И даже дал номер телефона генерала, которому нужно позвонить и «забить стрелку». С тех пор бандиты институт обходили за версту…
Этот физик академик Российской Академии наук был действительным или почётным членом ещё девяти академий по всему миру, почётным доктором более полусотни мировых университетов и институтов. Он стал первым в новой России лауреатом Нобелевской премии и единственным советским гражданином, которого наградили престижной медалью Стюарта Баллантайна. Благодаря изобретениям Жореса Алфёрова у нас есть оптоволоконные каналы, мобильная связь и лазерные иглы для проигрывателей компакт-дисков. Алфёров создал научную школу, многие «выпускники» которой работают не только в России, но занимают ведущие посты во многих институтах и университетах по всему миру.
Детство
Родители Жореса родились в Белоруссии в бедных семьях. Отец, Иван Карпович, в 18 лет уехал в Санкт-Петербург, через два года был мобилизован в царскую армию, прошёл всю войну, получил Георгия, дослужился до унтер-офицерского чина, после февраля 1917-го за антивоенную агитацию угодил в тюрьму, воевал в Гражданскую, с 1921-го по 1923-й год служил в погранслужбе ВЧК. Тогда Иван и познакомился с будущей женой: из Минска его командировали за 80 км в Крайск, и там он выбрал для постоя крепкий дом семьи Розенблюм. Алфёрову приглянулась 23-летняя дочь хозяев Анна, и ей тоже понравился 29-летний краском. Родители девушки к постояльцу относились очень хорошо, но мама была категорически против, чтобы их дочь иудейского вероисповедания выходила замуж за православного большевика, пусть и называвшего себя атеистом. На выручку пришёл отец Анны: он помог Ивану выкрасть невесту. Тёща их так никогда и не простила.
Иван с Анной приехали в Витебск, где в 1924 году у них родился сын, которого назвали Марксом: отец хотел этого, потому что был убеждённым коммунистом, а мать не возражала, ведь Маркс был евреем. С выбором имени для второго ребёнка вышел казус: ждали девочку, которую хотели назвать Валерия, но 15 марта 1930 года на свет появился мальчик, а Иван Карпович только что прочитал брошюру про пламенного французского социалиста и пацифиста Жана Жореса, убитого перед войной, и уговорил жену назвать второго сына в его честь.
Жорес Алфёров (вверху) с родителями и старшим братом Марксом
Отца часто переводили с места на место, семья ездила вслед за ним: после Витебска был Сталинград, потом Новосибирск, алтайский Барнаул. В 1937-м отец получил назначение на Сясьский ЦБК, поступил на вечернее отделение промакадемии в Архангельске, и семейство осело в посёлке Сясьстрой в 150-ти км от Ленинграда. Население посёлка в то время не превышало 6 тыс. человек, но там была библиотека, куда устроилась на работу Анна Владимировна. Старший брат приохотил Жореса к шахматам, он же за два года до школы научил его читать. Жорес учился в четвёртом классе, когда прочитал напечатанную в журнале «Костёр» детскую научно-художественную книгу Матвея Бронштейна «Солнечное вещество». Автор описал, как был открыт гелий, основной солнечный газ, и рассказ этот очень заинтересовал 10-летнего мальчика.
Туринск
Маркс оканчивал школу, собирался учиться в Ленинграде, но в апреле 1941-го отца назначили директором крупного завода № 3 НКВД, варившего целлюлозу для изготовления пороха, и перед семьёй остро встал вопрос: ехать на Урал в город Туринск в 300 км на северо-восток от Свердловска, или остаться. Иван Карпович уехал в Туринск принимать завод, получил ключи от небольшого двухэтажного директорского коттеджа, и вечером 20 июня приехал в Сясьстрой за семьёй. 22 июня началась война, 26-го они уехали в Свердловск, а оттуда – в Туринск.
Рядом с коттеджем, где жили Алфёровы, находилась школа № 2, куда Жорес и пошёл в 5-й класс. (Сегодня школа носит имя Жореса Алфёрова). Осенью в соответствии с постановлением ГКО № 681сс от 16 сентября 1941 года началась эвакуация из Харькова предприятий, учреждений и населения. В школе № 2 разместили машиностроительный техникум, и занятия шли в три смены.
В школе Жорес увлекся химией. В заводской лаборатории он брал различные реактивы – кто ж откажет директорскому сыну – и дома, когда родители были на работе, ставил опыты. Как-то мама в своей спальне в шкафу обнаружила истлевшие обрывки платья, хотя опыт Жорес проводил в своей комнате в мансарде. В школе был очень хороший учитель физики Яков Буданцев, и Жорес ходил у него в любимчиках. Буданцев был заядлым охотником и иногда брал 14-летнего Жореса на ночную охоту на глухарей. Возвращались с добычей под утро, умывались и шли в школу, Жорес отвечал на уроках, словно и не было бессонной ночи.
Отцу, директору крупного оборонного предприятия достаточно было одного звонка облвоенкому, чтобы старшему сыну дали бронь до конца войны, но это не пришло в голову ни Ивану Карповичу, ни Марксу: едва ему исполнилось 18, он ушёл на фронт и погиб в 1944-м, освобождая Украину.
Институт
В 1946-м семья переехала в Минск, через год Жорес вместе с аттестатом получил золотую медаль, и поступил без экзаменов на энергофак Белорусского политехнического института. Обучение стоило 400 рублей в год – по послевоенным меркам не такие уж большие деньги. Проучившись в Минске два года, Алфёров перевёлся на третий курс в Ленинградский электротехнический институт. В начале 1952-го, Совмин СССР решил, что стране крайне необходимы инженеры электронщики, и на два месяца сократил срок обучения, так что дипломы выпускники писали в большой спешке. Алфёров знал, что есть три места в Ленинградском физико-техническом институте, который с момента его основания прозвали «Детским садом папы Иоффе». Там велись работы по исследованию полупроводников, а эта тема заинтересовала Алфёрова ещё в Минске, и он сделал всё возможное, чтобы его в «Детский сад» взяли. В то время ЛФТИ был совершенно закрытым учреждением, поскольку с середины 40-х там занимались разработкой ядерного оружия. При оформлении на работу Алфёров дал письменное обязательство, что никому не будет говорить, что работает в Физтехе. Но когда Алфёров в январе 1953-го пришёл в ЛФТИ, Иоффе с должности директора сняли, и назначили в институте, который он создал и поднял на мировой уровень, заведующим лабораторией полупроводников. Вот так – академика в завлабы…
Жорес Алфёров, 1952 г.
Первый советский транзистор
Алфёров попал в сектор Владимира Тучкевича, получившего в 1942 году вместе с Анатолием Александровым и Игорем Курчатовым Сталинскую премию I степени за разработку метода размагничивания кораблей. Когда Алфёров пришёл в отдел, Тучкевич и его сотрудники работали над созданием первого советского транзистора. Это было рождением в советской науке новой физики полупроводников. Идею транзистора предложил в конце 20-х физик Юлий Лилиенфельд, чуть позже проводниками начал заниматься Абрам Иоффе, но началась война, а потом все силы были брошены на разработку атомной бомбы. Первый транзистор создали американцы, а в ЛФТИ, после того, как сделали свой транзистор, собрали первые четыре советских транзисторных радиоприёмника в красивых корпусах, и Тучкевич повез их в Москву, чтобы торжественно подарить Никите Хрущёву, Георгию Маленкову, Вячеславу Молотову и Лаврентию Берии. Это было как раз в тот день, когда арестовали Берию, и одному адресату подарка не досталось.
Абрам Фёдорович Иоффе
Просьба зампреда Совета Министров
В 1958-м потребовалось изготовить специальное полупроводниковое устройство для первой советской атомной подлодки К-3 «Ленинский комсомол». Чтобы ускорить работу, Алфёрову в институт, минуя директора, позвонил лично первый зампред Совета Министров Дмитрий Устинов, и Алфёров, работая по 20 часов в сутки и ночуя в институте, его просьбу выполнил, устройство было готово на две недели раньше установленного срока. (Ночевал в институте Алфёров не только из-за работы, но и потому, что ему в то время попросту негде было жить: после развода с первой женой из всего имущества у него осталась раскладушка и старый мотоцикл, на котором при таком режиме работы ездить было некогда и некуда). За то, что Алфёров выполнил просьбу Устинова, он по закрытому Указу получил свой первый орден «Знак Почёта».
Дмитрий Фёдорович Устинов
Лазер
В 1961-м Алфёров защитил кандидатскую, через два года за разработку гетеропереходов, то есть, контактов двух разных полупроводников, получил свой первый патент на изобретение. В 1967-м Алфёров и теоретик Рудольф Казаринов предложили двойные лазерные гетероструктуры, и сделали на основе гетероперехода лазер, который работал при комнатной температуре, тогда как до этого, чтобы лазер исправно функционировал, его нужно было специально охлаждать. Это положило начало развитию оптоволоконной связи и появлению солнечных батарей.
Новый брак
В 1967 году, отдыхая в Сочи, Алфёров познакомился с Тамарой Дарской, дочерью Заслуженного артиста РСФСР, солиста Воронежской оперетты Георгия Дарского. Тамара жила в Москве, и Жорес полгода каждые выходные летал к ней. Когда они поженились, Тамара бросила работу у академика Валентина Глушко и переехала в Ленинград. Алфёров удочерил Ирину – дочь Тамары от первого брака, в 1972 году, когда Жоресу было 42, у них родился сын Иван. В том же году Алфёров получил Ленинскую премию, а спустя 12 лет – Госпремию СССР.
Университет Иллинойса
В 1970-м Алфёров стал доктором наук, и его направили в научную командировку в университет Иллинойса, где он полгода работал вместе с единственным в истории дважды нобелевским лауреатом по физике Джоном Бардиным. Франклиновский институт наградил Алфёрова медалью Стюарта Баллантайна. Жорес Иванович стал вторым русским – первым был Сергей Щелкунов, награждённый в 1949 году – и первым и единственным гражданином СССР и России, получившим эту медаль. Однако на награждение Алфёрова в Филадельфию не выпустили.
Джон Бардин
Профессорская должность
В 1972 году Алфёров получил профессорскую должность, в 1973-м возглавил в Alma mater базовую кафедру оптоэлектроники, с которой вышло 4 члена-корреспондента Академии наук СССР, три членкора на кафедре преподавали. В 90-е выпускники этой кафедры даже в бизнесе не потерялись, потому что имели широкий кругозор, их научили нестандартно мыслить и самостоятельно принимать решения. Когда в 1994-м на них наехали «тамбовские» и предложили «крышу», Алфёров сказал, что он не возражает, если они договорятся в Большом доме на Литейном, 4, и поделят с ними «крышу», и даже дал номер телефона генерала, которому нужно позвонить и «забить стрелку». С тех пор «тамбовские» институт обходили за версту.
Алфёров был уже ленинским лауреатом, членкором, а в капстраны после поездки в США в 1970-м его не выпускали, как правило, без объяснения причин. В Ленинградском областном управлении КГБ науку курировал Иван Артюхин. Алфёров пришёл к нему в кабинет, и спросил, почему ему не дозволяют контактировать с учёными со всего мира, ведь изоляция вредит советской науке. Артюхин выслушал Алфёрова, а потом разразился матерной отповедью: мол, слишком много и часто все стали ездить на загнивающий запад и привозить оттуда буржуазную заразу и шмотки, а потом продавать их втридорога. Алфёров этот язык знал не хуже, и за словом в карман не полез. Когда он закончил свою обсценную тираду, Артюхин воскликнул: «Дорогой! Да ты же наш человек! Всё, будешь ездить!» После этого разговора запреты и в самом деле сняли, и Алфёров в капстраны ездил практически беспрепятственно.
Научно-образовательный центр
В 1987 году Алфёров возглавил Физико-технический институт им. Иоффе. В том же году они с сыном создали физико-технический лицей, на базе которого хотели открыть научно-образовательный центр, чтобы готовить будущих студентов для физтеха в Политехническом университете, где Алфёров был деканом. Денег не было, но когда в 1995 году в Санкт-Петербург приехал тогдашний глава Правительства Виктор Черномырдин, он встретился с Алфёровым и распорядился выделить на строительство центра 8 миллионов долларов. Правда, за это Алфёрову, члену КПСС с незапамятных времён, пришлось стать членом движения «Наш дом – Россия» и депутатом Госдумы, хотя он до этого несколько раз отказывался от предложений поддержать ту или иную партию. Так, по словам самого Алфёров, он продал душу за 40 миллиардов рублей. Через полтора года после выборов Алфёров перешёл во фракцию «Народовластие» к Николаю Рыжкову, которого знал ещё с тех пор, когда тот работал председателем Совета Министров СССР, а потом вообще пять раз избирался от КПРФ. Для научно-образовательного центра построили великолепное здание, и 1 сентября 1999 года в нем начали заниматься лицеисты и студенты политехнического института. Позже на основе центра был создан Академический университет, который Алфёрова возглавил, а сегодня он носит его имя.
Нобелевский лауреат
Во вторник, 10 октября 2000-го Алфёрову позвонили, и сообщили, что он стал нобелевским лауреатом. Он удивился, ведь всем известно, что о присуждении премии по физике объявляют по средам, но в Нобелевском комитете ему подтвердили, что это не шутка. В этот день все запасы спиртного в ЛФТИ были ликвидированы, никто не работал. На банкет с собой в Швецию можно было взять 12 человек, потом Алфёрову увеличили квоту до 18-ти. Однако его друг Евгений Примаков, пусть и бывший глава Правительства, но имевший огромные связи по всему миру, в шутку сказал, что обижен на Алфёрова за то, что он не пригласил его на банкет. Алфёров стал думать, вместо кого пригласить Примакова, но из Стокгольма его успокоили: не нужно никого менять, Евгений Максимович для них всегда желанный гость. На банкете Алфёрову отвели место рядом с королевой.
В 2003-м Алфёров попросил освободить его от обязанностей директора ФТИ, и возглавил учёный совет института. В 2013 году на выборах президента РАН Алфёров занял второе место, уступив Владимиру Фортову.
В ноябре 2018 в Москве в Академии наук проходило совещание, на котором у Алфёрова случился гипертонический криз. После выхода из больницы его направили долечиваться в санаторий в Барвихе. 1 марта 2019 года Жорес Алфёров умер в Санкт-Петербурге от сердечного приступа, не дожив полмесяца до своего 89-го дня рождения. Похоронили его в Комарово, где у Жореса Ивановича и Тамары Георгиевны была дача. Жена пережила мужа на четыре года…
автор: Николай Кузнецов
