Крым для Фаины Раневской был двуликим: первый раз в 1910 году она здесь безоглядно влюбилась в театр, когда в возрасте 15 лет наслаждалась морским воздухом вместе со своими родителями. Второй облик полуострова предстал перед ней в 20-х годах, когда смерть и разруха сковывали мертвой хваткой душу молодой актрисы, которая не предполагала, что ее короткие гастроли растянутся на несколько лет.
Хлебы в Крыму не было
Она всегда с нетерпением голодного человека ждала прихода человека в кожаной тужурке и злилась, когда его долго не было. Фаина Раневская, молодая актриса, которую постоянно обманывали ушлые антрепренеры, старалась заработать себе в Крыму на кусок хлеба, но у нее ничего не получалось и даже иногда не было денег на краюшку самого жесткого хлеба. А хлеба в Крыму в эпоху безвременья и вовсе не было.
Поклонник в кожаной тужурке
Как же она жалела, что поддалась уговорам своего друга и поехала с гастролями на этот полуостров, который стал для нее ловушкой – выехать отсюда она не могла, но умирать от голодной смерти тоже не хотелось. Совершенно неожиданно Фаина стала замечать, что на ее представления постоянно ходит человек в кожаной тужурке, модной для того времени. Все молодые люди, причастные к Красной армии старались заполучить себе такое сверх модное одеяние, которое сразу же подчеркивало их особый статус, придавало значимости в глазах других людей, но в то же время накладывало отпечаток причастности к армии.
Дрожащие от голода руки
В этой чехарде гражданской войны тем более удивительная была постоянная привязанность человека в кожаной тужурке к молоденькой малоизвестной актрисе, которой роль иногда не удавалась совсем. Она, например, могла ненароком свалить на голову партнера какой-нибудь тяжелый реквизит.
Так было и в этот раз: Фаина вышла на сцену голодной, у нее дрожали руки и она случайно прислонилась на бутафорную колонну – та рухнула прямо на ее партнера. А он, не сдерживаясь, заорал от боли и кинулся с кулаками на незадачливую актрису. Это уже было вне сценария, и обиженные зрители засвистели, заорали обидные слова.
Фаина, еле сдерживая слезы, бросилась убегать вне себя от страха, ужаса, растерянности и незаслуженных обвинений. Как она могла показать хорошую игру, когда ей все время хотелось кушать.
Революция и вынужденная эмиграция
Она часто вспоминала свой уютный дом в Таганроге, южном городе, где ее отец Григорий Фельдман, вполне процветающий предприниматель средней руки мог обеспечивать всем необходимым и даже сверх того свою многочисленную семью. Детство и ранняя юность Фани проходили в шумной большой еврейской семьи. Они собирались по праздникам вместе за большим праздничным столом и, предаваясь шумному веселью, обсуждали городские новости.
Эти новости носили преимущественно мирный характер, но после 1918 года, когда революционные события напрочь изменили ход истории, за столом стали собираться все реже и реже, да и еды становилось все меньше и меньше. Отец семейства принял решение об эмиграции, но его упорная дочь Фаня кардинальное намерение родителей не поддержала – ей было интересно здесь, когда на улице столько перемен и она с жадностью выскакивала из застоявшегося, как ей казалось тогда, семейного омута, чтобы вдохнуть и насладиться свежим ветром революционных перемен.
Первые штрафы за плохую игру
И вот судьбы занесла ее в Крым. Как же она жалела, что ослушалась своего папеньку и теперь вынуждена снова умолять директора театра, чтобы он разрешил ей выступать. А он – какой негодяй! – еще и вчинял ей претензии за пустые залы, которые по ее вине, не собирают мало-мальски зрителей. Конечно, директор перегибал палку: в своем разорительном положении он ненавидел всех и вся. Особенно доставалось неказистой Фаине, которая не могла своей красотой – какая уж тут красота! – привлечь зрителей. Облик Фаины мало напоминал тех прелестных чаровниц, которые привлекали директоров провинциальных театров и зрителей.
Смена театров и неожиданная встреча
Несмотря на такие унизительные разговоры, Фаина снова добилась разрешения и стала выходить на сцену, правда, этот театр ей все же пришлось покинуть, слишком было ей противно вспоминать унижение, которое на нее обрушилось. Слова директора еще больше оттолкнули впечатлительную девушку от порога этого театра.
Она стала выступать в другом месте, но и там она снова увидела однажды своего неизвестного поклонника в кожаной тужурке. Вокруг него уже сидели его товарищи: помещение театра в годы Гражданской войны не отапливалось вообще, дирекция предупреждала об этом зрителей, рекомендуя находиться им во вовремя представления в верхней одежде.
Военные люди с красными звездами были одними из самых благодарных зрителей, они сидели и молча внимали всем действам актрисы, которая по-прежнему тушевалась, но уже могла произносить длинные монологи без запинок, да и опыта у нее уже прибавилось. Ей помогали осваиваться на сцене ее подружки, которые тоже отчаянно голодали, но могли раздобыть пропитание у своих поклонников. Этой скудной едой они делились с Фаиной, которую все еще преследовали сценические неудачи.
Плывущий по воду парик
Однажды, выступая перед детьми с каким-то спектаклем на берегу моря, она задела своей головой какую-то палку, отчего ее парик сорвался и упал в воду, течение подхватило его и понесло по морским просторам. Почему-то это очень сильно рассмешила Фаину, у нее начался истерический смех, который поверг юных зрителей в крайнее недоумение.
Тогда Фаину схватили в охапку несколько дюжих партнеров и в прямом смысле уволокли за руки и ноги со сцены, чем немало насмешили своих маленьких поклонников. А Фаина потом горько плакала и просила прошения у своих коллег за то, что чуть было не сорвала спектакль и не лишила всех актеров куска хлеба. Ее за этот опрометчивый проступок выгонять из театра не стали, а наказали, оштрафовав на крупную сумму денег.
