Сашка носки снял, а то ведь может и задохнуться там, как в газовой камере. Скрипнули седушки. Ну, вот, окончательно улёгся. Тишина. Кто-то фыркнул и мгновенно получил подзатыльник от Дудко. Прошло минут десять и стали затекать ноги, сидючи на корточках. Вот будет обидно, если Бочарик спокойно уснул, а мы тут всей ротой раком стоим. Вишня от нетерпения даже ухом приник к двери кабины. И тут …
… И тут все явственно услышали короткое, сдавленное: «Ой!» И всё. Полная тишина. Я ткнул Славку в бок и зашептал ему в самое ухо:
— Пиндец! У Бочарика там разрыв сердца, наверное. Давай лезь!
Вишневский нарочито шумно открыл дверь и, не поднимаясь на подножку громко прокричал:
— Санька! Чо ойкаешь здесь? Чо молчишь?
Не дождавшись ответа, полез в кабину. Стало не до шуток.
— Ну, что там, Вишня? – это уже Дудко давил мне в спину.
Фото : из книга Ю.Слатова «Моя война»
Марчелло пихал меня под зад, типа, лезь тоже. Когда я забрался в машину вслед за взводным и включил свет, то увидел такую картину: Вишня, весь пунцовый от еле сдерживаемого смеха, почти прижимался ухом ко рту Бочарика, слушая шёпот последнего:
— Слава! Славочка! – лицо Сашки застыло в столбняке. Глаза смотрели строго вверх и только губы слегка двигались. Как выяснится потом – это Дудкин научил молодого прапора, что, ежели вдруг тот встретит на своём пути змею, то надо замереть и притвориться почти трупом. Она и не тронет. Вишня притворно нежно отвечал:
— Что, родной? Что случилось?
— Славочка, у меня в ногах …
— Что, мой хороший?
— Змея…
— Да, не пыжди, мой славный. Откуда ей взяться? И говори ты громче, блин, ничего не слышу. —
Это проказник Вишня, поняв, что ничего страшного не произошло, позаботился о товарищах. Дрожащий голос Бочарика зазвучал яснее:
— Славочка, она поползла …
-Да кто, твою мать, мой хороший?
— Кобра!
— Тёщу мою в зад! Кобра?! И большая? – Вишню раздувало на глазах. Я, отвернувшись к стоящим внизу, вытирал слёзы на глазах. Бочарик, видимо слышал только голос Славки. И, не обращая на посторонние шумы внимания, отвечал только ему:
— Да, большая … Метра полтора. Лезет…
— Куда лезет? Ты ягодицы то покрепче сдвинь, чтобы, не дай Бог, норку себе не нашла …, — Вишня встал на колени и, уткнувшись носом в пол то ли зарыдал, то ли заржал, всхлипывая, — Ой, бляха муха, полтора метра… Держите меня!
Дудкин и Марчелло, услышав последнюю фразу, опустились под колесо. Я задыхался от смеха, но когда услышал слова Поцелуйко, который стоял ближе всех из солдат, но всё равно многого не слышал, то чуть не умер. Хохол передавал информацию друганам на полном серьёзе:
— Змея товарищу прапорщику залезла в зад….
Тут уж все покатились вповалку. И только один Бочарик продолжал комментировать ситуацию:
— Славочка, она щас вылезет … — и закрыл глаза.
Действительно, обезумевший от страха и дурмана Сашкиных носок, ужонок, в котором не было и двадцати сантиметров, выскочил из мешка Бочарика и попал в цепкие руки Вишни:
— Всё, родной! Спас я тебя. Поймал «кобру». Хочешь посмотреть?
Бочаров дёрнулся, но глаза не открыл:
— Не, убей её!
— Ух ты, какой кровожадный. Бочарик, а ты часом не обосрался?
То, что Поцелуйко, не раслышав, передал остальным лучше не повторять. Народ веселился до утра. А Бочаров, выпрыгнув из кабины и прикурив сигарету, долго благодарил Вишню за смелость. На что последний скромно отвечал:
— А ты змей боялся. Вот видишь, как мы тебя научили – так и вышло. Ты замер и «кобра» просто уползла. Она без причины не тронет. С тебя пузырь!
