Из всего снаряжения у неё был револьвер «наган» с парой запасных комплектов патронов к нему, компас, нож, спички и полторы плитки горького шоколада…
Героиня
В историю она вошла как одна из первых трёх женщин – Героев Советского Союза, совершившая в составе женского экипажа самолёта АНТ-37 «Родина» рекордный беспосадочный перелёт из Москвы на Дальний Восток. Но был в жизни Марины Малининой, которую весь мир знал под фамилией Раскова, и другой подвиг: именно она стала вдохновителем формирования авиационных подразделений, которых в мире не было ни до Второй мировой войны, ни после её окончания – авиаполков, где значительная часть лётного состава была представлена слабым полом, а в одном – лёгкобомбардировочном ночном – вообще весь состав был только женским. За годы войны три эти полка 23,6 тыс. раз летали на боевые задания и сбросили на врага порядка 1,5 тысяч тонн бомб.
Детство
Марина появилась на свет в Москве 28 марта 1912 года. Её родителями были 59-летний оперный баритон Михаил Дмитриевич Малинин и 30-летняя учительница Анна Спиридоновна. У Марины было два старших брата – сводный Борис и родной Роман. Когда Марине было всего 7 лет, отца сбил очень редкий в Москве мотоциклист, и он умер. Воспитанием девочки по большей части занимался Роман. У Марины, как и у отца, был неплохой голос, и после окончания в 1928 году средней школы она поступила в Московскую консерваторию. Однако вскоре она учёбу бросила, и пошла работать на лакокрасочный завод лаборанткой. Там она встретила инженера Сергея Раскова, вышла за него замуж и взяла фамилию мужа. Через год у них родилась дочь Татьяна.
Роман и Марина Малинины и их мать Анна Малинина, 1913 год
Пилот
Марина и не предполагала, что когда-нибудь поднимется в небо. В 1931 году она поступила чертёжницей в Военно-воздушную академию им. Жуковского. Это была эпоха, когда советские пилоты летали между континентами, устанавливали мировые рекорды скорости, высоты и дальности, а газеты призывали девушек ни в чём не уступать мужчинам. 23-летняя Раскова выучилась сперва на штурмана, а затем решила стать пилотом. Она училась на моноплане УТ-1 конструкции Александра Яковлева в Центральном аэроклубе столицы. Окончив в 1934-м экстерном Институт инженеров гражданского воздушного флота, Раскова осталась на службе в академии в качестве инструктора. Первые курсанты встретили её насмешками и шуточками, но она быстро поставила всех на место. Через год Раскова окончила Тушинскую школу пилотов, и стала инструктором «слепых» полётов на кафедре штурманов Академии.
Начиная с 1937 года, Раскова была штатным консультантом НКВД и НКГБ, последнее воинское звание – старший лейтенант госбезопасности, что по принятым тогда знакам отличия соответствовало майору ВВС.
На Хабаровск
24 сентября 1938 года в 8.15 утра с аэродрома Щёлковский взлетел двухмоторный самолёт АНТ-37 конструкции Павла Сухого из ОКБ Андрея Туполева, и взял курс на Хабаровск. Экипаж в составе командира Валентины Гризодубовой, второго пилота Полины Осипенко и штурмана Марины Расковой рассчитывал пролететь без посадки почти 6,5 тыс. км и прибыть в конечный пункт примерно через сутки. Мужской рекорд дальности в то время принадлежал экипажу Михаила Громова: 11,5 тыс. км по маршруту Москва–Северный полюс–Калифорния он пролетел за 62 часа 17 минут.
При подборе экипажа со вторым пилотом проблем не было – Осипенко и Гризодубова были подругами. А вот женщина штурман была редкостью. Раскову Гризодубова тоже знала хорошо: вместе они установили рекорд дальности полёта на лёгком самолёте АИР-12 из Москвы в Актюбинск. Ещё два рекорда с Расковой установила Осипенко на летающей лодке МП-1, пролетев без посадки из Севастополя в Архангельск. Однако позже стали поговаривать, что решающей стал не столько штурманская квалификация Расковой, сколько её принадлежность к соответствующим органам: полёт должен был проходить вблизи границы с марионеточным государством Маньчжоу-го, и чтобы приглядывать за Гризодубовой и Осипенко, чтобы у них не возникло соблазна улететь не туда, к ним и назначили Раскову.
АНТ-37 проектировался как дальний бомбардировщик. Построили всего 4 машины, но в серию самолёт не пошёл из-за очень низкой скорости – всего 340 км/час. Для того, чтобы увеличить дальность полёта, с машины сняли всё лишнее, установили дополнительные топливные баки и дали громкое имя «Родина». Два месяца экипаж тренировался в слепых ночных полётах, чтобы быть готовым ко всему. Раскова училась работать с рацией и определять путь по звёздам – все знали, что приборы не надёжны, и в любой момент могут либо «наврать», либо сломаться. Остеклённая штурманская кабина, негерметичная, как и кабина пилотов, находилась в носовой части самолёта. Стекло промерзало, а кабины не отапливались, и на высоте штурману было куда холоднее, чем двум другим лётчицам.
За полтора месяца до установленной правительством даты вылета Раскова угодила в Кремлёвскую больницу с аппендицитом. 20 дней в палате она времени даром не теряла – насколько это было возможно без рации, продолжала изучать радиодело, и даже «стучала на ключе». За 10 дней до вылета случилась новая напасть: арестовали начальника отдела связи, который готовил для самолёта новую рацию, предохранители, коды и частоты. Гризодубова хотела отложить полёт, но сам Сталин прислал своё благословение вылететь в намеченный день, несмотря на то, что метеорологи «добро» не давали – по всему маршруту стояла высокая облачность. Для того, чтобы пробить её и по звёздам определить своё местоположение, Гризодубова забралась на высоту 7500 метров, что увеличило расход топлива, а девушкам пришлось пользоваться кислородными масками. Большую ошибку, которая могла стоить лётчицам жизни, допустила Раскова: чтобы увидеть звёзды, она открыла верхний люк кабины, и все полётные карты тут же выдуло наружу.
Через 9 часов после старта из-за облачности ориентиров не стало видно ни на земле, ни в небе, самолёт покрылся ледяной коркой, приборы замёрзли, сломалась рация, и при температуре минус 35ºС её нужно было любым способом отогреть. Раскова сняла с себя меховой унт, закутала в него генератор, и пыталась его запустить. На короткое время ей это удалось, и они смогли сообщить свои координаты. Страна затаила дыхание в ожидании новостей от девушек с АНТ-37, а после сообщения о том, что связь с экипажем потеряна, людям стало совсем тоскливо. Уже тогда было ясно, что расход топлива превысил расчёты.
Самолётом поочерёдно управляли Валентина и Полина, а Марина работала без отдыха все 26 часов, скрючившись в тесной кабине.
В тайге
На рассвете началась сильная болтанка, топлива оставалось критически мало. Гризодубова приняла решение садиться на любую пригодную поверхность «на брюхо». Больше всех при такой посадке рисковала сидевшая в носовой кабине Раскова, и Гризодубова приказала ей прыгать, благо, парашюты у них были. Когда Марина благополучно приземлилась в тайге, из всего снаряжения у неё был револьвер «наган» с парой запасных комплектов патронов к нему, компас, нож, спички и полторы плитки горького шоколада. С этим «богатством» она 10 суток провела в тайге, где до ближайшего жилья было сотня-другая километров. Приземлилась она в болото, где сразу увязли меховые унты, а один так и остался в топкой жиже. Так с одной босой ногой Марина пошла туда, где по её прикидкам мог сесть АНТ-37. Ей приходилось обходить ещё не замёршие озерца и болотца, и километров по тайге она намотала изрядно. Чтобы не попасть в лапы хищников, Раскова спала на деревьях, питалась ягодами, и по маленькому кусочку отщипывала шоколад.
Гризодубова и Осипенко сумели посадить самолёт на болото. Рация окончательно вышла из строя, сигнал подать не было никакой возможности – в глухой местности ракетницы бесполезны. Нашли их только через 9 дней. Гризодубова сразу указала примерный район выброски Расковой, и через сутки нашли и её.
«Записки штурмана»
Несмотря на все передряги девушки всё же установили мировой рекорд дальности для женских экипажей и самолётов такого типа – почти 6,5 тыс. км. За это они первыми из женщин получили Героя Советского Союза, правда, тогда только звание и орден Ленина – Золотые Звёзды появились позже. В больнице Раскова написала ставшую очень популярной книгу «Записки штурмана», и тысячи девчонок пошли в аэроклубы, а Валентина, Полина и Марина стали символом новой советской эпохи – их обожала вся страна, их слава была безгранична. Гибель 11 мая 1939-го в авиакатастрофе Полины Осипенко стала всенародной трагедией.
Великая Отечественная
С первых дней войны девушки выпускницы аэроклубов толпами пошли в военкоматы, но призывать их отказывались. Тогда они стали мешками отправлять письма Расковой. И Марина использовала и эту славу, и своё обаяние, чтобы «пробить» формирование женских авиаполков. 8 октября 1941 года Нарком обороны СССР Сталин подписал приказ № 0099 о создании 586-го истребительного, 587-го бомбардировочного и 588-го ночного легкобомбардировочных полков. Подразумевалось, что все три авиаполка будут женскими, но прямого указания на это в приказе нет. Поговаривали, что Раскова свою идею создания женских полков изложила лично Сталину, что он сам вручил ей подписанный приказ, но согласно Журналам записей лиц, принятых И. В. Сталиным, с начала войны и до конца 1941 года майор Раскова в кабинете Сталина не бывала.
Сначала Раскова собирала выпускниц аэроклубов и лётных школ гражданской авиации. Но её осаждали девчонки, не имевшие никакой военной специальности, убеждённые, что это не является препятствием, мешающим им защищать свою Родину. Женщины – военные лётчицы в мире, конечно, были, но чисто женской воинской авиачасти не было нигде.
Лётчиц с большим налётом и опытом, пришедших из ГВФ или аэроклубов, направляли в полк пикирующих бомбардировщиков, тех, у кого налёт поменьше, записывали в полк лёгких бомбардировщиков, и лишь лучшие попадали в истребительный полк. Такое огромное и с нуля формирующееся хозяйство требовало отладки и круглосуточной работы. Подразделение нужно было обмундировать, обеспечить материальной частью, топливом, боеприпасами, полётными картами, провиантом и многим другим. Вся эта организационная работа легла на плечи Расковой.
Авиашкола в Энгельсе
Когда девушки ехали на обучение и формирование в Энгельсскую авиашколу, они 10 дней жили в вагонах без воды и отопления, а на дворе стоял ноябрь. Когда приехали на место, Раскова приказала состричь длинные волосы, чтобы вшам негде было селиться и размножаться. Девушкам выдали мужскую форму, но это было полбеды – можно было что-то подшить, где-то ушить, в общем, как-то подогнать под себя. Но вот сапоги 42-го размера под 36-й не подгонишь, и приходилось наматывать несколько портянок и набивать сапог газетами, а в этом деле чуть-чуть ошибёшься, и ноги стёрты в кровь. Никто не подумал, что женщинам нужно больше комплектов сменного белья, чем мужчинам, а у них поначалу вообще смены белья не было – днём его стирали, на ночью сушили на теле. Высшим шиком считалось бельё, пошитое собственными руками из шёлка трофейных парашютов.
Даже девушки, которые до войны окончили лётные школы, из пулемётов стрелять не умели, тем более в воздухе. Раскова, отвечавшая за боеспособность полков, должна была в сжатые сроки обучить этому весь лётный состав, добиться слаженности в бою.
«Ночные ведьмы»
Лёгких ночных бомбардировщиков в ВВС РККА не было, и Раскова предложила использовать самый массовый и самый простой в пилотировании биплан У-2 конструкции Николая Поликарпова – летающую парту, как называли его в аэроклубах, и на котором училось летать большинство девушек. Самолёт был неприхотлив, не требовал длинных взлётно-посадочных полос, был очень прост в производстве и, что не менее важно, неприхотлив в обслуживании. Мотор воздушного охлаждения мощностью 110 л/с, максимальная скорость пустого – 140 км/час. После небольших доработок – под нижними плоскостями оборудовали управляемыми из штурманской кабины бомбодержателями для бомб ФАБ-100 и ФАБ-50, и У-2 превратился в лёгкий фронтовой бомбардировщик. Немцы называли «рус-фанер» У-2 кофемолками и швейными машинками. Но вскоре про женщин-лётчиц они стали говорить, что они – «ночные ведьмы». Попав на фронт, короткими летними ночами девушки совершали до 6 боевых вылетов, зимой – до 10, у некоторых летчиц было по 600 – 900 боевых вылетов, а у Ирины Себровой – больше тысячи. Оперативные аэродромы располагались в 150 км от фронта, и, чтобы не лететь лишние два с лишним часа, вплотную к фронту оборудовали «аэродромы подскока», с которых и велась основная работа.
Истребительный полк был оснащён новейшими самолётами Як-1, но он, как и бомбардировочный был гендерно смешанным: пилотов и техников мужчин и женщин там было примерно поровну. Поначалу бомбардировочный полк был вооружён видавшими виды ближними бомбардировщиками Су-2, которые промышленность уже не выпускала. Благодаря пробивной силе Расковой полк получил новые Пе-2 конструкции Владимира Петлякова – «пешки». В управлении машину простой не назовёшь, в особенности при взлёте и посадке. Да и пикировщиком Пе-2 был лишь по названию – изначально самолёт проектировался как истребитель, но по приказу Сталина был спешно переделан в бомбардировщик.
Шёл второй год войны, подготовленные Расковой пилоты и штурманы уже воевали, а она ещё не сделала ни одного боевого вылета, и это её очень смущало: она хотела доказать всем, что ценить её нужно не только за былые заслуги. Но как пилот по налёту часов она мало отличалась от выпускниц аэроклубов и школ ГВФ: вероятно, на Пе-2 она не налетала и тех 30 часов, которые были указаны в её документах – слишком много забот по формированию полков и обучению лётчиц у неё было, чтобы выкроить время для тренировок. Однако боевой лётчик, с одной стороны, и командир и организатор – с другой, это разные профессии. Раскова, может быть, и не была классным военным лётчиком, но она была отличным организатором – не имея никакого опыта, в неразберихе первых месяцев войны сформировать на ровном месте и оснастить три полка – это дорогого стоит.
Она «улетела» от нас навсегда
4 января 1943 года во главе эскадрильи Пе-2 Раскова вылетела на аэродром неподалёку от Саратова. Бала метель, видимость плохая, метеослужба разрешения на вылет не дала. Однако Раскова торопилась под Сталинград, где завершался разгром 6-й армии Фидриха фон Паулюса, и каждый самолёт, каждый лётчик были на счету. Раскова под свою ответственность приказала экипажам Галины Ломановой и Любови Губиной вылетать. Губина и Ломанова долетели и приземлились благополучно, а вскоре на аэродром на взмыленной лошади прискакал конюх соседнего колхоза, и закричал, что видел разбившийся самолёт. Видимо, Раскова не учла, что Саратов находится на возвышенности, а высотомеры показывали высоту не над уровнем земли, а над уровнем моря. Вместе с Расковой погибли штурман Кирилл Хиль, стрелок-радист Николай Ерофеев и инженер полка Владимир Круглев, находившийся на борту в нарушение всех правил.
Прах Марины Расковой сначала похоронили на сельском кладбище, потом перенесли в Центральный сквер Саратова, и в итоге захоронили в Кремлёвской стене. В мае 1943 года 586-му истребительному и 587-му бомбардировочному авиаполкам было присвоено имя Марины Расковой, а 3 сентября того же года 587-й полк стал 125-м гвардейским. 588-й ночной бомбардировочный авиаполк стал 46-м гвардейским 8 февраля 1943 года. 29 лётчиц трёх женских авиаполков стали Героями Советского Союза.
автор: Николай Кузнецов
