3 июля, в день, когда Сталин, выступая по радио, назвал свой народ братьями и сёстрами, генерал примчался домой возбуждённый сверх всякой меры, и не только речь вождя была тому главной причиной.

Через 25 лет после начала контрнаступления Красной Армии под Москвой, в декабре 1966 года тысячи москвичей пришли на Ленинградское шоссе, чтобы посмотреть на открытие, может быть, самого необычного памятника защитникам Златоглавой – три огромных противотанковых «ежа», которые были в несколько раз большие тех, что стояли в 1941-м на улицах столицы. На обычной в таких случаях памятной доске были указаны имена авторов мемориала – архитекторов, проектировщиков, скульпторов, инженеров, были перечислены московские заводы, на которых «ежи» изготавливали, но ничего не было сказано о том, кто же придумал того, подлинного стального «ежа», который сыграл выдающуюся роль при обороне Москвы. Долгое время военные историки были уверены, что «ёж» родился благодаря солдатской смекалке.

Колючий Гориккер

Однако у противотанкового «ежа» был совершенно конкретный автор – Михаил Львович Гориккер, инженер, генерал-майор технических войск Красной Армии, о чём свидетельствуют его собственноручные рисунки, эскизы, чертежи, расчёты, пояснения.

Детство

Михаил Гориккер родился 13 января 1895 года в Бериславе на Херсонщине. Окончив 6 классов местной гимназии, Миша пошёл учиться на слесаря-кузнеца, получив специальность, стал работать в механической мастерской. Он частенько переплывал на лодке на другую сторону Днепра – в Каховку, где жила юная пианистка Зоя, служившая тапёром в кинотеатре, в которую он был влюблён. Их скоротечный роман завершился свадьбой, в 1925 у четы Гориккер родился сын Владимир, ставший кинорежиссёром.

Первая Мировая

Когда Михаилу исполнилось 20, не увидев рождения сына, он оказался в окопах мировой войны, получил два солдатских Георгия – 3-й и 4-степеней. Возможно, получил бы и больше, но сначала он был тяжёло ранен, и валялся в госпиталях, а потом грянула революция. Михаил, истинный пролетарий, примкнул к большевикам, воевал в Гражданскую, служил комиссаром в госпиталях на Юго-Западном фронте. В 1919 году Гориккера направили на командные курсы, окончив которые, он остался там начальником. В 1923 году Гориккер окончил Военно-педагогические курсы при Военно-политической академии РККА, служил главным инспектором ГлавПУРа РККА по военно-учебным заведениям.

Конструктор

В 1929-м Гориккер поступил на инженерно-командный факультет военной академии механизации и моторизации, и в 1933-м получил диплом конструктора боевых машин. В 1934-м Гориккера назначили начальником Московской школой танковых механиков. Спустя три года на базе школы было развёрнуто танко-техническое училище, и комбриг Гориккер стал его начальником. Когда начались аресты в армии, опасность нависла и над ним. Как-то он вместе с другими офицерами выехал на подмосковный танковый полигон. Машину трясло на ухабах. Кто-то из тех, что был в машине, и вместе со всеми ругал дорогу, донёс в НКВД на Гориккера – он, якобы порочил советскую власть, клеветал на неё, и восхвалял дороги в Германии, хотя никогда там не был, в общем, низкопоклонствовал перед империалистическим западом. Гориккера исключили из партии – он, к тому же, одолжил 140 рублей своему другу Шмидту, а того объявили врагом народа. Гориккер ждал ареста, который обязательно должен был последовать после того, как у него отобрали партбилет. Но вместо этого училище перебазировали в Киев, и Гориккер на время исчез из поля. В Киеве его восстановили в партии.

14 июня 1940 года «Правда» на первой полосе поместила список первых генералов Красной Армии, в котором был Гориккер, а на развороте – фото всех новоиспечённых генералов. С одной стороны, можно было на время вздохнуть с облегчением, с другой – это ровным счётом ничего не значило – прецедентов было не мало.

Ёж

Когда началась война, генерал-майор Гориккер, как наиболее опытный инженер-фортификатор, возглавил подготовку Киева к отражению вражеского удара. Немцы интенсивно бомбили Киев, целые районы горели. Гориккеру поручили подготовку эвакуации киевских заводов, учреждений, научных институтов и учебных заведений. Валясь от усталости, он вырывался на часик домой. Но вместо сна из спичек и пластилина он лепил какие-то странные игрушки, похожие на сказочные каракатицы. 3 июля, в день, когда Сталин, выступая по радио, назвал свой народ братьями и сёстрами, Гориккер примчался домой возбуждённый сверх всякой меры, и не только речь вождя была тому главной причиной. Он крикнул жене, что они вспороли два танка! Странные игрушки, которые Гериккер мастерил по ночам, были прототипами противотанковой «звёздочки», и только что они успешно прошли испытания на полигоне училища. Самый массовый на тот момент лёгкий танк РККА – Т-26, боевая масса которого была чуть больше 10 тонн, при наезде на препятствие был серьёзно повреждён, и полностью потерял подвижность. Командование высоко оценило останавливающие способности конструкции, её простоту, дешевизну и скорость изготовления, и вскоре «звёздочка Гориккера», то есть, «ёж», была официально принята на вооружение, а изобретателю вручили самый популярный в то время фотоаппарат ФЭД. Первые 700 «ежей» успели изготовить в цехах киевского машиностроительного завода «Большевик», пока его ещё не эвакуировали в Свердловск.

Патент на изобретение Гориккер оформлять не стал. Да и не приходило никому в голову «застолбить» своё авторство – в тот момент у людей были дела поважнее, все работали на оборону страны. Сегодня это дало повод для спора – было ли это изобретение Гориккера.

«Ёж» был конструкцией простой, даже примитивной. Изготовить его было проще простого – сварить между собой три куска стального швеллера, балки или рельса. Вес – до трёхсот килограмм, высота – примерно 800 мм, в чём и состояла гениальность конструкции. Для того, чтобы его изготовить сварщику и двум слесарям требовалось полтора часа, 6 минут – на погрузку краном в грузовик или на телегу, столько же – на выгрузку, которая, как правило, осуществлялась вручную парой-тройкой бойцов.

В Европе немцы уже видели нечто подобное, но там танки легко проходили или сдвигали заграждения на обочину дорог, где они не мешали даже следующей пешим порядком пехоте или кавалерии. Принцип останавливающего действия «ежа» (или «звёздочки») Гориккера состоял в том, что он не сдвигался, а перекатывался, в конце концов, танк, наезжал на него, нижняя балка уходила в землю, становясь своеобразным якорем или упором, а верхняя балка приподнимала танк над землёй. Танк либо просто терял подвижность, либо под своим весом нанизывался на верхнюю балку, которая протыкала тонкую броню днища. Даже если трансмиссия, расположенная у немецких танков спереди, не выходила из строя, танк, задрав пушку и курсовой пулемёт в высь, становился неподвижным, и превращался в прекрасную мишень для артиллеристов, бронебойщиков и пехотинцев с противотанковыми гранатами и бутылками с зажигательной смесью. При таком положении прекрасные приборы наблюдения немецкого танка становились бесполезными – что толку, если сделать всё равно ничего нельзя. Классический случай: око видит, а зуб неймёт. Ремонт танка – дело трудоёмкое в полевых условиях, и не быстрое, а если поле боя вместе с подбитыми танками осталось за противником – и невозможное.

Нечто, отдалённое напоминающее «ёж Гориккера», появилось в середине 30-х годов в Чехо-Словакии (именно так, через тире, название этой европейской страны писали в советских газетах). Только чешский «ёжик» делали не из стали, а из железобетона. Представлял он из себя короткий столбик, стоящий на трёх «лапах». Он приподнимал танк только тогда, когда танк наезжал на две «лапы» одновременно, а, если только на одну, то она или разрушалась под гусеницей, или уходила в грунт, но в любом случае «чешский ёж» вред танку причинял редко. Существенной преградой для танков такие «ежи» становились только тогда, когда их располагали практически вплотную друг к другу. В СССР о чешской конструкции знали, но их копирование и применение даже не рассматривали: для того, чтобы обеспечить ими весь советско-германский фронт, требовалось огромное количество цемента, а в условиях остановки производства на многих предприятиях цемента катастрофически не хватало даже на повседневные нужды. Кроме того, чтобы цемент затвердел, требовалось время, а дефицит его был ещё больше, чем дефицит цемента. Вот тут и пригодилось изобретение Гериккера.

Киев

«Звёздочки Гориккера» стали устанавливать на улицах и площадях Киева, на дорогах, ведущих к столице УССР с запада и с севера. Но массового производства развернуть не успели – танки Гудериана, внезапно прервав наступление на Москву, очень близко подошли к городу. В оборонительных боях за Киев Гориккер участия он не принимал – его срочно вызвали в Москву, и поручили организовать специализированное управление автомобильными войсками Красной Армии. (Удивительно, что в РККА такой службы не было, хотя перед войной в частях было порядка 300 тыс. автомобилей, тягачей и тракторов, а в соответствии с Мобилизационным планом 1941 года, после начала войны их количество должно было вырасти вдвое). Новая служба на время отвлекла Гориккера от внедрения его своего детища, но вскоре обстановка на фронте заставила вспомнить про «ежа».

Москва

Осенью 1941 года части группы армий «Центр», прорвав советскую оборону под Смоленском, замкнули огромный котёл в районе Вязьмы. В боях погибло до миллиона человек, в окружение попали пять армий Брянского и Резервного фронтов – почти 700 тыс. человек. Началась операция «Тайфун» по захвату Москвы.

12 октября 1941-го ГКО своим постановлением № 768 сс обязал Мособлисполком мобилизовать сроком на 20 дней в порядке трудовой повинности на строительство 3-й Московской линии обороны 250 тыс. колхозников, рабочих и служащих Московской области. В условиях стремительного продвижения вермахта на запад, времени на возведение сложных противотанковых заграждений просто не было. Нужно было что-то такое, что быстро устанавливалось, и так же быстро снималось, чтобы открыть путь для наступления своим танкам. Под осенним дождём, под бомбёжками удалось отрыть почти 700 км рвов на тех участках, которые командование считало наиболее танкоопасными, и установить 37 тыс. стальных сварных «ежей», которые изготавливали на многих предприятиях Москвы и Подмосковья, и подвозили на строительство. Моссовет получил право изымать, у кого угодно, кроме оборонных предприятий, металл, цемент, лес и другие материалы на строительство укреплений. Для этих целей разобрали недостроенную башню Дворца Советов, для возведения которой использовались самый лучший металл и цемент с самыми высокими прочностными характеристиками. Для москвичей разборка Дворца Советов, которую скрыть было невозможно, стала тревожным сигналом.

13 октября 1941 года. Танки II танковой группы Гудериана пересекли границу Московской области. Гитлер был уверен, что дорога на Москву открыта, что советскую столицу больше некому защищать. За полчаса до полудня к мосту через канал в Химках внезапно прорвались немецкие танки, готовые с ходу дойти до самого Кремля. Ленинградское шоссе было перекрыто металлическими «ежами». Немецкие танкисты были уверены, что без труда справятся с ними, что боевой массы средних танков Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw. IV вполне достаточно, чтобы двигаться дальше, но сдвинуть их не получилось. Тогда советские батареи открыли огонь по этим танкам, застрявшим возле ежей, и ставшим удобной неподвижной мишенью.

Осенью 1941-го генерал Гориккер буквально разрывался на части: он руководил автодорожной службой, и ездил по заводам, помогал инженерам и техникам, следил за процессом изготовления «ежей», устранял технические просчёты. Прежде всего, это касалось размеров «ежей». Самой главной была высота – от 800 до 1000 мм. Многие предприятия, проявляя излишнее рвение, полагая, что, чем выше – тем страшнее для танкистов, делали «ежи» высотой 1,5 и даже 2 метра. Но на такого «ежа» танк не наезжал, он просто двигал его перед собой, и, в конце концов, сдвигал преграду в сторону, освобождая себе путь вперёд.

Тем не менее, свою роль сыграли и «неправильные ежи», правда, скорее, не военно-тактическую, а психологическую: они своими огромными размерами вселяли в москвичей и защитников города уверенность, что врага остановят, что город готовится к упорной обороне, а не к сдаче.

В ноябре 1941-го немцы стремились любой ценой прорваться к Москве. За 20 дней ценой больших потерь они продвинулись на 110 км. «Ежи»» на пути танков ставили наспех, часто не те, кто знал как, не там и не так, как надо. Гериккер доказывал, что «ежи» нужно расставлять в шахматном порядке, но это условие, зачастую не выполнялось: их ставили в несколько линий, порой, даже связывали между собой колючей проволокой, что было грубейшей ошибкой: «ежи» должны были свободно перекатываться, а связанные проволокой, они мешали друг другу подкатиться под танк. Такая расстановка вместо того, чтобы усилить оборону, ослабляли её.

Ситуация под Москвой с каждым днём ухудшалась. Генерал Гориккер часто выезжал в прифронтовую полосу, куда подвозили всё новые партии «ежей», учил бойцов, как их правильно устанавливать, как минировать проходы между препятствиями. Даже если «ёж» и не выводил танк из строя, он его задерживал, сокращал скорость, что позволяло артиллеристам вести прицельный огонь. Но пушек было мало, ещё меньше было боеприпасов, пехотинцам не хватало противотанковых ружей, и единственным средством борьбы с танками оставались бутылки с «коктейлем Молотова» и гранаты, которых тоже не хватало.

К концу ноября Гериккер сумел исправить ошибки в боевом применении «ежей», наладить их массовое производство. Когда 1200 «ежей» в четыре линии в шахматном порядке устанавливали на фронте, когда между ними были противотанковые мины, у пушек было достаточно снарядов, а сектора были хорошо пристреляны, такой участок фронта становился непроходимым для вражеских танков.

5 декабря войска Западного и Калининского фронтов перешли в контрнаступление, которое завершилось в начале 1942 года. На отдельных участках врага отбросили на 200 км. Но «ежи» применяли не только под Москвой, их использовали при обороне Ленинграда, Одессы, Севастополя, Тулы, в 1942-м – под Сталинградом.

В 1945 году Гориккера назначили главным инспектором ГАУ РККА, с 1946-го он – начальник военно-автомобильного училища в Рязани, в 1955 вышел в отставку. Умер Михаил Львович Гориккер 19 октября 1955 года в Москве в возрасте 60 лет.

автор: Николай Кузнецов