Дикая боль летчика Александра Мамкина не смогла сбить с мысли о детях, плакавших в горящем самолете. Его рейс был последним — операция по спасению ребятишек Полоцкого детского дома №1 подходила к концу.
Холодные зимние месяцы 43-44 гг навсегда останутся в памяти детей и воспитателей. Немецкий госпиталь остро нуждался в донорской крови. Врачи-изуверы решили использовать кровь детей. Ужас испытал директор Михаил Степанович Форинко.
В качестве важного аргумента, спасая детей, он привел командованию госпиталя факты об ослабленных, больных, голодных детей. Дети детского дома не смогут стать настоящими донорами для немецких солдат. Для начала их нужно откормить – повысить гемоглобин, железо в крови.
Сострадание не могло быть у фашистов, но кровь нужна качественная и врачи пошли навстречу рассуждениям Форинко – детей необходимо привести в надлежащее состояние здоровья, чтобы больше было крови. В детском доме нет отопления, разбиты взрывом окна, воспитанники простужены.
Немцы согласились переселить детский дом в село Бельчицы, подыскали на окраине целый дом. Звериная логика фашистских врачей сработала, а подпольщики сделали важный шаг в подготовке к эвакуации детей. Позже детей предполагали вывести в партизанский отряд, и переправить в тыл.
Усыпив бдительность немцев лояльным отношением к новой власти, подпольная группа, под руководством Форинко, ночью, в середине февраля вывела более 150-ти ребенка, от 3-х до 14-ти лет, и почти 40 воспитателей. С ними шли семьи подпольщиков и партизан.
Тишина стояла оглушающая. Подростки несли маленьких на руках, завернутых в одеяло. Партизаны контролировали движение огромной колоны, готовые вступить в бой с немцами. В полной тишине колона вошла в лесополосу, и разместилась в ожидавшем санном поезде.
Спасение детей проводилось совместно партизанами и Третей воздушной армией. Самолеты русских летчиков проводили отвлекающие маневры над Бельчицами. Осветительные ракеты служили сигналом к тому, чтобы дети сразу садились в снег и не двигались.
Детей благополучно доставили в расположение партизанского отряда. Далее следовало немедленно отправить детский дом на «Большую землю». Третья воздушная армия, доставляла оружие и продукты в отряд, обратно забирала детей. Готовили самолеты под эвакуацию детей с особенной тщательностью.
Под крылья самолета подвешивались люльки, летчики отказывались от штурманов, чтобы больше было места для детишек. Всего территорию, оккупированную немцами, в те зимние и весенние месяцы 44 года покинуло более пятисот человек. Немцы рыскали по лесам, отыскивая ускользнувшую добычу, оставаться у партизан было опасно.
Последний рейс оказался самым трудным. За штурвалом самолета находился уроженец Воронежской области (село Крестьянское) – гвардеец,28-ми летний лейтенант Александр Мамкин. Для военного времени это опытный боевой офицер. У Александра более семидесяти ночных боевых вылетов.
Воспитатель, дети и раненые бойцы разместились в самолете. Он тяжело оторвался от земли. Но над нейтральной полосой был подбит. За спиной у Мамкина 13 человек, он не может прыгнуть с парашютом. Отдать смерти спасенных малышей немыслимо для летчика.
В огне самолет продолжил полет. Горел летный комбинезон, шлем, летные очки вплавились в кожу. За спиной летчика плакали ребятишки. Они не хотели умирать. И летчик накрепко встал между смертью и детьми. Приземлился летчик у своих, когда на детях уже начала дымиться одежда.
И сегодня невозможно объяснить, как ослепший, со сгоревшими ногами, с адской болью летчик управлял горящим самолетом. Александр Петрович Мамкин умер, едва приземлившись.
Фронтовики, летчики, служившие с Александром, поднимают бокал с вином «За Сашу». За того Сашу, выросшего без отца, помнившего детские горести и беды. Он любил жизнь, детей, небо. И подарил все это нам.
