Иосиф сказал, что он будет жить, выступать и умирать с тем именем, которым его нарекла мама при рождении…
Голос эпохи
Этого певца справедливо называют символом эпохи – он пел при шестерых генеральных секретарях ЦК, начиная со Сталина, при единственном президенте СССР и трёх президентах России. В Сикстинской капелле он пел Папе Римскому «Аве Мария» и «Калинку». Голос Иосифа Кобзона, без сомнения является национальным достоянием.
Детство
Родился Иосиф 11 сентября 1937 года на Донбассе в Часовом Яре в 150 километрах от столицы области Сталино – так в те годы назывался Донецк. Отца звали Давид Кунович, следовательно, отчество Иосифа при рождении было Давидович, а Давыдовичем он стал при получении паспорта. В 1939 году после присоединения к Советскому Союзу Западной Украины Давида Кобзона назначили начальником отдела кадров национализированной кондитерской фабрики Брандштадтера, и семья переехала во Львов. Там их и застала война. Отец ушел на фронт, два маминых брата погибли в 1941-м. После контузии в 1943-м отца демобилизовали, но он встретил другую женщину и в семью не вернулся – дело житейское.
Ёсе было 4 года, но он хорошо помнил, как семью на грузовике привезли на вокзал, как мама, Ида Исаевна, буквально по головам запихивала троих сыновей 11-ти, 8-ми и 4-х лет и свою маму в товарный вагон. Когда состав отошёл от перрона, все облегчённо вздохнули. Им очень повезло: немцы заняли Львов на девятый день войны. На какой-то станции мама пошла за кипятком, и отстала от поезда – расписания никакого не было, эвакопунктов ещё не было. Но даже в той неразберихе случались чудеса: мама догнала их через два дня.
Узбекская семья
Узбекский город Янгиюль, куда они приехали через несколько месяцев пути, встретил их очень гостеприимно. В узбекской семье, куда их подселили, тоже было много детей. На ночь на земляном полу раскладывали соломенные циновки, и спали на них вповалку и вперемешку. На рассвете всю детвору выгоняли на улицу, и они принадлежали самим себе. За дувалом дома находился маслозавод, дети воровали там жмых, и ели его целый день, заглушая чувство голода. У Ёси уже тогда проявилась коммерческая жилка, он набирал бидон воды, и продавал её на рынке, рекламируя по-русски, по-узбекски и на идише. В иной день зарабатывал на конфеты и себе, и братьям, и узбекским хозяевам дома.
Донбасс
В 1944 семья вернулась в разрушенный до основания Донбасс, и осела в Краматорске, где они и встретили День Победы. Электричества в городе не было, а преступность процветала, и с наступлением сумерек детей загоняли по домам, плотно закрывали двери и ставни на засовы. Делать было нечего, садились за стол, ужинали какой-то бурдой, и при керосиновой лампе пели песни. Голодали страшно. Самой большой трагедией в то время была потеря карточек. Чуть-чуть могло оправдать неудачника то, что карточки у него украли – карманники были очень ушлые. В фильме Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя» Глеб Жеглов отдаёт карточки свои и Шарапова соседке, у которой карточки украли, и это была не придумка авторов книги «Эра милосердия» братьев Вайнеров – и то было, и другое, одни крали карточки, другие отдавали последнее.
В первый класс Ёся пошёл, как и положено в 7 лет. На первомайской демонстрации им выдали по кусочку чёрного хлеба с сахарной подушечкой, и сказали, что это пирожное. Мальчик держал в дрожащих руках этот хлеб, и думал только о том, как донести эту подушечку маме. Но ребёнок есть ребёнок, и, вероятно, у каждого из нас, как у Вини Пуха, была такая ситуация, когда думаешь: вот только попробую, откушу маленький кусочек, и больше не прикоснусь, и сам не замечаешь, как от лакомства ничего не осталось. Вот так и Ёся донёс домой только хлеб, но честно признался маме, что была ещё и подушечка, которую он слизал.
Новый брак мамы
Ида Исаевна вновь вышла замуж, родила двух сыновей и дочь. Вскоре семья переехала в Днепропетровск. На Новый год они украсили ёлку ватой – других украшений не было, а мама достала где-то одну на всех мандаринку, и её повесили на самый верх, как звезду. Всю ночь они не спали, наслаждались запахом мандаринки и стерегли, чтобы кто-нибудь её не умыкнул. Утром мама каждому дала по дольке.
В 1946-м Ёся, как победитель школьной олимпиады, пел в Москве перед своим тёзкой Сталиным, а через два года вождь почтил своим присутствием финал Всесоюзного смотра художественной самодеятельности, где тоже выступал юный Кобзон.
Техникум
Перед армией Иосиф окончил в горный техникум. Как с сына фронтовика оплату за учёбу с него не брали, а, наоборот, за хорошую учёбу платили вполне приличную стипендию – почти 200 рублей в месяц. В техникуме он часто выступал в студенческих концертах. Но учёбой и художественной самодеятельностью интересы юноши не ограничивались – он всерьёз увлёкся боксом, даже выиграл юношеское первенство УССР, ему прочили большое спортивное будущее, но как-то раз на ринге он пропустил сильный удар в голову, и решил, что одного нокаута ему вполне достаточно.
В Москву
В 1956 году Кобзона призвали в армию и направили в Тбилиси в ансамбль Закавказского военного округа. После службы он хотел поступать в Одесскую консерваторию, но передумал, и решил ехать сразу в Москву. Демобилизовавшись в 1959-м – в то время срочная служба в сухопутных войсках длилась три года, а на флоте – все четыре, Кобзон приехал домой, и рассказал о своём решении, однако понимания не встретил – у тебя, мол, хорошая специальность, работу всегда найдёшь. Но он, как был солдатской форме, поехал в столицу, и отнёс документы сразу в три музыкальных ВУЗа – в Мерзляковское училище при консерватории, в Гнесинское училище, и в ГИТИС. При подаче документов он хитрил, отдавал фотокопии – ксероксов тогда не было, и всем говорил, что оригиналы застряли в пути. Не дождавшись результатов, Иосиф уехал в Днепропетровск. Когда из Гнесинки пришла почтовая карточка с приглашением прибыть на учёбу, её прочитали все соседи по коммуналке, и стали донимать маму вопросом: сколько дали?
Гнесинское училище
В Москве в общаге на Трифоновке он получил койку, став девятым жителем в комнате. В те времена всех студентов отправляли на картошку. В бригаде Кобзона был молодой человек, которого звали Давид Тухманов. Он был младше Иосифа на три года, но учился на курс старше, поскольку в армии не служил. Работал будущий автор «Дня победы» хуже всех, за что регулярно получал нагоняи и даже подзатыльники. Выдаваемую в качестве натуроплаты картошку студенты привозили в Москву, складывали мешки под кровати, и её хватало до весны. Мама присылала с Украины фанерный ящик с салом, картошку жарили на сале и запивали водой из-под крана. Стипендия сначала была 180, а после реформы – 18 рублей, но этого молодым ребятам не хватало – и ноты нужно было купить, и цветы девушке подарить, и в кафе мороженное её сводить. Чтобы разжиться хоть небольшими деньгами, по ночам ходили на базы разгружать вагоны. А потом Иосиф стал подрабатывать в цирке на Цветном бульваре, но не как акробат или силач, а по специальности: он пел песню, открывавшую представления. Выступал он вживую почти каждый день, и не по одному разу, это сказывалось на учёбе, и ректор института Юрий Муромцев сказал, что нужно выбирать между учёбой и деньгами. В то время Кобзона уже приняли солистом на Всесоюзное радио, он посчитал, что полученных в институте навыков ему хватит, и бросил учёбу. (В 1984-м Кобзон, не имея законченного высшего музыкального образования, возглавил эстрадное отделение родной Гнесинки, а спустя 20 лет стал там профессором).
Первый раз на сцене Колонного зала Дома Союзов
Первый раз Кобзон выступал на сцене Колонного зала Дома Союзов в концерте композитора Аркадия Островского. Тот представил его аудитории, как молодого студента Юрия Златова. Перед выступлением Кобзон устраивать скандала не стал, но, спев несколько песен, за кулисами спросил композитора, почему он его так назвал? Неужто, перепутал? Островский, сам еврей по имени Абрам, сказал, что с такой фамилией Кобзон никогда не станет знаменитым артистом, и что он не перепутал, а придумал псевдоним, то есть, облагодетельствовал. Иосиф сказал, что он будет жить, выступать и умирать с тем именем, которым его нарекла мама при рождении. С Островским Кобзона связала прочная личная и творческая дружба – певец исполнял много песен этого композитора. Особенно популярны были написанные в разные годы на стихи Льва Ошанина песни, объединённые в т.н. «Дворовый цикл», а также «Песня остаётся с человеком», ставшая гимном телефестиваля «Песня года». Кобзон исполнял песни Исаака Дунаевского, Анатолия Новикова, Марка Фрадкина, Давида Тухманова и многих других композиторов.
Первый «Голубой огонек»
В 1962 году Кобзон впервые появился в «Голубом огоньке». В те годы у всех на слуху была Куба, на Острове свободы было тревожно, и Александра Пахмутова написала на стихи Николая Добронравова и Сергея Гребенникова песню «Куба – любовь моя». Кобзона одели в форму кубинских повстанцев, приклеили бороду – какой же барбудос без бороды, и дали в руки автомат. Сегодня исполнение в таком облачении смотрится, по меньшей мере, нелепо, а тогда прошло «на ура», и много раз повторялось по просьбе телезрителей.
Заслуженного артиста Чечено-Ингушской АССР
В 1964-м Кобзон победил на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, а вскоре разразился грандиозный скандал: после выступления на музыкальном фестивале в Грозном Кобзону присвоили звания Заслуженного артиста Чечено-Ингушской АССР. Кто-то настрочил донос – мол, артист никак не связан с Кавказом, и был-то он в столице республики, дай бог, пару дней. Кобзона на год отстранили от всех эфиров, запретили выступать в Москве – не помогло даже то, что в его репертуаре были, по большей части, песни высокого гражданского звучания. Я не совсем понимаю, в чём состоит провинность Кобзона – не сам же он себе это звание присвоил, а покупать в те времена было не принято, да и звание-то у него не отобрали.
После того, как Кобзону снова разрешили выступать, он победил на нескольких конкурсах стран социалистического содружества, в том числе на весьма престижном конкурсе в польском Сопоте.
Всегда с народом
В 1969 году начался советско-китайский конфликт вокруг острова Даманский – Китай считал эту территорию своей, попытался отвоевать, но наши ценой немалых потерь его отстояли. Кобзон был первым, кто приехал на Дальний Восток выступать перед пограничниками и мотострелками. Он каждый год выступал в Афганистане. Он ездил в Чернобыль, и, может быть, именно там схватил дозу радиации, которая потом привела к развитию рака, с которым он боролся всю оставшуюся жизнь. Все были в респираторах, а он – без, ведь в респираторе петь невозможно. Он заканчивал выступление, хотел уходить, но тут с вахты приходили другие ликвидаторы, и он пел для них, а потом приходили следующие. Он давал по три концерта в день практически без перерыва. Как-то в Сибири в клуб, вмещающий 400 человек, набилось больше тысячи, и столько же осталось на улице. Кобзон предложил вытащить на улицу пианино, но на дворе было минус 26 градусов, и, чтобы аккомпаниатор мог играть, поставили тепловую пушку.
Норд-Ост
Кобзон, заслуженный артист Чечено-Ингушской АССР, которой на тот момент уже не существовало – чеченцы и ингуши жили порознь каждые в своей республике, пошёл в Норд-Ост, захваченный террористами, и вывел троих малышей и их маму Любовь Карнилову, чем, с высокой долей вероятности, спас им жизнь. Было холодно, верхнюю одежду детям бандиты взять не позволили, и Кобзон не на камеру, а просто потому, что иначе не мог, снял пальто, и закутал в него двоих детишек.
Семья
Первый раз Кобзон официально женился в 33 года. До этого было несколько «гражданских», или, как он их сам называл, тренировочных браков. Первая жена, Вероника Круглова, была певицей, семья распалась через два года. С актрисой Людмилой Гурченко он прожил на 50% дольше – три года. Детей в обоих браках не было, а разъездов у супругов много, то есть, постоянные разлуки были, а связующего фактора не было. Когда Кобзон встретил и влюбился в Нинель Дризину, он понял, что нужно создавать настоящую семью, и поэтому они стали ездить вместе, но свои рискованные поездки в Афганистан и Чернобыль он от жены скрыл. В 1974 году у них родился сын Андрей, через два года – дочь Наталья.
«17 мгновений весны»
В 1973 году по телевидению показали 12-серийный фильм Татьяны Лиозновой «17 мгновений весны». Картина имела оглушительный успех, а две песни из неё, написанные Микаэлом Таривердиевым на стихи Роберта Рождественского, по радио транслировали почти без перерыва. Исполнителя Лиознова подыскала не сразу – ей нужно было, чтобы зритель, во-первых, его не узнал, и, во-вторых, чтобы создалось впечатление, что это поёт внутренний голос Штирлица. Кобзон в ряду соискателей был последним, но Таривердиеву именно с ним удалось сделать то, что понравилось режиссёру, а зритель принял с восторгом. Поначалу в титрах имя исполнителя песен не указали, народ и в самом деле узнал Кобзона не сразу, и в курилках до хрипоты спорили, кто же это так поёт, что аж нутро выворачивает.
После распада СССР
В 1973-м Кобзон вступил в КПСС. Он никогда не был конъюнктурщиком, Кобзон до конца жизни оставался «государственником», и пел искренне, по убеждению, хотя и деньги за его искусство платили не малые, осыпали премиями и наградами. Даже когда Советский Союз рухнул, и Кобзон остался народным артистом не существующей страны, он просил, чтобы, его объявляли либо просто по имени и фамилии, либо называли Народным артистом СССР, тем самым, подчёркивая, что он, как и многие слушатели в любом зале, где он выступал, родом из Советского Союза.
С 1989-го по 1991-й год Кобзон был народным депутатом СССР, а с 1998-го по 2018 год – депутатом Государственной думы шести созывов, возглавлял Комитет по культуре.
Онкологические проблемы у Кобзона начались в конце 90-х. Ему сделали несколько сложных операций, как в России, так и за границей. Кобзон рассказывал, что в 2015-м, после того, как страны Евросоюза запретили ему въезд, Президент России Владимир Путин лично добился для него визы в Италию на лечение. Болезнь то отступала, но наваливалась снова. 30 августа 2018 года Иосиф Кобзон скончался. Похоронили его, как вдающегося деятеля культуры с воинскими почестями на Востряковском кладбище рядом с могилой матери.
автор: Николай Кузнецов
