«Она не сгорбленная, как можно было бы предположить, — начала я рассказ о «бабе Шуре». — Она говорила мне, что в институте, где она училась, классная дама била девочек линейкой по плечам, если кто-нибудь из них горбился. Ну, во-вторых, их сызмальства учили танцевать, они занимались балетным станком, а там главное требование — держать спину! А не держишь — опять получай линейкой по плечам! Так она и «держит спину» всю жизнь».
В чем секрет популярности книги? Конечно же, это «роман воспитания», каких много было в советской литературе — «Кондуит и Швамбрания», «Республика ШКИД», «Белеет парус одинокий» и т. д. Но в рамки классической детской литературы это произведение не умещается. Поэт Дмитрий Быков в статье о «Дороге», назвал её «книгой без правил». Внежанровой, вневременной, не имеющей гендерной ориентации и возрастных ограничений. Читать о Сашеньке Яновской, её папе и маме, няньке Юзефе, подругах по гимназии, докторе Рогове, торговке бубликами Хане, безногом художнике, летчике Древницком и других — интересно и детям и взрослым, и мальчикам и девочкам. Яновской удалось создать живую картину Вильно конца XIX века, она рассказывает о своем городе с теплом и нежностью.
Для неё важно всё — золотые бока бубликов, пересыпанный солью лед, в котором мороженщик держит своё «сахарно морожено», страшный павиан Кузьма Иваныч, свирепый попугай, усмирить которого можно было, лишь поставив лапами на полированный рояль. Серебряный голосок подруги Юльки, «рыжий вор» Ваць, ворчливые сетования Юзефы, пастилки Поль, лечащие от всех болезней. Уроки мужества, честности и доброты, которые жизнь подбрасывает нам каждый день. «По дороге на костер смотри себе под ноги — не толкни старую женщину, не урони на землю ребенка, не отдави лапу собаке…»
Бруштейн изумительно точно понимает детскую психологию, описывает переживания и поступки Сашеньки так, что они вызывают сопереживание у читателей. Кому из нас в детстве не хотелось стать героем, истребить несправедливость, встретить настоящих друзей?
Бруштейн работает на контрастах — капризные дочери фабриканта и милая дочь поденщицы, романтическая глупышка фрейлен Цецильхен и мудрая, справедливая Поль. Её герои не прямолинейны — они сомневаются, колеблются, выбирают. Достаточно вспомнить тюремного врача, фон Литтена, Мелю Норейко и Тамару Хованскую, да и поступки самой Саши не всегда однозначны. Папа велит ей «никогда не ври», но в институте ей приходится лгать, чтобы выгородить подруг. Заносчивую Хованскую Саша осуждает, так же как «княжна» осуждает её, и в милосердном желании принять изгнанницу под крыло мало искренней доброты. Описание ненавистных преподавательниц, их внешности, реплик и выходок, жестоко, хотя, скорее всего, и честно.
Конечно же, книга не избежала расхожих штампов, почти неизбежных для советской литературы тех лет. Достаточно вспомнить толстого фабриканта Владимира Ивановича, неприятного ксендза Недзевецкого, карикатурную госпожу Норейко. Но и им Бруштейн находит противопоставление — корректный адвокат Карцев, добрый ксендз Олехнович, великолепная полковница Забелина. Книга словно говорит: все люди разные, везде можно встретить хороших, и даже скверный человек порой способен на доброе дело. Людей судят по их поступкам, но не по факту «богач, нищеброд, интеллигент, невежда, жид, кацап». Если говорить об учебнике гуманизма и здоровой толерантности «Дорога» была бы идеальным кандидатом на роль такого пособия. Но и этим её достоинства не ограничиваются.
Все события, описанные в книге достоверны, большинство её героев жили на самом деле. Бруштейн рассказывала о том, что видела и слышала, не позволяя себе неправды даже в мелких деталях. «Дорога» изумительно написана. Её раздергивают на цитаты, безупречно точно описывающие те или иные события жизни, причем у каждого фаната набор цитат свой. «Умалишотка!». «Моя семейства». «Какое глупство, Юзефа!». «Пецарь рычального образа». «Дуся царь, пусть меня, пожалуйста, не спрашивают по арифметике!» «Идешь — не падай, упал — встань, расшибся — не хнычь. Все — вперед! Все — в даль!».
Атмосфера конца XIX века, ощущение грядущих глобальных перемен, шагов новой эпохи передано безукоризненно. Читая, что чувствовали люди, впервые в жизни увидавшие,как живой человек на воздушном шаре поднимается в воздух и летит, свободный как птица, переживаешь вместе с ними невообразимое чудо полета. «Дорога» звенит, трещит, журчит, каркает и хохочет — автор владеет языком, передавая не только особенности речи каждого из персонажей, но и звучание происходящего. Но самое главное — произведение, извините за пафос, задает нравственные ориентиры, учит быть честной с самой собой и окружающими, храброй, стойкой, преданной друзьям, нетерпимой к порокам и милосердной к несчастью.
Книгу можно упрекнуть в атеизме, по крайней мере — формальном. Но сама Бруштейн атеисткой не была. «Все люди братья! Все созданы одним Богом, Богом, для которого все равны! Солнце светит одинаково, как для еврея, так и для христианина, как для христианина, для магометанина, для язычника!» — писала она в дневнике.
«Лебединая песня» Александры Бруштейн прозвучала так громко, что не всякому соловью впору. Произведение, выпущенное в 1956 году, переиздают до сих пор. Можно лишь пожелать книге долгой жизни — на ней выросли мои дочери, и, хочется надеяться, вырастут мои внуки. Спасибо вам, Александра Яковлевна, из неспокойного XXI века — дорога уходит в даль!
автор: Ника Батхен
источник: www.matrony.ru
