В многочисленных эпизодах Великой Отечественной часто можно встретить несколько похожих эпизодов. Похожие действия войск на похожей местности, либо похожие оперативные решения. Удивляться тут нечему – война была долгой (почти 4 года), шла на огромной территории (2500 км с запада на восток и 3000 км с юга на север) и гигантской (участвовали в ней десятки миллионов человек). Некоторые истории невольно повторялись вновь и вновь. Штурм или оборона города, захват моста или удержание высоты, высадка десанта — всё это азбука искусства боя, что повторяется во многих вариантах, из войны в войну.
Но есть и военные операции с необычными объектами, по своей сути мало связанными с войной. Возьмем, к примеру, зерновые элеваторы — объект хранения концентрированной пищевой энергии, являющейся основой, символом сытной и мирной жизни. Увы, во время войны большие капитальные элеваторы становились объектом яростной борьбы даже не столько из-за этого важного ресурса, сколько из-за своих размеров и расположения в городах и портах. И были в этой борьбе за элеваторы свои повторения, подвиги и параллели.
Однако в каждом повторении есть своя логика, даже в одинаковых подвигах есть особая индивидуальность. Особенно хорошо это видно на примере героической обороны трех зерновых элеваторах в трех городах СССР: Сталинграде, Новороссийске и Николаеве.
В этой статье пойдет речь о Николаевском элеваторе.
История обороны элеватора в порту города Николаева тоже история десанта, десанта вошедшего в историю под именем его командира десантной группы — десант Ольшанского. Николаевский портовый элеватор был построен в 1926-30 году, по проекту крупнейшего в СССР инженера в области элеваторостроения Д. В. Шумского с участием группой канадских специалистов. Элеватор был крупнейшим в Европе и третьим в мире. Он строился из монолитного железобетона с применением скользящей опалубки. Очевидно, что фашисты заранее подготовили такой ценный элеватор к взрыву.
Десант в порту Николаева был вынужденной импровизацией советского командования столкнувшейся с мощной обороной и упорным сопротивлением немецких войск перед городом-портом. Это было в конце марта 1944 года, в ходе Одесской операции. Командующий 28 армией приказал высадить десант прямо в Николаевском порту, в тылу врага, чтобы вызвать у него панику и отвлечь часть сил противника с фронта. Задача была поставлена перед 384-ым Отдельный батальоном морской пехоты. Если сравнивать с Новороссийской десантной операцией 1943 года то сравнение просто не получается: и масштаб совсем не тот, и подготовка минимальна, и средства доставки десанта являются просто подсобными, метко описываемые термином «сделай сам».
В посёлке Октябрьский (село Богоявленское), расположенном на берегу реки, были найдены восемь дырявых и рассохшихся рыбачьих лодок; силами бойцов батальона они были приведены в относительный порядок. Стало ясно, что на этих лодках до порта сможет доплыть никак не больше 50-60 человек с припасами. Десантный отряд из 55 добровольцев-морпехов возглавил старший лейтенант К. Ф. Ольшанский. Десантники запаслись на славу: на каждого пришлось не менее двух тысяч патронов и десяти гранат. В отряде имелись ручные пулеметы и противотанковые ружья. Десанту также были приданы два связиста с рацией и десять саперов из 57-го отдельного инженерно-сапёрного батальона 28-й армии.
А.И.Андреев, самый молодой из местных рыбаков, вызвался быть лоцманом по Южному Бугу, он знал как доплыть до порта и ненавидел фашистов. Ему было за что: он связистом участвовал в обороне Одессы, там, в одном из боёв, Андреев был ранен и захвачен в плен, бежал, скрывался в родном селе. Когда появился шанс помочь он не колебался.
На вёсла сели ещё семь рыбаков и 12 понтонёров. Ночное плавание было трудным — встречный штормовой ветер замедлил движение и старые лодки постоянно давали течь. В вахтенном журнале радиста штаба батальона зафиксированы такие радиограммы от отряда Ольшанского, позывной «Меч»:
«21-50 – «Меч» – невозможно идти – заливает лодки.
21-55 – «Меч» – невозможно идти – тонем.»
После прохождения Сивирского маяка одна лодка просто развалилась; отряд пристал к берегу, рыбаки и понтонёры покинули лодки, за вёсла сели сами десантники. В результате преодоление пятнадцати километров до порта заняло более пяти часов, а сапёры, окончив разминирование в порту, так и не смогли затемно вернуться в своё расположение до рассвета и вместе с рыбаком-лоцманом добровольно остались в составе отряда. Возвращаться днем по реке, берега которой плотно заняты врагом, было равносильно самоубийству. По той же причине лодки десанта остались в порту и вторая волна десанта, которая должна была воспользоваться теми же лодками так и не вышла на помощь в следующую ночь.
Удача отряда была в том, что немцы совсем не ожидали прямо в порту такого мелкого десанта в такую темную и штормовую ночь, тем более на таком странном транспорте. В 4 часа 15 минут 26 марта 1944 года десантники скрытно высадились в торговом порту в полукилометре восточнее портового элеватора, без помарок сняли часовых, и, заняв несколько отдельных зданий, организовали круговую оборону в районе элеватора.
Десантники оборудовали оборону не в самом заминированном элеваторе (он был расположен около причальной стенки за ж/д и слишком низко под холмом). Пришлось импровизировать с обороной в нескольких зданиях. Главный опорный пункт находился в двухэтажной конторе «Заготзерно», ещё два в каменном сарае и деревянном доме.
Первый огневой контакт с фашистами состоялся утром. Фашисты, решив, что в здании находится просто группа подпольщиков, предприняли лобовую атаку без поддержки, но попали под перекрестный огонь из каменного сарая и деревянного здания портовой конторы. Силами до батальона немцы предприняли третью атаку, охватив оборону десантников с трех сторон. Неожиданно в упор по врагу из двухэтажной конторы «Заготзерно» ударили главные силы отряда. Враг в панике побежал, оставив на поле боя первые десятки убитых.
А в городе за день до этого прошел слух, будто бы в здании элеватора фашисты бросили зерно. Повторилась ситуация, аналогичная сталинградской: утром 26 марта к элеватору потянулись полуголодные горожане. Их остановили звуки выстрелов и взрывов, шальные пули, разлетавшиеся на сотни метров вокруг. Затем горожане предпринимали попытки помочь им — при разборе завалов в месте боев был найден труп женщины с бидоном. Возможно, в перерыве между атаками, рискуя всем, она пыталась принести израненным десантникам воды.
Фашисты, сообразившие насчет серьезности десанта, сильно недоумевали, как такое мощное подразделение незаметно оказалось у них в порту и устроило там крепкую, продуманную оборону. Днем 26-го, немцы подтянули к позициям четыре орудия и очередную атаку начали после артподготовки с применением двух шестиствольных реактивных минометов. Десантники понесли первые серьезные потери. Десантники осмотрелись и оценили потери: второй этаж главного здания конторы был разрушен, командир отряда получил тяжелое ранение. Окопы и контора элеватора были уничтожены полностью вместе с бойцами. Только одному Лисицыну удалось выбраться к главным силам.
Перед пятой атакой немцы выкатили одно из орудий на прямую наводку и стали бить по отдельно стоящему укреплению в заборе, откуда пулеметчик Г.Д.Дермановский метким огнем расстреливал гитлеровцев. Израненный боец ударом ножа убил немецкого офицера, а затем гранатой взорвал себя и бросившихся к нему солдат.
Немцы продолжили наступление при поддержке двух танков. Против десантников были использованы огнеметы и зажигательные снаряды, чтобы выкурить десантников из подвала главного пункта обороны. Старший расчета ПТР М.К.Хакимов прямым попаданием вывел из строя вражеское орудие. Оно взорвалось и перевернулось. Затем он подбил один из танков. Второй танк остановил тяжелораненый краснофлотец В.В. Ходырев. Взрывом ему оторвало кисть левой руки, он получил несколько осколочных ранений. Очнувшись, Ходырев схватил здоровой рукой связку гранат и бросился под танк, подорвав его.
В критический момент боя Ольшанский по радио вызывал огонь артиллерии прямо на себя. Записи из вахтенного журнала радиста штаба батальона:
«09-40 – «Меч» – 777, свирь беглый по скоплению пехоты и минометам противника. Сообщите ваши действия, веду бой.
09-54 – «Меч» – проявляйте активнее действия, я веду бой. Противник отходит.
11-32 – «Меч» – (пропуск) беглым огнем по кв. 84443.
13-20 – «Меч» – противник атакует при поддержке сильного огня, отбиваем атаки. Положение тяжелое. Прошу (пропуск) по кв. 84443 дайте быстро.»
Трижды советская артиллерия обстреливала место сражения, не давая фашистам подойти к осажденным, но вскоре в полуподвале конторы разорвался снаряд — наповал убило двух радистов, вышла из строя рация — связь со штабом была потеряна.
27 марта атаки врага на позиции десантников возобновились. Дважды позиции гитлеровцев бомбили группы советских штурмовиков Ил-2. Летчики мало что могли понять в дыму, без радиосвязи с десантом, но в штаб они уверенно докладывали, что внизу явно идет бой и район элеватора атакует больше батальона немецкой пехоты.
Противник 27-го числа вновь использовал огнеметы и дымовые шашки. События этого дня восстановить трудно даже тем, кто выжил. Каждый из них от удушья и ран периодически терял сознание. Враги предлагали сдаться, обещая сохранить жизнь. На эти предложения матросы отвечали метким огнем и держались даже потеряв командира.
В ночь с 27 на 28 марта в живых остались двенадцать десантников. Большинство из них были тяжело ранены, контужены, отравились дымом. Но фашисты так и не рискнули ворваться в развалины конторы «Заготзерно». Они собрали своих раненых и отступили в ночи. И на следующий день с утра гитлеровцы попытались подойти к сгоревшей конторе порта, но их встретил автоматный огонь израненного матроса Щербакова. После этого десантников больше никто не атаковал: врагу было не до того — враг покидал город, чтобы не попасть в окружение.
Один из отрядов разведовательного мотоциклетного батальона первым пробился к месту боя десанта Ольшанского. Разведчики-мотоциклисты увидели жуткую картину: дымящиеся развалины, разбитая немецкая техника и сотни трупов гитлеровцов, которыми были усеяны подступы к укреплениям десанта.
Разведчики на руках вынесли из развалин 11 выживших морских пехотинцев. Трое со страшными ожогами вскоре умерли от ран, еще двое погибли в боях в августе 1944. Шестерым оставшимся в живых десантникам в марте 1964 г. было присвоено звание почетных граждан г. Николаева.
Впоследствии специальная комиссия провела расследование действий 68 десантников. В соответствии с ее выводами на позиции отряда враг бросил 3 батальона пехоты, два средних танка, 4 орудия калибра 75 мм, два многоствольных миномета, огнеметы. В течение двух суток ольшанцы отразили 18 атак противника, выведя из строя около 700 немецких солдат и офицеров. Их действия расстроили оборону противника, ускорили его изгнание из Николаева, позволили спасти от подрыва ряда заминированных объектов: элеватор и пирсы порта, здание 3-ей поликлиники, а также сорвали планы угона в Германию трудоспособного населения Николаева, помешали эвакуации немцев через порт.
384-му отдельному батальону морской пехоты приказом Верховного Главнокомандующего было присвоено почётное наименование «Николаевский». 20 апреля 1945 г. старшему лейтенанту Ольшанскому Константину Фёдоровичу, а так же всем участникам отряда Ольшанского было присвоено звание Героя Советского Союза.
* * *
Эти три примера беспощадной и до последней минуты безнадежной обороны элеваторов от превосходящих сил противника дадут тому, кто хочет и может учится у прошлого, поистине бесценный исторический урок.
Это не только урок долга, мужества и доблести, это вполне практический урок тактики и того, как важны некоторые вполне мирные объекты, которые нужно удержать любой ценой в любой войне. Ведь войны продолжаются, и по нашим границам и во всем мире. Войны, своей напряженностью и накалом почти достигающие накала и напряженности Великой Отечественной. Такие как текущая уже шестой год война в Сирии, на тех древних землях «плодородного полумесяца», где около 10 тысяч лет назад люди впервые научились выращивать хлеб и строить зернохранилища. Конечно, те древние люди не думали о том, что и через 10 тысяч лет примерно такие же люди будут так яростно воевать на этих землях. Как и не думали об этом жители Донбасса всего 4 года назад, примерно через 70 лет после того как там отгремели бои Великой Отечественной.
Мы не должны повторять ошибки прошлого и быть не готовыми к такому повороту событий. Смысл памяти о войне не только в уважении к самим павшим, которым мы обязаны жизнью, а именно в уважении к их страшному опыту. Мы можем постичь этот смысл если удастся понять произошедшее без купюр, до самого конца, со всех сторон, настолько честно, насколько это вообще возможно — именно тогда этот опыт может помочь и нам в будущем.
И тогда слова стихотворения выбитые на монументе у сталинградского элеватора:
«Это нужно — не мертвым!
Это надо — живым!»
приобретут практический смысл…
автор: Павел Тяпкин
Также читай истории о героической обороне Сталинградского и Новороссийского элеватора.
