29 апреля 1897 г. в деревне Клюшниково Ковровского уезда, что в восьмидесяти верстах от Владимира, в семье бывшего солдата Семёна Венедиктовича и Акулины Ивановны родился третий ребенок – сын Георгий. Фамилия у отца была самая, что ни на есть оружейная, и, хотя он был крестьянином, почти дворянская – Шпагин. Французское имя Жорж, Жора, в то время было не в ходу, родители и соседские дети–пострелята называли мальчика Егоркой. В 8 лет от роду Егорка пошел в церковно-приходскую школу. Окончив целых три класса, а больше крестьянскому сыну и не надо было по тем временам, он вместе с отцом подался в отхожий промысел: крестьянский труд кормил плохо, а хорошие плотники в округе были в цене. Однажды от большого Егоркиного усердия острая стамеска сорвалась и серьезно повредила ему указательный палец правой руки. Палец так до конца жизни и сгибался, мешая работать, писать и чертить.
В 1910 г., в 13 лет, Егорку отдали в услужение в магазин Андреева в городе Рыльск Курской губернии, а хозяин отправил его в батраки на хутор, но оттуда он вскоре сбежал, в семью не вернулся, а стал работать у других хозяев.
В 1916 г., когда мировая война шла уже два года, Георгия мобилизовали в армию и отправили на Западный фронт. Из-за детской производственной травмы дорога на передовую ему была закрыта, но война – это ведь не только окопы, кто-то должен и мелкий ремонт оружия делать. Шпагин был малым рукастым, и его определили в ремонтные мастерские сначала помощником, а вскоре он стал настоящим слесарем-ремонтником стрелкового оружия. Там Шпагин получил огромный опыт практической работы, через его руки прошли едва ли не все образцы винтовок, пистолетов и пулеметов держав, участвовавших в той войне, он научился работать не только напильником, но и освоил многие станки.
Когда империя рухнула, к власти пришли большевики, Георгий оказался в Красной Армии, где навыки его очень пригодились: поскольку оружия нового не было, приходилось чинить-перечинивать видавшие виды трехлинейки, «наганы», «маузеры» и «максимы». Демобилизовавшись, Шпагин стал работать слесарем в Коврове на механическом заводе, одним из руководителей которого был Владимир Григорьевич Федоров, сконструировавший первый в мире автомат. На этом заводе как раз и было развернуто серийное производство автоматов Федорова. Здесь же работал другой великий конструктор Василий Алексеевич Дегтярев. Работа с двумя этими мастодонтами оружейного дела оказала на Шпагина огромное влияние, и он из подмастерья превратился в мастера, а затем и сам стал проявлять инициативу, предлагать корифеям оригинальные конструкторские решения, а вскоре уже сами мэтры привлекли его к разработке новых и модернизации уже проверенных временем образцов стрелкового оружия. При модернизации крупнокалиберного пулемета Георгий предложил изменить систему подачи боеприпасов. Дегтярев к мнению коллеги прислушался, и в 1938 г. на вооружение был принят 12,7 пулемет ДШК – Дегтярев – Шпагин, крупнокалиберный.
Военные теоретики многих армий мира разрабатывали новую тактику действия пехотных подразделений с применением личного автоматического оружия. В Финляндии пистолет – пулемет «Суоми» был принят на вооружение еще в 1931 г. В Германии конструкторы Гайпель и Фольмер разработали пистолет-пулемет МР-38/40, который у нас ошибочно называют «шмайссером». Советский Союз исключением не был: в 1936 г. на вооружение была принята 7,62 мм автоматическая винтовка Симонова – АВС-36 с магазином на 15 патронов, в 1940 г. 7,62 мм десятизарядная самозарядная винтовка Токарева – СВТ образца 1938 г. Это были вполне приличные для того времени виды оружия, но, во-первых, они были сложны в производстве, во-вторых, были достаточно капризны, и при плохом уходе часто подводили стрелков, в-третьих, не обеспечивали необходимой плотности огня, и, в-четвертых, требовали качественного изменения в подготовке личного состава. В 1940-м на вооружение поступил пистолет-пулемет Дегтярева – ППД, но он тоже капризен, дорог и очень сложен в производстве.
Видя недостатки ППД, Шпагин задумал создать свой пистолет-пулемет. При этом он стремился сделать не дорогое, простое в производстве, не требующее высокой квалификации производственного персонала и солдат, неприхотливое оружие для ближнего боя. Так родился самый массовый автомат Второй мировой войны – пистолет-пулемет Шпагина.
В августе 1940 г. на полевых испытаниях автомат показал практически абсолютную надежность и отличную живучесть. Даже после 30 тыс. выстрелов без осечек автомат не потерял способности стрелять, ни одна деталь не была повреждена или разрушена. Автомат имел дисковый барабанный магазин на 70 патронов, мог стрелять как очередями со скорострельностью до 1000 выстрелов в минуту, так и одиночными выстрелами. Дальность стрельбы составляла до полукилометра. Поскольку в конструкции ППШ практически не было резьбовых соединения, разобрать и собрать его можно было без инструментов, что имело решающее значение в полевых условиях. Для охлаждения ствола был применен специальный кожух с отверстиями, который у среза ствола имел небольшой скос, компенсирующий задирание вверх при стрельбе очередями.
Дегтярев и Борис Гавриилович Шпитальный тоже работали над созданием своих автоматов. В ноябре того же года на сравнительных испытаниях ППШ по всем показателям превзошел образцы конкурентов. Помимо всего прочего автомат Шпагина состоял из меньшего количества деталей, был существенно дешевле и проще в изготовлении, чем образцы, представленные Шпитальным и Дегтяревым: большинство деталей ППШ могли быть изготовлены простой штамповкой с применением сварки, тогда как большинство стрелкового оружие того времени состояло из деталей, сделанных на металлорежущих станках и требовали высокой квалификации рабочих. Выпускать ППШ начали на заводе Наркомвооружений СССР в подмосковном Загорске (ныне – Сергиев Посад).
Летом – осенью 1941-го немцы быстро продвигались к Москве, и завод был эвакуирован в Кировскую область в город Вятские Поляны. Шпагину приказали ехать вместе с заводом, и на месте налаживать производство. Невзирая на огромные трудности, то и дело возникавшие в эвакуации: не было цехов, постоянно не хватало электроэнергии, топлива, регулярно возникали перебои с сырьем и комплектующими, люди голодали, болели, им негде было жить, а в том жилье, что было, на одного человека приходилось меньше трех метров площади, да и та очень плохо отапливалась, завод уже через полтора месяца начал выпускать автоматы, и выпустил их за годы войны 2,5 млн. штук.
Автоматы ППШ очень понравились в войсках, фронт требовал их все больше. ГКО принял решение о производстве ППШ в Златоусте, Коврове, Москве, Тбилиси. Автомат был столь прост в производстве, что выпуск его можно было наладить едва ли не на любом заводе, где было для этого подходящее оборудование. Даже в Тегеране, куда осенью 1941 г. вошли советские войска, и где, казалось не было ни станков, ни квалифицированных кадров, автоматы ППШ делали не хуже, чем в СССР. Всего за годы войны было собрано около 6 млн. ППШ.
Принимая активнейшее участие в организации производства, Шпагин не забывал и про свое главное детище: он постоянно совершенствовал ППШ. Одной из проблем был дисковый магазин: к автомату прилагалось два диска, и пехотинцу приходилось каждый из них подгонять к своему автомату, а другие диски к нему не подходили. Связано это было не с недостатком конструкции, а с низкой культурой производства. Шпагин всю войну пытался унифицировать магазины. При всех несомненных достоинствах, автомат был достаточно тяжелый и громоздкий, что делало его не совсем удобным для танкистов, саперов, связистов. Одним из путей снижения веса Шпагин избрал изменение конструкции магазина, и зимой 1942 г. начался выпуск секторных магазинов на 35 патронов, что частично позволило решить проблему унификации. Новое прицельное приспособление позволило еще более упростить конструкцию автомата. Хромирование внутренней поверхности ствола еще больше повысило его ресурс. В конструкцию были внесены и другие изменения, существенно повысившие удобство его применения в бою и эффективность огня.
Перед самой войной Шпагин получил Сталинскую премию, а за годы войны – три ордена Ленина, Звезду Героя Социалистического Труда, орден Красной Звезды. Последнее воинское звание – унтер-офицерский чин каптенармус Шпагин получил еще в императорской армии, в Великой Отечественной войне он не принял участия ни в одной военной операции, однако в 1944 г. его удостоили ордена Суворова II степени, которым награждались полководцы уровнем не ниже начальника штаба бригады. Тем самым руководство страны признало выдающиеся заслуги оружейного конструктора в деле разгрома врага, нанесении ему максимального ущерба и сбережении жизни советских солдат. Сталин так расчувствовался, что лично вручил Шпагину, которому по должности была положена персональная государственная служебная машина, автомобиль ГАЗ М–1 в личное пользование.
В 1943 г. поступила на вооружение разработанная Шпагиным ракетница упрощенной конструкции, в том же году появился сигнальный пистолет, который до сих пор используют в армии, геологи, лесники, пожарные. К концу 1944 г. конструктор представил новый автомат с металлическим складным прикладом, однако в серию он не пошел, поскольку в ГКО не захотели перенастраивать производство. В годы войны Шпагин создал и авиационную ракетницу.
На заводе Шпагина уважали все – от главного инженера и парторга до простого работяги. Шпагин никогда своими регалиями не кичился, был прост и скромен, одевался по тогдашней моде в полувоенный френч, галифе и сапоги. Любил охоту, песни у костра. В Вятских Полянах, городке захолустном, с жильем всегда было туго, а после того, как туда эвакуировалось несколько крупных заводов, и подавно, Шпагин жил в обычном доме. Во дворе даже во время войны было полно детворы, по большей части, безнадзорной, ведь родители по 12 – 16 часов пропадали на заводе, а когда приходили домой, валились с ног от усталости, и им было не до воспитания детей. Шпагин имел усиленный продовольственный паек, да и, по правде сказать, ни он, ни семья ни в чем не нуждались, и он подкармливал вечно голодных ребятишек, катал их, сроду не видевших легковой машины на своей «эмке», доставляя им удовольствие, которое они запомнили на всю жизнь.
После Парада Победы, в котором конструктор принимал участие, когда отпустило невероятное напряжение военных лет и Шпагин вернулся в Москву, доктора обнаружили у него неизлечимую болезнь: сказались огромные нервные нагрузки. Работать он уже не мог, и умер в 1952 г. в возрасте 56 лет.
автор: Николай Кузнецов
