Перемены, в результате которых бывшие враги стали партнёрами, а могучий Советский Союз начал давать первые трещины, Андрей Громыко принять не мог. Горбачёв сам создал в стране ситуацию, с которой теперь не справляется, не по Сеньке государева шапка…
Служил Отчизне полвека
Андрей Андреевич Громыко был одним из самых известных и влиятельных советских политиков, 28 лет руководил всей внешней политикой СССР, и этот рекорд держится по сей день. Он был министром иностранных дел при пяти генсеках и четырёх главах правительства. Время с 1957-го по 1985 год не зря называют «эпохой Громыко» в советской дипломатии – его подписи стоят практически под всеми документами о послевоенном переустройстве мира.
Детство
Андрей Громыко родился 19 июля 1909 года на Могилёвщине в крестьянской семье в деревне Старые Громыки, откуда и пошла его фамилия. Отец, Андрей Матвеевич, окончил начальную школу, подался «за длинным долларом» за океан, выучил английский, а когда вернулся, и Андрея научил. В семье было ещё трое сыновей – Алексей, Фёдор и Дмитрий и дочь Ольга. С 13 лет Андрей с отцом рубил лес и сплавлял его по реке. После семилетки Андрей окончил в Гомеле сельхозтехникум, Институт народного хозяйства в Минске, потом аспирантуру в Москве, защитил диссертацию.
Андрей Громыко в детстве с сестрой Евдокией
Начало
3 января 1939 года нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов сообщил Сталину, что всё еще ищет полпредов в Барселоне, Будапеште, Бухаресте, Варшаве, Вашингтоне, Ковно (тогдашняя столица Литвы, сегодня – Каунас), Копенгагене, Софии и Токио, без полпреда может остаться Тегеран. Специального ВУЗа, готовившего дипломатов, в то время ещё не было – знаменитый МГИМО появится лишь в 1944-м. В полпредства назначали людей без всякого дипломатического опыта. Скажем, Владимир Деревянский до назначения полпредом в Хельсинки был директором электродного завода, главным инженером треста «Гипроэнергопром», полпред в Берлине Алексей Мерекалов мало того, что сроду не был на дипломатической работе, так ещё и немецкого языка не знал. Сменивший его Александр Шкварцев работал доцентом текстильного института. Заместитель наркома иностранных дел Владимир Деканозов был недоучившимся врачом и кадровым чекистом.
Андрей Громыко в молодости
Посол
Кадровую проблему решали при помощи т.н. выдвиженцев – главное, чтобы кандидат был пролетарского происхождения, и хоть немного знал иностранный язык. 30-летний Громыко удовлетворял обоим требованиям – он был из крестьян, хорошо говорил по-английски, и его в НКИД сразу же назначили завотделом США. Вскоре Громыко стал советником полпредства в Вашингтоне. Когда началась война, вместо посла Константина Уманского приехал Литвинов, недолюбливавший Громыко – тот был креатурой нового главы НКИД Вячеслава Молотова и пришёл в наркомат, когда Литвинова оттуда изгнали. Громыко сыграл большую роль в обеспечении ленд-лизовских поставок, сопровождал посла на конференцию в Тегеран. В 1943 году Литвинова отозвали в Москву, и Громыко назначили на его место. Он участвовал в Ялтинской и Потсдамской конференциях. В то время в Гаване советского посла не было, и Громыко, хотя он и не знал испанского языка, «подрабатывал» ещё и посланником на Кубе.
В апреле 1945-го вокруг Устава ООН развернулись настоящие баталии. Спор шёл о праве вето каждой из пяти держав – постоянных членов Совета безопасности ООН, то есть о том, что решение могло быть только единогласным. Когда дело дошло до подписания Устава, Штаты вдруг выступили против права вето. Советская миссия заявила, что тогда она вообще покинет конференцию. Создание ООН было под угрозой, и начались новые переговоры, в которых Молотов, возглавлявший делегацию, сознательно ушёл в тень, тем самым, переложив ответственность на Громыко и перед американцами, и перед Сталиным. Громыко с задачей справился – он убедил оппонентов включить право вето в окончательный текст Устава, и оно действует до сих пор. Громыко добился, чтобы Советский Союз получил в ООН три голоса: помимо самого СССР членами ООН стали Белорусская ССР и Украинская ССР. 26 июня 1945 года Громыко подписал Устав от имени СССР. За эти успехи от Сталина он получил орден Ленина, а от западных коллег прозвище «мистер Нет». Он стал лишь вторым высшим чиновником из СССР после Сталина, имевшего прозвище «дядюшка Джо», получившим международное прозвище, что стало признанием его талантов. К своему прозвищу Громыко относился с иронией. Он говорил, что на Западе его «нет» слышали куда реже, чем он их «ноу».
Андрей Громыко подписывает Устав ООН
Министр
С Хрущёвым отношения у Громыко были натянутыми, хотя именно он назначил Громыко министром иностранных дел. Но это было не совсем признанием заслуг – Хрущев считал, что раз внешнюю политику страны определяет ЦК, возглавлять МИД может даже кухарка. Поговаривали, что Хрущёв хотел вместо Громыко поставить своего зятя Алексея Аджубея – не кухарка, конечно, хороший журналист, но, всё же и не опытный дипломат. Громыко терпел, и даже дома на кухне Хрущёва не ругал, хотя и считал, что его вспыльчивость вредит делу.
В МИДе быстро поняли, что работать с Громыко не просто – он всегда вникал в мельчайшие детали, потому, что в международных переговорах неаккуратно брошенное слово, даже неосторожный взгляд на визави, могли испортить всё дело. Он не терпел многословия и дилетантизма, требовал чёткого выполнения задач, стоящих перед сотрудниками. При этом своё недовольство Громыко никогда не сопровождал обсценной лексикой – у него и без того был богатый запас слов и интонаций. Самая слабая степень раздражения выражалась словами «Вы странный человек!», хуже было «Вы – шляпа!», «Вы – тюфяк!» означало высшую степень гнева и почти увольнение. Его самого в МИДе прозвали «Грим-Гром».
По-английски Громыко говорил свободно, но на переговорах всегда требовал перевода – выигрывал время на обдумывание своего ответа. При этом лицо его всегда оставалось непроницаемым.
В 1962 году после обнаружения американцами советских ракет на Кубе начался Карибский кризис, едва не завершившийся ядерной войной. Громыко нанёс визит президенту Джону Кеннеди, занял, как всегда, бескомпромиссную позицию, и без особых результатов вернулся в Москву. Вопрос разрешился тогда, когда с Кеннеди начались неформальные секретные переговоры.
Андрей Громыко и Никита Хрущев
У Громыко наладились доверительные отношения с Брежневым, когда тот ещё при Хрущёве занимал декоративный пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Когда Брежнев возглавил ЦК, позиции Громыко только укрепились – в 1973 году он стал членом Политбюро. Именно тогда СССР получил статус сверхдержавы – без участия Москвы уже невозможно было решить ни одну мировую проблему. Огромная роль в этом принадлежала МИД и Громыко. 12 июля 1968 года Генеральная Ассамблея ООН одобрила Договор о нераспространении ядерного оружия, подготовленный при непосредственном участии Громыко. 1 июля Договор подписали СССР, Англия и США, позже к нему присоединились ещё почти 200 стран мира.
Джон Кеннеди и Андрей Громыко
Одной из главных своих задач Громыко считал сохранение послевоенных границ в Европе. Уступить, значит, быть проклятыми всеми теми, кто был убит и замучен. (Два брата Громыко погибли на фронте, ещё один, партизан, умер после войны). В 1970 году в Москве был подписан договор между СССР и ФРГ о незыблемости границ, разработанный под руководством Громыко. В августе 1975-го в Хельсинки СССР подписал Акт совещания по безопасности и сотрудничеству, закрепивший послевоенный европейский статус-кво. Но вместе с тем в Акте были прописаны гарантии прав и свобод личности. После этого в СССР появились группы правозащитников, требовавшие выполнения Хельсинкских соглашений. В этом обвинили Громыко, разработавшего «вредный» документ.
У Громыко были особые отношения с главными «силовиками» – председателем КГБ СССР Юрием Андроповым и министром обороны Дмитрием Устиновым, и втроём они могли «продавить» практически любой вопрос. Громыко был одним из тех, кто выступил за ввод советских войск в Афганистан в декабре 1979 года.
В конце 70-х Громыко сосредоточил в своих руках всю внешнюю политику страны – Брежневу, Андропову и Черненко было не до того. В июле 1979-го Брежнев и президент США Джимми Картер должны были подписать в Вене договор ОСВ-2. Брежнев уже серьёзно болел, и Громыко так построил беседу, что создалось впечатление, будто бы он выполняет скрытые указания Брежнева. В марте 1983 года Юрий Андропов назначил Громыко первым замом главы правительства с сохранением прежней должности. 1 сентября 1983 года советские ПВО сбили на Дальнем Востоке пассажирский южно-корейский Boeing 747. Это могло изменить ход давно запланированной встречи Громыко с американским госсекретарём Джорджем Шульцем – американцы настаивали на обсуждении этого вопроса, не стоявшего повестке дня переговоров. Обычно невозмутимый Громыко стукнул кулаком по столу, и пригрозил вообще уйти со встречи. Шульц пошёл на попятную, беседа состоялась, а вопрос о сбитом самолёте даже не поднимался.
Но обычно тактика Громыко была иной – партнёры по переговорам сравнивали его с бормашиной. Он буквально изводил их педантичностью, цепкостью и хладнокровием. Госсекретарь США Генри Киссинджер назвал его тяжёлым дорожным катком, который всегда двигался к своей цели.
В сентябре 1984-го на переговорах с Рональдом Рейганом Громыко заменял больного генсека Константина Черненко. Во время трёхчасовой встречи Рейган заявил, что США уважают статус СССР как сверхдержавы, и больше не стремятся изменить его социальную систему. Ему не поверили.
Громыко любил живопись, и распорядился, чтобы в здании МИД на Смоленской площади выставили полотна современных художников. Но истинной его страстью была история. Он даже выяснил, что ни одна персидская княжна в плен к казакам не попадала, а, значит, Стенька Разин за борт в набежавшую волну бросал либо персиянку, но не княжну, либо княжну, но не персиянку.
Андрей Громыко и его жена Лидия с детьми
Но, всё-таки, главным делом его жизни была работа. День-деньской он читал бумаги, правил тексты, под вечер выпивал стакан крепкого чая, и ложился спать. И это если не было переговоров, заседаний, встреч с иностранными дипломатами, или зарубежных визитов.
Перестройка
5 марта 1985 года сын Громыко Анатолий, историк, членкор Академии наук, сказал отцу, что в академической среде хорошо понимают, что Черненко тяжело болен, и в скором времени встанет вопрос о новом лидере страны. (Понимал это и весь советский народ – Черненко редко показывали по телевизору, а когда показывали, он походил на развалину, и все ожидали нового этапа «гонок на лафетах»). Анатолий сказал, что хорошо бы, чтобы партию и страну возглавил 53-летний – молодой, в сравнении с «кремлёвскими старцами» – секретарь ЦК Михаил Горбачёв. Анатолий уже встречался с одним из близких Горбачёву людей академиком Александром Яковлевым, и тот сказал, что кого Андрей Андреевич предложит, того и изберут генсеком. Вскоре Громыко вызвал сына на дачу, и сказал ему, что не только поддержит Горбачёва, но и выдвинет.
Ситуация в тот момент была не простой. На пост генсека претендовали члены Политбюро глава московского горкома КПСС Виктор Гришин и секретарь ЦК КПСС, бывший ленинградский партийный лидер Григорий Романов. У обоих была мощная клановая поддержка, и считалось, что других кандидатур нет, и между ними шла настоящая грызня. За свою долгую жизнь Громыко не раз видел, как меняется власть в стране, и хорошо знал, что такое политические интрига, хотя сам в них старался не участвовать, чем и объяснял своё политическое долголетие. Выдвижение Горбачёва должно было стать полной неожиданностью, поэтому все переговоры велись в строжайшей тайне.
11 марта 1985 года в Кремле на заседании Политбюро должны были назвать нового лидера страны. Слово взял Громыко, и, зная, что рубит сук, на котором сидит, предложил избрать Горбачёва. В зале стояла тишина, все понимали, что приход к власти «молодого» энергичного человека означает конец «старой гвардии». Но уж очень веским было слово Громыко.
Летом 1985-го Громыко пытался усилить своё влияние. Он давал советы Горбачёву, но после получения власти тот уже ни в чьих советах не нуждался – у него были свои идеи и свои взгляды на международную политику. Громыко понимал, что постепенно он становится, как сказали бы американцы, сбитым лётчиком – от него больше ничего не зависело, ни в стране, ни в мире. Но это разочарование было не единственным – начавшаяся перестройка вызвала у него крайнее недоумение. Он сказал сыну, что на заседаниях Политбюро он будто находится среди марсиан, не понимающих ни экономики, ни внешней политики.
2 июля 1985-го 76-летний Громыко покинул МИД – его избрали Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Должность была куда менее хлопотная, чем министр иностранных дел, хотя де-юре он и стал главой страны. Громыко хотел превратить формальный пост в реальный, но усилия его были тщетны – партия свою власть отдавать не хотела.
Перемены, в результате которых бывшие враги стали партнёрами, а могучий Советский Союз начал давать первые трещины, Громыко принять не мог. К тому же он чувствовал, что становится невольной помехой для Горбачёва – со времён Брежнева было принято, что лидер партии являлся и главой государства. Громыко понял, что надо уходить. Была для того и другая причина: в 1986-м у Громыко обнаружили аневризму брюшной аорты. Врачи долго решали – делать операцию, или нет, но Громыко оперироваться отказался, он уже решил уйти на пенсию. Теперь перед недавним самым информированным министром встал вопрос: как ему жить дальше?
Пенсионер
В 8.30 утра Громыко, как и раньше, в белой рубашке и при галстуке выходил к завтраку. Теперь он вёл размеренную жизнь пенсионера союзного значения – днём подолгу гулял по лесу, вечером смотрел телевизор, где говорили такое, о чем раньше и подумать-то в чьём-то присутствии было страшно. Только гуляя с сыном, Громыко позволял себе то, что не позволял больше нигде и никогда – он говорил, что Горбачёв сам создал в стране ситуацию, с которой теперь не справляется, не по Сеньке государева шапка. Но как-то Громыко не выдержал. В тот день по телевизору резко критиковали партию, Горбачёва и его супругу Раису Максимовну. Громыко, человек не верующий, осенил себя крестом, и сказал в сердцах: «Слава Богу, что меня там нет!».
В последние месяцы жизни о Громыко вспоминали мало. События в стране развивались стремительно, и никому не было дела до отставного главы государства и министра иностранных дел. А он писал воспоминания, ведь ему, встречавшемуся со всеми американскими президентами, начиная с Рузвельта, с Де Голлем, с Черчиллем, видевшему живого Сталина, было, о чём рассказать. Эта работа буквально поглотила Громыко – он почувствовал, что у него есть дело, которое он должен закончить. Ему предложили огромные деньги за то, чтобы сначала опубликовать эту книгу за границей, но он отказался. Работу он закончил в тот самый роковой день.
Майской ночью 1989-го Громыко проснулся от нестерпимой боли, но врача вызвал не сразу. В «Кремлёвке» ему сделали операцию, он жил ещё 11 дней, был в сознании, и умер 2 июня 1989 года. Громыко мог стать последним, кто упокоился на Красной площади, но он просил похоронить его на Новодевичьем кладбище рядом с могилой матери. На похороны бывшего главы государства ни Горбачёв, ни министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе не пришли. На памятнике ему высечены слова: «Служил отчизне полвека».
автор: Николай Кузнецов
