27 апреля 1978 г. в Афганистане произошел военный переворот, который позднее громко назовут «Апрельской революцией», и к власти пришло правительство, ориентированное на СССР. С прежним хозяином Афганистана Мухаммедом Даудом, который к власти пришел тоже в результате военного переворота, у Москвы были вполне дружеские отношения, советские дипломаты расслабились, и переворот, в ходе которого Дауд был убит, прозевали. Да и предпосылок к революции в стране, где начисто отсутствовали движущие силы любой революции – пролетариат и буржуазия – не было никаких. Новое «народное» правительство возглавил глава марксистской Народно-демократической партии Афганистана Нур Мухаммад Тараки. С первых дней своего правления он начал проводить в отсталой, неграмотной стране реформы с явным социалистическим уклоном. Стремление сделать афганцев счастливыми помимо их воли понимания и особого энтузиазма у народа не встретило, очень скоро в стране начались волнения и беспорядки, в Афганистан хлынули вооруженные боевики из Ирана и Пакистана. Тараки всерьез полагал, что опасность угрожает не только новому режиму, но и опасался за свою жизнь и безопасность своих родных и близких. Своей охране он не очень доверял, и попросил помощи у «старшего брата», коим не без основания считал Советский Союз. Тараки хотел, чтобы в Кабул приехал специальный отряд, сформированный из советских граждан – выходцев из республик Средней Азии, хорошо подготовленных для выполнения специальных операций и особо секретных миссий, владеющих языками, распространенными в Афганистане, знающих местные обычаи: в Афганистане проживало много этнических узбеков, таджиков, туркмен, некоторые из которых играли в политики страны весьма заметную роль. В частности, у видного военного генерала Абдул-Рашид Дустума отец был узбеком, а мать туркменка.
В Москве к просьбе Тараки отнеслись с пониманием и не столько потому, что Афганистан мог стать очередной страной, вступившей в лагерь социализма, сколько из-за того, что советско-афганская граница простиралась больше чем на две тысячи километров, и чем спокойнее будет жизнь у южного соседа, тем проще будет Советскому правительству. По странному стечению обстоятельств ровно через один год и один день после Апрельской революции вышло распоряжение Генштаба Советской Армии о формировании в Ташкентской области в г. Чирчик 154-го отдельного отряда специального назначения, получившего неофициальное наименование «мусульманского батальона». Командиром нового подразделения назначили этнического узбека майора Хабибджана Холбаева.
С самого первого дня своего существования бойцы и офицеры «мусульманского батальона» занимались напряженной боевой учебой, Боеприпасы и горюче-смазочные материалы расходовали в неограниченных количествах. В Узбекистане и гор, и пустынных районов хватает, и даже самые неискушенные в политике и географии люди понимали, что все учения на такой местности явно неспроста, что что-то готовится, причем, явно за пределами Союза. В июле 1979 г. командир отряда вместе с заместителями побывали в Кабуле и изучили подходы к президентскому дворцу и систему его охраны. Впрочем, изучить систему охраны дворца можно было, не выезжая из Москвы: и принципы охраны разрабатывали в 9-м главке КГБ, и афганских бодигардов готовили там же. Да Амин в том, прежнем дворце, надолго не задержался.
Одной из групп спецназа в «мусульманском батальоне» командовал выпускник Рязанского училища ВДВ лейтенант Рустам Турсункулов.
7 декабря 1979 г., за пять дней до того, как Политбюро ЦК КПСС приняло решение откликнуться на настоятельные просьбы нового главы Афганистана Хафизуллы Амина, который сначала сверг, а потом и убил Тараки, и ввести на территорию Афганистана советские войска, 154-й отдельный отряд спецназа переодели в форму военнослужащих афганской армии, отвезли в Ташкент, и оттуда самолетами доставили на аэродром города Баграма, расположенного примерно в 60-ти километрах северо-западнее Кабула. До столицы отряд добирался своим ходом, стараясь, по возможности, не попадаться на глаза местным жителям и военным патрулям. Главная задача, которую поставили перед отрядом военное командование – охрана Амина и его семьи. Однако в последних числах декабря майор Холбаев получил из Москвы совсем другой приказ.
24 декабря, за сутки до того дня, когда в Афганистан вошли советские войска и началась длившаяся больше девяти лет необъявленная война, в Кабул прибыли офицеры КГБ, объединенные в нештатные группы «Зенит» и «Гром», которые должны были взять штурмом дворец Тадж-Бек, куда совсем недавно вместе со всеми чадами и домочадцами переехал Амин.
Приказ начать штурм дворца поступил вечером, когда солнце уже село. Каждой группе батальона был отведен свой участок ответственности. Группа лейтенанта Турсункулова должна была на БТР прорваться к дворцу практически в лоб. Другая группа на БМП с десантом спецназа должна были подойти к дворцу по дороге, которая огибала дворец. Еще одна группа должна была блокировать афганский танковый батальон, который находился поблизости от дворца. Бойцы группы спецназа КГБ «Зенит» для того, чтобы лишить дворец связи, взяли под контроль почту, телеграф, заложили взрывчатку в кабельный колодец связи в самом центре Кабула. Взрыв, по сути, и стал сигналом к началу штурма.
Подойти к дворцу Амина скрытно не удалось. Снаряды зенитной установки «Шилка», которые сопровождали спецназовцев, большой опасности для толстых стен дворца не представляли. Гвардейцы Амина, которых было примерно втрое больше, чем советских спецназовцев, имели в своем распоряжении автоматы, пулеметы, гранатометы, боеприпасов не жалели, сумели сжечь один БТР и на время остановить наступающих. Турсункулов на своем БТР прорвался к стенам дворца. Атакующие заранее заготовили защитникам дворца сюрприз: при снаряжении магазинов и лент, чередовали трассирующие и обычные патроны. Это оказывало достаточно сильное психологическое воздействие на тех, кто укрылся за стенами дворца: они видели, какой плотный огонь по ним ведется.
Десантировавшись из БТР, группа лейтенанта Турсункулова оказалась между двух огней, и была вынуждена залечь. Рядом лежали офицеры из «Грома» и «Зенита» – их первая атака захлебнулась. К тому же все участники атаки остались без связи: либо радисты были убиты или ранены, либо рации вышли из строя. Турсункулов понял, что если они будут так лежать, защитники дворца, даже не видя их в темноте, убьют их всех, стреляя просто по площади. В это время экипажам «Шилок» удалось поджечь дворец, и гигантский пожар осветил площадь. Турсункулов, нарушив приказ, поднял своих бойцов, многие из которых уже успели получить ранения различной тяжести, и его группа первой ворвалась во дворец.
Вот тут бойцы на себе ощутили, что подготовка штурма бала проведена наспех: подробного плана дворца ни у кого не было, хотя офицеры КГБ бывали во дворце часто, накануне была даже предпринята неудачная попытка отравления Амина. Во дворце было много лестниц, еще больше дверей, и огонь велся со всех сторон и из всех щелей. Не имея плана дворца и плана боя, штурмующие действовали хаотично, практически в одиночку, увеличивая неразбериху. Гранаты летели во все, что шевелится. И защитники дворца, и атакующие были одеты в афганскую форму, отличие было только в белых ленточках, которые были на рукавах у наших бойцов. Но поди, разгляди их в пламени пожара! И тут многие с благодарностью вспомнили великий русский мат, позволявший безошибочно определить, где свои, а где чужие. Матом разговаривали все, даже те бойцы мусульманского батальона, которые и по-русски говорили с трудом. Многим это спасло жизнь.
Легкой прогулкой штурм не был: защитники дворца были хорошо подготовлены, дрались остервенело за каждую ступеньку, отступали на верхние этажи, спецназовцы, многие из которых были уже ранены, шли за ними по пятам. Тем не менее, несмотря на весь хаос и неразбериху, операция завершилась, как и планировалось, за три четверти часа. Во время штурма дворца президент Афганистана Хафизулла Амин был убит.
После того, как сопротивление было полностью подавлено, лейтенант Турсункулов получил приказ охранять семью Амина. Затем он пошел посмотреть на кабинет уже бывшего президента. Там он нашел снайперскую винтовку с прекрасной западногерманской оптикой, и прихватил ее с собой в качестве трофея, хотя подобные шаги в то время, мягко говоря, не поощрялись. И кто знает, чем бы эта вольность закончилась, если бы не событие, которое произошло спустя всего несколько часов после штурма. Когда Турсункулов и другие участники штурма в состоянии эйфории покидали дворец, из окон афганского генштаба, который находился поблизости, по ним открыли огонь из пулемета, но, слава Богу, никого не задели. Турсункулов, которому в тот момент сам черт был не страшен, прятаться не стал, взял винтовку, и трижды выстрелил в окно, откуда велся огонь. Попал он в пулеметчика или просто напугал, не известно, но огонь тут же прекратился. Выходит, спас он своих товарищей. Винтовку это у него отбирать не стали, но потом выпросили для подарка какому-то заядлому охотнику из высшего руководства КГБ.
По неподтвержденным данным за действия при штурме дворца Амина, лейтенант Турсункулов был представлен к званию Героя Советского Союза. Однако в апреле 1980 г. он получил другую высшую награду страны – орден Ленина, что в 24 года тоже было не мало.
Далее Рустам Турсункулов служил в центральном аппарате КГБ Узбекистана, в Москве, в «Вымпеле», учился на факультете повышения квалификации в «Вышке» КГБ, снова уехал в Афганистан, готовил там местных спецназовцев. В 1988-м вернулся в «Вымпел», участвовал в разработке спецопераций, преподавал в институте КГБ. В отставку уволился в 1994 г. по состоянию здоровья – слишком серьезными оказались раны, полученные за годы службы.
автор: Николай Кузнецов
