Вождь негодовал: какая сатира, когда страна на пути к коммунизму? Сталин поручил Горькому «перевоспитать» Платонова, а потом даже интересовался его судьбой.

Когда родился первенец, отец и мать Платон Фирсович и Мария Васильевна Климентовы в церковной книге записали его под именем Андрей. Имя он сохранил до самой смерти, но в мировую культуру и историю вошёл под литературным псевдонимом Платонов, который и стал его фамилией по паспорту. По воспоминаниям современников, был он человеком мало разговорчивым, замкнутым и грустным, при жизни не получил ни одной награды за свои произведения, и лишь две «датские», то есть, к памятным датам медали за два года на фронте.

Детство

Родился Андрей 28 августа 1899 года в Ямской слободе – то ли уже в Воронеже, то ли в его пригороде. Да и слобода было одно название – просто большая деревня с огородами, коровами, козами, курами на трёх улочках –пыльных летом и непролазных весной и осенью. Хорошо было только зимой – снежно и чисто. В 500 дворах проживало чуть больше трёх тысяч человек. Глава семейства поначалу слесарил мастерских на железной дороге, потом выучился на машиниста, и пересел на паровоз. В Воронеже он был человеком известным: дважды становился Героем Труда – это почётное звание губсоветы профсоюзов присваивали рабочим, имевшим большой трудовой стаж. Климентов старший вступил в ВКП(б), за свою изобретательскую и рационализаторскую деятельность на железной дороге его представляли к ордену Ленина, но в высших инстанциях сочли, что заслуг для такой высокой награды недостаточно. Мать вела домашнее хозяйство, вырастила 11 детей. В общем, семья Андрея была знатная и дружная.

Когда Андрею исполнилось 7 лет, он пошёл в церковно-приходскую школу, спустя три года – в 4-классную школу, где он и написал свои первые стихи. Когда ему исполнилось 15, чтобы хоть как-то помочь семье, которая жила очень тяжело, Андрей начал трудиться: работал подсобником, литейщиком, слесарем. Юность прошла мимо: после детства сразу началась зрелость.

Юность

Становление Платонова писателя началось как раз между двумя революциями 1917-го года. Его первый рассказ «Очередной» и стихотворение «Поезд» опубликовал в 1918 году еженедельник «Железный путь». В том же году Платонов поступил в университет. Он продолжал писать, но пришёл к выводу, что писательство для пролетарского литератора может быть лишь хобби, которым занимаются в свободное от созидательного труда на строительстве социализма время. Сделав такой вывод, он через год ушёл в железнодорожный техникум, чтобы получить настоящую рабочую специальность.

Андрей Платонов. Воронеж, 1922.

Учился, однако, Платонов урывками – шла Гражданская война, и Воронеж превращался то в прифронтовой, а то и во фронтовой город. Боевое крещение он принял в 1919-м в боях за Воронеж. Платонов стал помощником машиниста летящего в коммунизм паровоза, который стал для него ощущением революции. Коммунизм был для Платонова религией, он искренне ликовал, когда красные побеждали белых. Он нередко заблуждался в своих симпатиях и коммунистических идеалах, но всегда был искренен, никогда не использовал обстоятельства для собственной выгоды. Если он был в чём-то убеждён, он мог пойти и против линии партии.

Стал Платоновым

В начале 20-х Андрей Климентов окончательно стал Платоновым, и начал сотрудничать с газетами «Воронежская коммуна» и «Красная деревня». Это взаимовыгодное сотрудничество – платоновские рассказы увеличивали тираж газет – вывело его творчество на новый уровень, и принесло известность.

Карьера Платонова даже по меркам революционного времени, развивалась стремительно. Весной 1920-го его приняли в коммунистический союз журналистов, в июле он стал кандидатом в члены РКП(б), через месяц вошёл в правление Союза пролетарских писателей, образованного в Воронеже, осенью 1921-го принял участие в работе Всероссийского съезда пролетарских писателей в качестве делегата с правом решающего голоса от Воронежа. В самом начале 1921 года была издана первая книга Платонова «Электрофикация» (это не ошибка и не опечатка – именно так в то время писалось это слово) – тоненькая 16-страничная брошюра.

Однако эти успехи не сподвигли Платонова писать больше. Продразвёрстка, засуха и вызванный ими голод начала 20-х произвели на него сильнейшее впечатление, и отодвинули литературу задворки сознания. Сидеть сложа руки, и быть просто созерцателем он не мог. Летом 1921-го Платонов стал служить в губкомиссии по борьбе с засухой. Он обошёл и объехал всю губернию, разъясняя крестьянам, как поливать землю, где брать воду, как сооружать водоподъёмники. В том же году Платонова исключили из кандидатов партии.

Маша

Как-то, оказавшись по делам в селе Волошино, Андрей встретил 18-летнюю студентку университета Марию Кашинцеву – девушка приехала в деревню, чтобы ликвидировать неграмотность у крестьян. Влюбились они друг в друга сразу. Андрей звал Машу в ЗАГС, но она считала, что в Стране Советов семью создаёт не штамп в паспорте, и согласилась его поставить уже в 1943-м. Мария до последних дней Андрея стала его музой. В 1922 году у Андрея и Марии родился сын Платон. В том же году вышел единственный сборник стихов Платонова «Голубая нива». В 1925 году семья перебралась в Москву, и получила комнату Центральном доме специалистов – построенной в 1900-м Большой Сибирской гостинице.

Тамбов

Работа воронежской комиссии по борьбе с засухой очень понравилась в Москве, и Платонова избрали в ЦК сельскохозяйственного профсоюза страны, но там он задержался ненадолго: через месяц его из состава ЦК вывели, и он стал работать в Наркомате земледелия. Вскоре Платонова без семьи на полгода откомандировали в тамбовский губзем. В Тамбове Платонов написал «Епифанские шлюзы», первая глава которых была посвящена жене, закончил фантастическую повесть «Эфирный тракт». Тогда же он понял, что хорошо работать чиновником и писать хорошие книги, не может – или хорошо работать, или хорошо писать.

Ленинград

Перессорившись в Тамбове со всеми, кто был рядом, он вернулся в Москву, уволился из Наркомзема, и полностью занялся литературой. Но, поскольку Платонов перестал служить в госучреждении, семью из квартиры выселили, и они переехали в Ленинград, где жил отец Марии. В 1927-м Платонов написал роман «Строители страны», но причитать его можно было только в «самиздате». Мало кто знает, что так сперва назывался «Чевенгур». В 1928-м вышел сборник «Сокровенный человек», после которого на Платонова обратили внимание критики, и даже сам Горький.

1929-й стал годом великого перелома не только в судьбе страны, но и в жизни самого Платонова. Сталинский тезис о том, что, чем дальше от капитализма и ближе к социализму, тем острее будет классовая борьба, привёл к тому, что врагов стали искать везде – на заводах, в колхозах, на шахтах и электростанциях. Литература, как главная передовая линия идеологического фронта исключением не стала – досталось многим писателям, в том числе Борису Пильянку – другу Платонова и автору повести про загадочную смерть на операционном столе Михаила Фрунзе. На Платонова ополчились оголтелые критики из ассоциации пролетарских писателей, добросовестно и рьяно выискивавшие врагов в писательской среде. (После образования Союза писателей РАПП разогнали за ненадобностью). То ли по своей инициативе, то ли подсказал кто-то, чьей подсказки ослушаться – себе дороже, они со всей мощью пролетарского гнева обрушились на платоновские очерки под общим заголовком «Че Че О». Но эти нападки можно было пережить. Куда хуже стало, когда Платонова «заметил» Сталин: на глаза вождю попал рассказ «Усомнившийся Макар», он увидел в нём «двойное дно», счёл вредной, и повелел запретить, вокруг писателя как бы сам собой образовался вакуум, а набор «Чевенгура» был рассыпан. Ещё хуже стало после того, как свет увидела сатирическая повесть «Впрок». Вождь негодовал: какая сатира, когда страна на пути к коммунизму? Сталин поручил Горькому «перевоспитать» Платонова, а потом даже интересовался его судьбой. В это же время в Воронежской губернии, центре Центрально-чернозёмной области, начало раскручиваться «дело мелиораторов-вредителей»: земли в пойме реки Чёрная Калитва, которые были осушены мелиораторами во главе с Платоновым, оказались заболочены, и это дело добавило писателю и его семье седых волос.

Оказавшись со своими бедами и проблемами один на один, Платонов продолжал писать в стол, а на пропитание зарабатывал, подвизаясь инженером-конструктором в палате мер и весов. До 1935 года Платонов написал повести «Котлован», «Джан», «Ювенильное море». В 1937-м ему удалось напечатать сборник рассказов «Река Потудань», и на него опять обрушилась партийная критика. Опала лишь усилилась, а после ареста в 1938-м за якобы террористическую деятельность 16-летнего Платона, положение стало совсем уж беспросветным. Вытащить Платона при помощи Михаила Шолохова удалось только через два года, но он уже тяжело болел туберкулёзом, и умер в январе 1943-го, оставить родителям внука Сашеньку.

Война

Когда началась война, Платонова с семьёй эвакуировали в Уфу, но там он надолго не задержался: призывать его не хотели, тогда он ушёл в армию добровольцем – этого ему запретить никто не мог. Однако воевать в окопах ему не дали – отозвали в Москву, дали капитанскую шпалу в петлицы, и летом 1942-го Платонов уехал на фронт уже военнкором «Красной Звезды». Жизнь корреспондентская позволяла время от времени видеться с семьёй в Уфе, а с 1943-го, когда Марии разрешили вернуться из эвакуации, и в Москве. В 1944-м у Платоновых родилась дочь Маша.

Во время войны Платонову позволили публиковаться, в газетах и журналах появились его рассказы. Более того, за четыре года войны вышло четыре книги, пьеса «Волшебное существо» – больше, чем за всю довоенную жизнь. Ещё два сборника рассказов не пропустила военная цензура. Один сборник назывался «О живых и мёртвых», и почти такое же название через десять лет даст лучшему роману о войне другой фронтовой корреспондент Константин Симонов. Он мог и не знать о книге Платонова, просто, видимо многие мыслили такими категориями, когда война разделила людей на живых и мёртвых, когда в судьбах и в сознании людей прошла зримая граница между до и после войны.

Майор Платонов по штабным блиндажам и редакциям фронтовых газет, находящихся в стоне километров от передовой, не отсиживался, часто бывал в окопах, беседовал с простыми солдатами, а когда надо было, участвовал в боях, ходил в атаку, за чужими спинами не прятался. До поры, до времени, всё обходилось, но в 1944 году под Львовом Платонов попал под бомбёжку, получил контузию, которая спровоцировала образование в лёгких каверны, и начался туберкулёз, казалось бы, уже давно побеждённый в СССР. Обрати он сразу внимание на кашель, высокую температуру, озноб, может, докторам удалось бы болезнь, хотя бы купировать, но во время войны на боли в сердце, печени и почках люди внимания не обращали. Платонов продолжал ездить на фронт, сидеть в окопах, жить в сырых землянках, что только усугубляло его болезнь, ходить в атаку, каждую минуту рискуя поймать пулю на взлёте. Как-то он слёг, и Москву полетела телеграмма, что он тяжело болен, и работать не может. Военные медики были готовы комиссовать его в любой момент, но Платонов отказывался, успел ещё повоевать, и вернулся домой лишь конце 1944-го, а майорские погоны он снял уже в конце победного, 1945 года.

Семья Иванова

В 1946 году «Новый мир» поместил на страницах своего декабрьского номера рассказ Платонова «Семья Иванова» (позже этот рассказ стал называться «Возвращение»). Публикация вызвала цунами критики и спровоцировала бурю народного негодования в прессе. Платонова обвинили, чуть ли, не в измене Родины, в том, что он оклеветал всех воинов, только что победивших фашизм в страшной войне. Платонова перестали печатать, уже изданные произведения изымали из продажи, в библиотеках его книги отправляли в спецхран и не выдавали, имя вымарывали из газет, и вообще надолго вычеркнули из списка советских писателей. В общем, Джордж Оруэлл, «1984», хотя происходило всё это на 40 лет раньше.

Эпос народов СССР

Не имея возможности писать и печатать то, что он хочет, Платонов придумал себе занятие, которое позволяло заработать хоть какие-то деньги: он занялся изучением эпоса народов СССР и изданием книг по этой тематике. Это было поле непаханое: страна-то многонациональная, а сказки, легенды и сказания – огромный пласт культуры – если и издавались, то только на родном языке, и другим народам были недоступны. Платонов подготовил к печати «Башкирские народные сказки», и в 1947 году книгу издали. Он собрал и литературно обработал русские сказки, но в аннотации книги «Волшебное кольцо», которую, по сути, сделал Платонов, значилось, что вышла она под общей редакцией Михаила Шолохова.

Чтобы иметь хоть какой-то постоянный и стабильный заработок, Платонов устроился в своё домоуправление дворником, и знаменитые писатели, которые жили с ним в одном Доме Герцена, каждое утро видели, как он подметает или очищает от снега их общий двор. Даже притча появилась про дворника, который бежит за пацаном, пнувшим ведро с мусором. Пока он бежит, на Кубе Хемингуэй мечтает попасть в Париж, Жан-П Поль Сартр (имена и фамилии авторов и географические названия могут быть любые, главное, чтобы иностранцы и современники), думает, на кой ему шут сдался Париж, когда в Москве есть прекрасный писатель Платонов, и хорошо было бы с ним увидеться. А в это время дворник Платонов гнался за мальчишкой, насвинячившим во дворе, чтобы надрать ему уши. Есть и другая притча, которая даёт представление о писателе. Как-то некий литератор, чьё имя давно уже забыто, настолько яростно убеждал Платонова, будто сам он пишет не хуже него, что Андрей вышел из терпения, и в сердцах воскликнул: «Да, вы пишете лучше, но только чернилами. А я пишу кровью».

За месяц до смерти, в декабре 1950-го, за Платоновым всё-таки, пришли с ордером на арест. Непонятно, зачем так долго ждали, почему тянули, ведь за последние три года Платонов ничего даже отдалённо напоминающего «антисоветчину», не написал, он только сказками занимался. Жена подвела чекистов к дивану, где лежал Платонов, откинула одеяло, и, едва сдерживая рыдания, прокричала: «Что ж, забирайте!». Чекисты посмотрели на Платонова, от которого уже ничего и не осталось, испугались, что не довезут, и что им придётся за это отвечать, и ушли.

5 января 1951 года Андрей Платонов умер. «Литературная газета» напечатала пустой и дежурный некролог – такие некрологи, как и поздравления, словно под копирку писали: «ушёл большой писатель, всего себя отдававший служению советской литературе» Той литературе, которая знать его не хотела, и всячески изгоняла из своих рядов. Что ж, тем хуже для литературы.

автор: Николай Кузнецов