1 марта 1912 года в польском городе Лодзь родился Борис Евсеевич Черток, в будущем – самый главный в стране специалист по управлению в космосе. Более полувека все отечественные космические аппараты на орбите управляется конструкторскими идеями Бориса Чертока и инженеров созданной им школы.
Боре было 2 года, когда началась мировая война, и город оказался в зоне боевых действий. Родители решили судьбу не искушать, и перебрались в Москву. Окончив школу, 18 лет от роду, Борис подал документы в знаменитую Бауманку, но, несмотря на то, что он успешно сдал вступительные экзамены, его туда не взяли: социальное происхождение подкачало – отец Евсей Менасеевич был счетоводом, мать Софья Борисовна – фельдшером. В общем, служащие, почти чуждый элемент. Чтобы изменить свое социальное положение и стать пролетарием, Борис устроился электриком на авиазавод № 22 в Филях. Высшее образование Борис получил без отрыва от производства, окончив в 1940-м году Московский энергетический институт.
Борису шёл 22-й год, когда на него, цехового комсорга, настрочили донос: мама его, будучи юной девицей, состояла в партии меньшевиков. Наказание было божеским: Бориса разжаловали в рядовые электрики и сослали в женскую бригаду. Когда Борис увидел контрольного мастера, зеленоглазую красавицу Катю Голубкину, он сразу понял, что без неё ему не жить. Катя жила в мастерской своей покойной тётки – знаменитого советского скульптора Анны Голубкиной. Начался роман, который спустя два года закончился свадьбой. Жена стала надёжнейшим тылом, всю жизнь обеспечивала Борису возможность целиком отдаваться работе. Она вела хозяйство, ходила в школу к детям – в 1939 в семье родился сын Олег, в 1945 – Михаил. Когда началась война, завод № 84, на котором работал Борис, эвакуировали на Урал, в Билимбай, что километрах в 60 от Свердловска.
В начале 60-х на одном из предстартовых совещаний в очередной раз все переругались, и «главный космический босс» Сергей Королёв вдруг сказал: «Вот, Черток, всё знает, и молчит». Королёв ценил своего заместителя за его способность решать сверхзадачи, говорить правду и ни с кем при этом не ссориться, договариваться даже в самых высоких кабинетах, и оставаться при этом в тени.
Сразу после Победы в советской оккупационной зоне Германии было создано учреждение с необычным названием «Институт Ворон». Осенью 1945-го Ррководить «Вороном» назначили инженера Чертока, которому тогда было, как Христу, 33 года. Тогда же по его инициативе была предпринята неудачная попытка похищения создателя первых в мире управляемых баллистических ракет ФАУ-2 Вернера фон Брауна. Гитлер надеялся при помощи этого «оружия возмездия» сокрушить не только Британию, но и Штаты. Чертежи, техдокументацию, узлы и детали ракет мечтали заполучить многие разведки, и в первую очередь, английская, американская, и, разумеется, советская. Особо охотились за фон Брауном и его коллегами, ведь чертежи чертежами, но в них поди ещё разберись, а разработчик не только мог, что называется, «на пальцах» объяснить малосведущим людям принцип работы ракеты, но и предложить что-то новое. Фон Браун судьбу искушать не стал, и ушёл к американцам. Королёв был этому только рад: если бы Брауна удалось вывезти в СССР, история мировой космонавтики сложилась бы совсем иначе, и не факт, что Королёв и Браун сработались бы.
Всё, что нашли тогда в Германии, в 1946-м доставили в СССР, и скопировали. Уже в октябре 1947 года с ударными темпами построенного ракетного полигона Капустин Яр взлетела собранная из немецких деталей первая отечественная баллистическая управляемая ракета Р-1, которая пролетела 270 километров. Во время строительства и подготовки пуска ракеты Черток домой, в коммуналку, приходил только переночевать, часа в 2 ночи, а в 8 его уже ждала машина. На вопрос сына, чем он занимается, он ответил, что делает замки и ключи для охраны Советского Союза. Черток ставил задачи смежникам, а потом их двигатели и приборы встраивал в систему управления королёвской ракеты. Он отвечал за всё, что происходило с ракетой после команды «Ключ на старт!» Когда ракета на старте взрывалась, Королёв назвал Чертока «заржавленным электриком».
К Королёву, человеку жёсткому и властному, Черток до последних своих дней сохранил благодарность и тёплые чувства, и вспоминал его не только, как Главного конструктора. Ему Черток благодарен за 1953-й год, когда началось «дело врачей». Для Чертока с его «пятым пунктом» не только в паспорте, но и на лице, это было крайне опасно. В профессии, а, может, и на свободе, Борис Евсеевич остался благодаря Королёву, обладавшему огромным авторитетом, и знавшим цену этому авторитету и своему слову.
После того, как были сделаны первые ракеты, в условиях начавшейся холодной войны в СССР перешли к созданию ракет с ядерным зарядом. Первой такой ракетой стала Р-5М. 2 февраля 1956 года Р-5М вышла за пределы атмосферы, пронесла через космос ядерный заряд, и взорвалась в Каракумах, в 1200 километрах от места пуска. Тот наземный ядерный взрыв открыл ракетно-ядерную эру. Мощность взрыва была больше, чем в Хиросиме. Создатели ракеты, поздравив друг друга, выпили всё шампанское, которое было в столовой. За создание Р-5М все главные конструкторы стали Героями Соцтруда, а Черток получил орден Ленина.
Ракету Р–7, которая была бы способна донести бомбу до США, разрабатывали 4 года. Одновременно отрабатывали концепцию вывода с её помощью на орбиту искусственного спутника Земли. Когда в августе 1957-го ТАСС объявило о том, что в СССР создана межконтинентальная ракета, способная долететь до США, за океаном в это просто не поверили. Но когда полетел первый спутник, в США и восторгались успехами русских, и испугались. Нобелевский комитет отметил создателя первого искусственного спутника Земли своей премией. Однако Хрущёв отказался назвать имя главного конструктора, сказав, что спутник делал весь советский народ. В США в эти дни проходил геофизический конгресс, на котором присутствовал т.н. «выездной учёный» – академик Анатолий Благонравов. Он и принимал поздравления как создатель спутника. А засекреченные невыездные конструкторы, как всегда, обмывали награды на кухнях.
После триумфального полёта спутника Р-7 из боевой ракеты превратилась в ракету-носитель для гражданских космических аппаратов. Для этого нужно было заново создавать управляющую систему. У Чертока к тому времени появился новый сотрудник, математик, специалист по ориентации спутников Борис Раушенбах. Черток пообещал Королёву, что в ОКБ-1 будет создана команда, которая возьмёт на себя разработку всей системы управления всех космических аппаратов. Королёв согласился, назначил Чертока своим заместителем, и стал требовать, чтобы Черток быстро набрал людей, создавал приборное производство, чтобы заснять обратную сторону Луны. Королёва поторапливал Кремль, Королёв подгонял Чертока. К осени 1959-го станция для фотосъёмок Луны была готова. Первые два полёта были неудачными, и лишь третья станция передала на землю изображения обратной, невидимой стороны Луны.
12 апреля 1961 года в космос полетел Гагарин, и это стало триумфом всей советской космонавтики, триумфом Королёва, Чертока и многих других. За этот полёт Черток получил звание Героя Социалистического Труда.
Борис Евсеевич на полном серьёзе мечтал о полёте на Марс с того момента, как прочёл «Аэлиту» Алексея Толстого и посмотрел прекрасный немой фильм режиссёра Якова Протазанова с невероятной Юлией Солнцевой в роли Аэлиты. Вот тогда он увлёкся радио для того, чтобы принять сигналы с Марса. Американцы с марсианской программой не торопились, отведя на это годы, а в СССР – месяцы, но Хрущёву казалось, что конструкторы медлят. Первый советский космолёт корабль совершил посадку на Венеру в 1967-м, на Марс – в 1971-м. Ракеты были «сырыми», и много лет спустя Черток сказал, что сегодня он бы не отправил их в полёт. Но именно они дали огромный опыт, который был успешно применён позднее.
Первую стыковку в космосе кораблей серии «Союз» планировал ещё Королёв. После его смерти состоялись три неудачных беспилотных пуска. Кремль настаивал на пилотируемом полёте и стыковке на орбите кораблей, «Союз–1» и «Союз–2». Всё это должно было стать подарком к 50-летнему юбилею Октября. Возражения о том, что это большой риск, отвергались на корню. Бывают подарки, о которых лучше не вспоминать. После старта «Союза–1» стало ясно, что из-за серьёзных конструкторских просчётов и технологических ошибок стыковку провести не получится. При посадке спускаемой капсулы погиб космонавт Владимир Комаров. Спустя 4 года из-за разгерметизации спускаемого аппарата погиб экипаж «Союз–11» в составе Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева: в двухместный «Союз» посадили третьего члена экипажа.
Это было тяжёлое время для Бориса Евсеевича. Искали причины катастроф, искали технические пути выхода из очевидного тупика, работали сутками, неделями он не появлялся дома. После смерти Королёва смежные КБ перестали считать лунную программу своей. Все испытания ракеты Н-1 закончились взрывами маршевых двигателей. Нужно было придумать систему, которая бы ощущала и предвидела назревающий взрыв, и за миг до него отключала двигатель. Эту задачу должны были решать смежники, но все от неё отбояривались под различными предлогами. Черток, не от хорошей, разумеется, жизни, был вынужден сам взяться за решение этой задачи и разработал систему «Корд», которая, однако, проявить себя не успела: 20 июля 1969 года стало известно, что американцы высадились на Луне. Программу Н-1 тут же свернули – раз мы не первые, то не стоит и продолжать. Это решение лишний раз доказывает, что в космической программе политики было куда больше, чем науки.
Американцы ещё пять раз слетали на Луну, а потом эту программу свернули, тем более, что соревноваться было не с кем: в СССР начали работать над созданием долговременных орбитальных станций. Программа эта живёт до сих пор, превратившись в международную. За стыковки с орбитальными станциями «Салют» отвечал Борис Черток и созданный им уникальный конструкторский коллектив. Специалисты проект считали надёжным, но все экспедиции, как удачные, так и провальные, всегда проходили, как говорили, «на тоненького». Стыковка с «Салютом-3» вообще могла закончиться трагически. Вскоре «Салют-3» затопили в Тихом океане. На заседании аварийной комиссии, как водится, выявили и наказали виноватых. У Чертока выговоров было больше всех, поскольку объём работ был огромный. Он относился к этому философски, тем более, что в следующем году все взыскания снимались.
В то время Черток вынашивал уже новую идею: организация в космосе международных спасательных операций. Он предложил остроумное, и очень простое решение: на всех кораблях всех космических держав установить универсальный стыковочный узел, сделав тем самым возможной стыковку аппаратов самых разных технических систем. Если бы такую идею кто-то выдвинул в начале гонки за космос, его сочли бы сумасшедшим. Благодаря этому узлу в июле 1975-го на орбите состыковались «Союз» и «Аполлон». К сожалению, отношения между СССР и США существенно ухудшились, и следующей стыковки ждать пришлось долгих 20 лет: в 1995-м «Шаттл» и «Атлантис» пристыковались к станции «Мир». Первый базовый блок «Мира» полетел в космос в феврале 1986-го. От Чертока потребовали гарантий, что разработанные им системы управления позволят станции продержаться на орбите 3 года. «Мир» летал вокруг Земли 15 лет. Это было колоссальным успехом, вклад в который Бориса Чертока переоценить невозможно. Станция «Мир» осталась на орбите и не утратила своей работоспособности даже после того, как в 1997-м её протаранил грузовик «Прогресс». После распада СССР космическую отрасль стали финансировать «по остаточному принципу», а если совсем честно, то деньги на космос выделять перестали. Станцию «Мир» решили ликвидировать, и несмотря на протесты Чертока, считавшего, что станция может прослужить ещё лет пять, в ночь на 23 марта 2001 года её затопили в Тихом океане. Черток не смог наблюдать в ЦУПе за гибелью своего детища.
В 2004-м умерла Екатерина Семёновна, с которой Борис Евсеевич прожил 71 год. После смерти Екатерины Борис развесил её портреты по всему дому, и он каждый миг встречался с ней взглядом. Вероятно, ему хотелось думать, что она по-прежнему хозяйничает в его жизни. Борис Евсеевич пережил любимую жену на 7 лет.
Несмотря на строжайший запрет, секретный конструктор Черток всю жизнь вёл дневник, записи из которого легли в основу четырёхтомной книги «Ракеты и люди», которую Борис Евсеевич написал по настоянию и с помощью жены. Этот фундаментальный труд стал настольной книгой всех тех, кто имеет отношение к космосу. Даже американцы – известные снобы, напечатали эту книгу, и она есть у руководителя НАСА.
До конца своих дней Борис Евсеевич Черток оставался совестью советской и российской космонавтики. До последних дней он продолжал работать главным консультантом в ракетной корпорации «Энергия». Он даже за рулём ездил, хвастался, что является самым возрастным владельцем водительского удостоверения. Некоторые гаишники даже не верили, что ему без малого 100 лет.
Борис Черток, все свои силы отдавший космосу, лауреат Ленинской и Государственной премий, кавалер многих орденов, «космический академик» в конце жизни сказал, что космос – это, конечно, хорошо, но сперва бы не мешало навести порядок на Земле. В свой космос он ушёл, не дожив до векового юбилея меньше трёх месяцев.
автор: Николай Кузнецов
