Отец сказал, что решит эту проблему: его связей хватило бы с лихвой, чтобы Михаила «зарубили» на медкомиссии, обязательной перед отправкой в Афган, хотя в звонке отца и необходимости-то не было: у Михаила с детства были разные недуги…

Свою карьеру один из самых известных телепутешественников России Михаил Кожухов начал в воюющем Афганистане. Потом он посетил сотню стран, и не раз оказывался между жизнью и смертью. Про себя он говорит, что он тот самый мужик с усами, который ездит по миру, и ест тараканов, и вряд ли на планете осталось ещё хоть одно насекомое, которого бы он не попробовал. В восторге от этой еды он не был, но иногда это было надо, чтобы завязать разговор, и не обидеть автохтона. Он не просто показывал другие страны, и рассказывал о них, но осваивал неведомые нам профессии, становился участником экзотических обрядов и праздников.

Детство

Родился Миша Блошанский в Москве 16 декабря 1956 года. Выходные и каникулы он проводил в подмосковном посёлке Никольское. В ту пору там не было газа, в доме стояла русская печь, и дрова для неё приходилось пилить и колоть. Дед Пётр Иванович, бывший ветврач кавалерийского полка, не высокий, крепкий и строгий, с детства приучал Михаила к физическому труду: пока малец грядки не вскопал, воды не носил, навоз по огороду не разбросал, гулять с пацанами его не отпускал.

Дома обстановка была совершенно другая. Мама Галина Петровна известный театральный критик, человек талантливый, яркий и остроумный, прекрасная хозяйка – о её котлетах ходили легенды. Дома собирались известные всей стране люди – артисты, певцы, режиссёры, композиторы. Первый взрослый человек, не родственник семьи, которого запомнил Миша, была Татьяна Самойлова. После спектакля заваливался весь ефремовский «Современник». В гостях бывали Константин Симонов, Аркадий Райкин, Ростислав Плятт, Иннокентий Смоктуновский, Василий Шукшин, Юрий Никулин – да всех не перечесть. Михаил Казаков подарил тёзке рапиру, с которой в «Современнике» играл Сирано де Бержерака. Пару раз приходил Владимир Высоцкий, чаще – Булат Окуджава.

Отец – выдающийся доктор Юрий Миронович Блошанский, 38 лет был главным гинекологом Москвы, до 70-ти лет сам оперировал. Когда родители, люди абсолютно разные, разошлись, Мише не было и шести лет, и место отца в детских воспоминаниях Михаила занял дед. После развода Михаил носил фамилию матери – Кожухов.

В Никольском в одном из бараков-развалюх, оставшихся после войны, была музыкальная школа. Мама отвела Мишу туда, и он оказался единственным, кому на прослушивании поставили 2 с минусом. Когда он в слезах вышел из «класса», к ним с мамой подошёл экзаменатор, и сказал: «Мальчик, пожалуйста, никогда больше не пой!».

Юность

Дети хотели стать лётчиками, пожарными, врачами, после полёта Гагарина – космонавтами. Миша решил, что станет журналистом, хотя в тот момент не до конца представлял себе, что это такое. Он с детства знал, что такое театр, и что такое газета, потому что в газете мама писала о театре. В артисты мама ему идти отсоветовала. Как вариант – театральная режиссура или кинодокументалистика, и к ней Кожухов пришёл, только позже. Для журналистики не было никаких предпосылок: в своей тогдашней жизни Михаил ничего, кроме школьных сочинений не написал. Ему повезло: он с закрытыми глазами попал точно в мишень. Заниматься он хотел только международной журналистикой, чтобы ездить по странам и континентам.

Куба – любовь моя

В советские времена существовал обмен между ВУЗами стран социалистического содружества, и студент 4-го курса московского иняза Михаил Кожухов, свободно говорящий по-испански, по-португальски и по-английски, понимающий итальянцев, в рамках такого обмена попал в сказку, точнее, на Кубу. Через полгода ему предложили остаться там поработать переводчиком, но он, несмотря на то, что получал бы зарплату чеками «Внешпосылторга», на которые в «валютном» магазине «Берёзка» можно было купить то, о чём советский человек и мечтать не мог, отказался. Он хотел работать журналистом, и вопроса о том, сколько «получать» не было, стоял вопрос о том, что делать. Кто знает, останься он на Кубе, может, никогда бы не попал в Афганистан, и никогда бы не стал журналистом.

Когда Михаил вернулся с Кубы, мама познакомила его со своим новым мужем – Алексеем Петренко. Он в то время ещё не был так знаменит и популярен, хотя прекрасно сыграл в нескольких картинах, правда, самую знаковую роль того времени – Григория Распутина в фильме Элема Климова «Агония» надолго положили на полку. Но был лётчик в поезде в картине Юрия Германа по Симонову «Двадцать дней без войны», от которого у меня при каждом просмотре мороз по коже, был Царь Пётр, женивший арапа Высоцкого у Александра Митты, был директор школы в чудесном фильме Динары Асановой «Ключ без права передачи» с песней Булата Окуджавы. Михаил был уже взрослым, Петренко отчимом не считал, скорее, другом, и называл по имени-отчеству.

Афганистан

Начинал Михаил работать в АПН, подсчитывал, сколько материалов по марксистско-ленинской тематике опубликовано в Латинской Америке, а в 1982-м перешёл в «Комсомольскую правду». В 1985 году Кожухов попал в командировку в Афганистан, как он говорит, по дурости. Он сидел в редакции «Комсомолки» и что-то печатал, когда зашёл редактор, и сказал, что в Кабуле нужен корреспондент, а никто не хочет ехать. И Кожухов, у которого голова была занята совсем другим, неожиданно для самого себя, вдруг брякнул: «Я хочу!», хотя ни пушту, ни дари, не знал. Редактор глянул на подчинённого удивлённо, и молча вышел. На следующий день Кожухову позвонили из приёмной главного редактора, и Геннадий Селезнёв, главред «Комсомолки» и будущий спикер Госдумы поздравил Кожухова с тем, что ему выпала высокая честь работать в Афганистане. Отец сказал, что решит эту проблему: его связей хватило бы с лихвой, чтобы Михаила «зарубили» на медкомиссии, обязательной перед отправкой в Афган, хотя в звонке отца и необходимости-то не было: у Михаила с детства были разные недуги. Он знал, что комиссию не пройдёт, но хотел поехать, и вместо себя послал коллегу Александра Бархатова, здорового, как слон. Мама понимала, что сын выбирает себе судьбу, и возражать не стала.

Когда Михаил прилетел в Кабул, член Военного совета 40-й армии генерал Валентин Щербаков потребовал у него разрешение на участие в боевых операциях. Кожухов, который в армии не служил, и, разумеется, в Москве никто ему не то, что не выдал такого разрешения, но даже не предупредил, что таковое должно быть на руках, не растерялся, и бодро соврал, что есть. Генерал сказал, что 103-я дивизия ВДВ на десантирование уходит, можно полететь с ней, и своими глазами увидеть, как всё происходит. Какой журналист от какого откажется?

Кожухову не довелось хлебнуть всего того, что выпало на долю солдат, но он старался всегда находиться как можно ближе к бойцам. То ли слышал он это от Симонова, то ли где-то прочитал его слова: «Меньше ездишь, меньше видишь, хуже пишешь», но это стало основной заповедью военного корреспондента Кожухова. На войне библейские законы не действуют: там, если не убьёшь ты, убьют тебя, и вторую щёку там не подставляют. Повезло, тем, кто на войне не был. Но Кожухову был комфортно, когда не стреляют, в том мужском романтическом братстве.

Как-то Кожухову разрешили написать про шофёров, которые водили колонны. Гибло их много, потому, что духи стреляли сверху, с гор. Почему-то, раньше об этом говорить было нельзя. Потом позволили рассказать о работе госпиталей. Михаил старался впихнуть в свой материал как можно больше фамилий, чтобы хоть так сообщить родным, что их сын, муж, брат жив и здоров.

У Кожухова было два Афганистана, существовавших параллельно. Один – это большая политика, о нём можно рассуждать в кругу друзей в уютной обстановке под мирным небом, можно было ставить жёсткие вопросы, искать, и не находить на них ответы. Другой Афган – тот, где бойцы совершали подвиги, закрывали своими телами командиров, выносили из-под огня с минного поля раненых товарищей. И эти два Афганистана далеко не всегда удавалось совместить на страницах газет и на экранах.

Свой 29-й день рождения Кожухов встретил в Кабуле. Ранним утром он ушёл с отрядом спецпропаганды. Это было подразделение политотдела, которое устанавливало связь с местным населением – раздавало необычайно популярные у афганцев галоши, оказывало медицинскую помощь – в составе отряда был доктор и медсестра. Несмотря на сугубо мирные цели, которые преследовали такие отряды, боестолкновения с моджахедами случались довольно часто, и спецпропагандисты тоже гибли. В тот раз отряд вернулся, слава Богу, без потерь, ребята очень устали. Тут Михаил им и сказал, что у него день рождения – скажи он это до выхода отряда, могли и не взять с собой. Побежали в столовую, принесли холодных котлет, картошки с луком, выложили на стол сардины в банках, выставили бутылки со спиртом. В общем, нормальный стол во время войны. Нашли какие-то немудрёные, чисто символические подарки, вручили Михаилу очень популярные в то время «сейковские» часы с калькулятором – кто-то купил домой, но ради такого случая не пожалел. Жена Михаила была беременна, ребята об этом знали, и подарили бутылочку для кормления младенцев молочными смесями – в то время в СССР о таких и слыхом не слыхивали.

Кожухов сам говорит про себя, что ума у него в то время было ровно столько же, сколько смелости, и он «выписал» семью в Афганистан, когда Макару было 8 месяцев. Ходить и говорить сын научился в Кабуле, и первым его словом были не «мама» и не «папа», а что-то похожее на «солдат». Когда начинался обстрел, Михаил вставал к окну, и закрывал собой спящего сына. Когда на город спускались сумерки – быстро, как и везде на юге, как будто в кинотеатре постепенно гасили свет, они торопились домой. Дверь открывали, только на три условных звонка – так было спокойнее, хотя, скорее всего, вся вражеская агентура в Кабуле знала этот примитивный шифр.

Быт был очень трудным, ведь в Афганистане вообще нет молочных продуктов, не говоря уже о молочных кухнях. В армейском «чипке» жена покупала сухое молоко, разводила тёплой кипячёной водой, сквашивала, делала творог и им кормила ребёнка. И уходило на всё это куда больше времени и сил, чем в Союзе. Горячая вода была, в лучшем случае, два раза в неделю, и, чтобы искупать малыша, воду тоже приходилось кипятить в скороварке – на высоте обычным способом довести воду до кипения было очень сложно и долго. Зато фрукты были круглый год на каждом шагу, и дождей почти нет.

Как-то начался обстрел Кабула, и ракета попала в детскую площадку, когда там были дети, в основном, афганские. Жена с Макаром в это время гуляли, Михаил выяснить, где они, и всё ли с ними в порядке, не мог, ведь сотовой связи в то время не было, и он не находил себе места, пока не увидел их целыми и невредимыми. После этого все семьи вывезли из Кабула в Союз, и остался мужской коллектив, слегка разбавленный женщинами медиками, связистками и вольнонаёмными.

В 1988 году в Политбюро ЦК приняли решение о выводе ограниченного контингента. В мае войска начали выводить, но в редакции «Комсомолки» решили, что корреспондент газеты должен оставаться там до последнего. Однако, в буквальном смысле «до последнего» не получилось: 15 февраля 1989 года, когда последняя колонна советской бронетехники прошла по мосту через пограничную реку Амударью, на броне замыкающего БТР сидел командующий 40-й армией генерал-лейтенант Борис Громов, а военкор Кожухов находился на предпоследней машине. За Афганистан Михаил Кожухов получил боевой орден Красной Звезды.

От Сантьяго до Сантьяго

Потом страна изменилась кардинально, но Михаил продолжил делать то, что и раньше, то, что умел делать хорошо. До 1994-го он работал собственным корреспондентом «Известий» по Южной Америке. Ему посчастливилось взять интервью у генерал-капитана Аугусто Пиночета, который в то время уже не был главой Чили. В начале 90-х Кожухов снимал документальный фильм, состоящий из монологов очень разных людей, и все они, так или иначе, говорили о Пиночете – кто восхищался им, а кто и проклинал. Работа над фильмом, по сути, о Пиночете, когда в нём нет самого Пиночета, теряла смысл, и Кожухов сделал всё, чтобы интервью у генерала взять. Он много раз созванивался с пресс-службой генерала, каждый раз получал уклончивые ответы, но попыток своих не прекращал. И вот однажды адъютант Пиночета сказал, что генерал примет русского корреспондента, что на беседу после протокольной съёмки отводится три минуты. Что можно сказать за это время? Только поздороваться, справиться о здоровье, и попрощаться. Кожухов решил заинтересовать Пиночета своими вопросами, своей личностью, и заставить с ним говорить. Когда Пиночет вошёл в зал, Кожухов, вместо «здравствуйте!», попросил у генерала прощения. Пиночет удивился: «За что?» Кожухов сказал, что за все глупости, которые он написал о Пиночете, когда был молод, и находился под влиянием коммунистической пропаганды. Услышав это, Пиночет предложил Михаилу сесть, и за четверть часа ответил на некоторые его вопросы. Фильм «Чили: портрет на фоне Кордильер» вышел в России и вызвал бурю негодования у посла в Сантьяго Василия Громова, который прислал в МИД уничтожающую телеграмму. Был бы на дворе не 1994-й, не сносить бы Кожухову головы.

В телевидение Кожухов ушёл после того, как понял, что в газете достиг своего творческого потолка – экран даёт совершенно другие эмоциональные возможности, но он не позволяет спрятаться за безликой газетной строкой, которые все одинаковы, укрыться за псевдонимом. Кожухов работал в разных программах на нескольких каналах, готовил и вёл программы «Вокруг света», «В поисках приключений» и другие, делал сюжеты для «Международной панорамы». Первым пунктом в телевизионном кодексе, который он сам для себя составил, значится: нельзя изображать жизнь, её нужно просто показывать. Поэтому он терпеть не может «шоу», в которых за мизерные деньги псевдоневесты по заученному тексту проверяют псевдоженихов на псевдоверность.

В ноябре 1999 года Кожухова назначили пресс-секретарём премьер-министра Владимира Путина, однако чиновником он прослужил всего два месяца: в январе 2000-го, ещё до избрания Владимира Путина Президентом, Кожухова уволили – привыкший говорить то, что думает, он не ужился с власть предержащими.

Сегодня Михаилу Кожухову 65 лет, он полон сил и творческой энергии, ищет новые способы для самовыражения. На телевидение возвращаться не собирается, но, как известно, никогда не говори «никогда».

        автор: Николай Кузнецов