Имя Марка Бернеса вошло в историю страны ещё тогда, когда он исполнил легендарную «Тёмную ночь», которая, как и симоновское «Жди меня…» соединило миллионы разлучённых войной сердец. Каждая песня его становилась народной. Его обожала вся страна. Он был настоящим кумиром. Певческого голоса у него не было, и пел он не голосом, а сердцем, которому пришлось многое перенести – и славы, и любви, и потерь. Его часто сравнивают с Фаиной Раневской: они оба сыграли меньше, чем могли, оба не ждали милости от сценаристов и режиссёров, а сами зачастую либо полностью создавали свои роли, либо добавляли такие яркие штрихи, придумать которые могли лишь очень талантливые люди. Нот он не знал, называл их «чаинками», но мог почти безошибочно определить, какая песня будет петься, а какая нет.
В годы войны первый тираж пластинок с песней «Тёмная ночь» списали в брак – где-то слышался шорох. Оказалось, что работница Апрелевского завода грампластинок слушала эту песню и плакала, и одна слезинка попала на восковую матрицу, с которой печатался тираж. Возможно, это легенда, но такую легенду можно было сложить лишь о Бернесе.
Марк Бернес родился 8 октября 1911 года в Черниговской губернии в маленьком городке Нежине, огуречной столице империи. Правда, и Марком, и Бернесом он стал позже, а при рождении родители дали ему длинное и плохо запоминающееся имя Менахем-Ман Неухович Нейман. Отец был старьёвщиком, мать, как в большинстве еврейский семей – занималась домом и воспитанием детей. Когда будущей звезде советского экрана и эстрады было пять лет, семья перебралась в Харьков, который вскоре станет столицей новой Украинской Советской Республики.
Нейман младший мечтал о собственной голубятне – было в те годы такое массовое поветрие. Но голуби – дело дорогое, и, чтобы заработать на мечту, мальчик с 13-ти лет стал работать расклейщиком афиш и зазывалой – приглашал публику на спектакль. Это ведь только у Станиславского в Москве театр начинался с вешалки. В Харькове, чтобы зритель до вешалки дошёл, его нужно было заинтересовать. От Неймана зависел коммерческий успех спектакля. В качестве живой афиши он устраивал настоящие маленькие представления. Как-то раз к нему подошёл староста театральных статистов и позвал в массовку. Свою первую роль артист сыграл в театре Муссури, и его даже похвалил знаменитый режиссёр Николай Синельников. Вот тогда-то Менахем-Ман Нейман и решил, что он уже почти артист, и ему нужен псевдоним. Так и появился Марк Бернес. По семейной легенде, это была переделанная фамилия шотландского поэта Роберта Бёрнса, которого в СССР знали мало, и аллюзий на его фамилию не должно было возникнуть. Образование Марка Бернеса ограничилось семилеткой и несколькими занятиями в театральном техникуме. Тем не менее, он посчитал, что для покорения Москвы этого достаточно, и в 17 лет приехал в столицу, где у него не было ни родных, ни друзей, ни даже просто знакомых. Одетый в какое-то старое пальто с чужого плеча, в огромных, как у Чарли Чаплина, ботинках, он пошёл по театрам, наниматься, всё равно кем – осветителем, бутафором, рабочим сцены, грузчиком. Ему не то, что главных – никаких ролей не давали, разве что статистом, с неизменным «кушать подано». Правда, опуская столь незначительные детали, он мог, не лукавя, говорить, что служит артистом не где-нибудь, а в Малом и даже в Большом театрах.
Зимой 30-го Марка Бернеса наконец-то приняли на службу в труппу Русского драматического театра, что в Петровском переулке (бывший Корша). Жилья у него не было, и ночевал он в гримёрках. Чуть позже ему дали комнатку в доме напротив. За несколько лет работы в театре он сыграл несколько крошечных ролей. Хотя работал он весьма усердно, и его даже премировали ордером на обувь – до середины 30-х в свободной продаже почти ничего не было, на театре Бернес славы не сыскал, а в 25 лет он совсем распрощался с Мельпоменой, Талией и Терпсихорой.
Впрочем, именно театр сыграл в его жизни очень важную роль: здесь он встретил и влюбился в молодую актрису Полину Линецкую. Красивую 19-летнюю девушку из Днепропетровска, со естественным румянцем на щеках и фиалковыми глазами друзья звали Паола. Марка даже стали дразнить комсомольским Ромео, и шептаться о том, что, якобы он, и в дождь, и в снег дежурит под окнами Паолы. Их часто видели вместе, но Паола вышла замуж за солидного инженера, которого также звали Марк. Но потом она всё-таки ушла к другому Марку, перед обаянием которого устоять было невозможно. Они поженились в 1932-м году.
Уйдя из театра, Марк решил всецело посвятить свою жизнь кино. Поначалу не складывалось, но он знакомился с нужными людьми, заводил полезные связи. На съёмках фильма «Заключенный», где у Бернеса был небольшой эпизодик, он познакомился с главным негодяем советского кино, знаменитым артистом с Михаилом Ружниковым, больше известным под псевдонимом Астангов. Тот представил Бернеса драматургу, автору пьес «Темп», «Поэма о топоре», «Кремлёвские куранты» и других, Николаю Стукалову, больше известному под псевдонимом Погодин, а тот рекомендовал Бернеса Сергею Юткевичу, одному из авторов трилогии о Ленине, готовившемуся снимать фильм «Шахтёры». Бернесу досталась отрицательная роль вредителя-троцкиста Красовского, и в этом фильме он совсем не похож на себя будущего.
Юткевич на Бернеса внимание обратил, но не более того. Да и роли Кости Жигулёва в новом фильме Юткевича «Человек с ружьём», которую сыграл Бернес, в сценарии Погодина попросту не было. Бернес попал на картину, что называется, по блату: его друг Павел Арманд, между прочим, племянник фаворитки Ленина Инессы Арманд, работал там вторым режиссёром, и просто уговорил Юткевича снять Бернеса хотя бы в небольшом эпизоде, так сказать, для портфолио. Бернес сам придумал образ, грим и даже имя Кости Жигилёва. Он уговорил Арнольда написать для Кости песню. На следующий день два молодых человека, пьяные от собственного нахальства, пришли к тогда уже знаменитому Дмитрию Шостаковичу, написавшему музыку к фильму, и под гармошку исполнили ему своё произведение. Незатейливая песенка так очаровала Шостаковича, что он не только включил её в фильм, но и вставил фрагмент в увертюру. Песня «Тучи над городом встали» стала любимой сразу после выхода картины на экраны, а исполнитель роли Кости Жигилёва 26-летний артист Марк Бернес прославился на всю страну, и даже получил орден «Знак почёта».
В вышедшем спустя год фильме «Истребители» Бернес спел песню «Любимый город» на стихи Евгения Долматовского, а в белокурого лётчика Сергея Кожухарова были влюблены все девушки. Если бы в то время существовало понятие «секс-символ», Бернес носил бы его по праву.
Во время войны режиссёр Леонид Луков приступил в Ташкенте к съёмкам фильма «Два бойца». Роль балагура Аркадия Дзюбина стала второй и последней главной ролью Бернеса в кино. Луков с самого начала твёрдо знал, что Сашу с «Уралмаша» должен сыграть Борис Андреев, а вот на роль одессита Дзюбина пробовалось более 30 артистов, и Бернеса среди претендентов не было, но он вымолил Лукова попробовать и его. Луков согласился, и утвердили именно Бернеса. Но едва начались съемки, режиссёр понял: у Бернеса ничего не выходит. Быстро овладев одесским говорком (который, надо сказать, звучал не совсем по-одесски, скорее, это была плохая пародия), он никак не мог войти в образ настоящего одессита. Время шло, план съёмок горел, и Лукову советовали заменить Бернеса, да и сам Бернес был уже на это готов. Помог счастливый случай. Бернес прогуливался по городу, зашёл в парикмахерскую, сел в кресло, а когда стрижка закончилась, он глянул в зеркало, и сначала ужаснулся. А потом понял, что из зеркала на него смотри … Аркадий. Жена, увидев творение ташкентского цирюльника, испугалась, а Луков обрадовался: это как раз то, что надо. После выхода «Двух бойцов» Бернес стал необычайно популярен, а песни «Тёмная ночь» и «Шаланды полные кефали» – настоящими шлягерами. За роль Аркадия Дзюбина в 1944 году он получил боевой орден Красной Звезды.
Правда, с «Тёмной ночью» вышел казус: композитор Никита Богословский «слил» песню Леониду Утёсову, и тот быстренько её записал на грампластинку, став, фактически, первым её исполнителем. Бернес обиделся и на Утёсова, и на Богословского, но ненадолго.
В 1943 году Марк Бернес впервые вышел на эстраду в качестве певца: в промёрзшем зале Окружного дома офицеров в Свердловске он спел песни из фильма «Два бойца». Зрители были в восторге, и это положило начало творческому пути Бернеса-шансонье. Он начал искать свой репертуар, свои песни. У него появились «свои» композиторы – Богословский, Эдуард Колмановский, Ян Френкель, Андрей Эшпай, поэт Константин Ваншенкин, которые его чувствовали, как себя.
В 1953 году, после 20-ти лет брака у Марка и Паолы родилась дочь Наташа. Супруги были счастливы. Но через три года Паоле поставили страшный диагноз – рак. Незадолго до этого Бернес прошёл пробы к фильму «Разные судьбы» на роль композитора Рощина. Его друг Никита Богословский специально для него написал потрясающий романс «Почему ты мне не встретилась…», который он должен был спеть в фильме. Но болезнь жены помешала Бернесу быть на съёмках. Эту роль прекрасно сыграл Бруно Фрейндих. Паола сгорела за два месяца, а Бернес потом всю жизнь пел этот романс, посвящая его ушедшей жене.
17 сентября 1958 года Бернес приехал в Одессу, где вечером должен был дать концерт. Со дня смерти Паолы прошло два года, и рана начала постепенно затягиваться. В гостинице ему передали свежий номер «Правды» со статьёй известного композитора Георгия Свиридова под названием «Искоренить пошлость в музыке». Свиридов писал, что пластинки Бернеса расходятся миллионными тиражами, и служат образцом пошлости, подменяют естественное пение говорком и многозначительным шёпотом, что этому артисту мы во многом обязаны воскрешением отвратительных традиций воровской романтики – от куплетов «Шаланды полные кефали» до слезливой песенки рецидивиста Огонька из фильма «Ночной патруль». В ряд «шептунов» Свиридов, помимо Бернеса, поставил не менее любимых народом Клавдию Шульженко и Леонида Утёсова.
Следом пришла другая правда – «Комсомольская». На третьей полосе была статья «Звезда на «Волге», рассказывавшая о вопиющем нарушений ПДД автохамом, который, якобы, едва не переехал доблестного ОРУДовца Аксёнова. Инспектор бросился на машину, как на танк, остановил её, рискуя жизнью, а потом при помощи прохожих вынул из кабины упирающегося водителя, который громко кричал, что он – Марк Бернес! Бравый инспектор отобрал права, и пригласил гражданина Бернеса разбираться в 13-е отделение милиции. Прохожие возмущались – зазнался, совсем стыд потерял!
Появление подобных статей одновременно в двух центральных газетах в 1958 году означало начало травли, крах всей карьеры. Поговаривали, что причиной такого «внимания» прессы к Бернесу стало соперничество между ним и зятем Хрущёва Алексеем Аджубеем, главным редактором «Комсомолки», из-за женщины, но, думаю, эта сплетня вряд ли имеет под собой основание: уж слишком много мог потерять Аджубей, прознай об этой «интрижке» тесть. Более вероятно, что статьи были инспирированы в куда более высоких кабинетах: очень уж кому-то не понравилась, что на одном из правительственных концертов зрители долго аплодировали, требуя, чтобы Бернес спел сверх установленных жёстким регламентом двух песен. Распорядители концерта Бернеса на сцену не выпустили, и взбесили одновременно и Хрущёва, которому аплодировали не так долго, и публику, которая решила, что певец зазнался, что он не уважает простых людей.
Сегодня трудно сказать, что там было на самом деле. А последствия были ужасные. После «Звезды на Волге» на Бернеса завели уголовное дело, которое, впрочем, быстро закрыли, ведь сам «властелин свистка и жезла» инспектор Аксёнов постоянно путался в показаниях, и выходило, что погнался он за одной машиной, а остановил другую. Многочисленные письма Бернеса в «Комсомолку» с просьбой опубликовать опровержение Аджубей оставил без внимания. Другие газеты тоже молчали, а вскоре замолчал и телефон: перестали звонить с киностудий и приглашать на концерты. Дело закончилось инфарктом. Бернес почти не выходил на улицу, за 4 года он не снялся ни в одном фильме, редкостью были и концерты.
Потихоньку жизнь Бернеса начала налаживаться в начале 60-х, его стали приглашать на дублирование иностранных фильмов, петь в сборных концертах. На родительском собрании в школе у дочери он познакомился с Лилией Михайловной Бодровой, влюбился в неё, увел от мужа-француза, и они поженились. Так у Бернеса появился приёмный сын Жан, ровесник Наташи. Старый друг Павел Арманд предложил роль в своём фильме «Чёртова дюжина». В 1965-м ему присвоили звание Народного артиста РСФСР. Однако в кино он снимался мало, отдушиной для него были песни. Работал он дотошно, часто сам придумывал тему песни, а потом просто изводил поэтов и композиторов, требуя совершенствования материала, бесчисленных переделок. На него обижались, но, в конце концов, понимали, что Бернес прав, и научились доверять его удивительному чутью. Иногда он думал сам написать песню, но понимал, что умеет лишь, по его собственным словам, «организовать песню»: искал стихи, потом искал композитора, старался объяснить, что ему в этой песне нужно. По сути, он одним из первых на советской эстраде стал заказывать авторам песню.
В 1945 году Михаил Исаковский и Матвей Блантер написали песню «Враги сожгли родную хату», которую после единственного исполнения на радио Владимиром Нечаевым тут же запретили, заклеймили в прессе за пессимизм, за пошлость напева. Через 15 лет Бернес, на свой страх и риск исполнил эту песню в огромном зале Дворца спорта в Лужниках. В начале песни вставали только люди в военной форме, а когда он допел первый куплет, стоял уже весь многотысячный зал.
В начале 1969-го Бернес в Ленинграде в последний раз вышел на сцену – сразу после концерта ему стало плохо, и его увезли в госпиталь. В Москве ему поставили диагноз – просто радикулит, с кем не бывает, но вскоре выяснилось, что врачи ошиблись: это был неоперабельный рак. От рака умерли отец и сестра Бернеса, от рака умерла Паола. Марк Наумович панически боялся этой болезни, но всё-таки, она его настигла. Судьба…
Последней песней Бернеса были «Журавли». Впервые стихи Расула Гамзатова в переводе Наума Гребнева были опубликованы в 1968 году в № 4 журнала «Новый мир». Именно Бернес нашёл эти стихи и показал их Яну Френкелю, именно Бернес внёс в текст значительные изменения, которые превратили стихи с кавказской спецификой в общечеловеческие, именно он предложил гамзатовских джигитов заменить на солдат. После долгих и жарких споров Бернесу удалось убедить и Гамзатова, и Гребнева, и Френкеля, что его вариант текста лучший. Когда сравниваешь оригинал и то, что получилось, понимаешь, насколько же Бернес был прав. Поэтому его по праву можно считать одним из авторов песни.
Марк Наумович уже чувствовал себя очень плохо, но, когда была готова фонограмма, он приехал в студию и песню записали с одного дубля. Когда он пел, он плакал. Это было за месяц с небольшим до смерти. На Новодевичьем кладбище хоронили только Народных артистов СССР, а Бернес этого звания, будучи многократно народным, так и не получил, и его хоронили там в порядке исключения. Вместо траурной музыки провожали его под «Журавлей», «Я люблю тебя, жизнь!» и «Три года ты мне снилась»…
автор: Николай Кузнецов
