Александр Вертинский рассказывал эту историю всегда с придыханием. Ко времени войны с немцами в 1914 году он был уже известен. Нет, эстрада еще не замирала от его голоса. Но все-таки…
Война оказалась кровавыми подмостками. Впервые он увидел раненых на Арбате. Их доставили с вокзала, многие помогали выносить носилки.
Врач, работающий в доме, присмотрелся к худому пареньку. Позвал к себе, помочь снять грязные бинты и промыть раны. Позже он спросил врача «Почему я?».
— Такие артистичные руки не могут сделать больно раненому.
Прошла ночь…другая…третья. Он домой не уходил, от усталости чуть не падая, но доктор видел, что ему нравится быть в гуще события. Молодой человек читает стихи раненым, пишет за них письма домой, работает на операциях помощником.
Он видел, как хирург уверенно держит в руках инструменты. Уйдя из особняка Марии Морозовой, Вертинский записался работать в санитарном поезде. Там не было операций. Врачи просто помогали в пути раненым, пока доставляли их в госпиталь.
Уже уверенно делая перевязки, молодой Александр довольно продолжительно путешествовал по фронтам на санитарном поезде. Тогда-то ним случилось уникальное происшествие. В его купе принесли полковника.
Поезд забит под завязку, и полковника уложили на пол. Военврач, сопровождавший офицера, сказал, что он до Пскова не дотянет. «…сбросьте его где-нибудь по дороге».
Раненый в грудь офицер лежал на полу. Пуля застряла рядом около сердца. Вытащить ее не было никакой возможности. Отсутствовали необходимые инструменты. Очень не понравились слова врача «…скиньте его где-нибудь».
Человек же. Поезд пошел в тыл, вывозя раненых. Вертинский уложил офицера на перевязочный стол. Поездной врач, осмотрев раненого, покачал головой. Велел перевязать его и ушел.
Как? Он же ранен. Его оперировать надо. Ранение оказалось сложным, нет инструмента нужного, пуля чуть не дошла до сердца. В дороге она сделает свое черное дело. Входная рана очень маленькая дырочка.
Вынуть пули врач не может, хирурга нет. Операция возможна только в госпитале. А он будет через сутки. Раненый не доживет. Александр смотрел в лицо полковника. Вдруг его осенило! Он когда-то купил ненужные медицинские инструменты.
Купленные тонкие щипцы назывались корнцанги. Длинный, кривой инструмент с поперечными иголками на конце. Эх, где наша не пропадала? Выбрав из санитаров помощника, тщательно обработав инструмент, снял повязку с полковника.
Тот был без сознания. Александр осторожно ввел в рану корнцанги. Пот хлестал со лба. Но удалось нащупать что-то твердое. Вытянув твердое тело из раны, он увидел пулю. Кто-то сзади потряс за плечо. Оглянувшись, увидел поездного врача.
Он прошептал, что военно-полевой суд – это лучшее, что ожидает санитара. Но ранку промыли, вложили турундочку, и туго перевязали, впрыснув камфару раненому. К утру офицер очнулся. На счету Вертинского к концу службы — 35 000 перевязок. Он счастьем считал, что полковник остался в живых.
Совещание у Бога
Снится Вертинскому сон
— кто этот Брат Пьеро?
— да так… актер какой-то (ответил дежурный ангел)
И задумался Господь.
— фамилия-то есть у него?
— Вертинский.
— та-а-ак. Актеру за 35 000 перевязок …Помножьте на миллион и выдайте аплодисментами.
Ему много аплодировали. Эстрада замирала, когда он выступал.
