Он лично курировал более 180 операций, многие из которых пересекались между собой, добавляя врагу уверенности в достоверности полученных данных – немцы получали информацию из разных, совершенно не связанных между собой источников…

В декабре этого, 2022 года заканчивается 25-летний срок тюремного заключения, назначенный Президиумом Верховного суда России Министру госбезопасности СССР Виктору Семёновичу Абакумову. Вернее, мог бы закончиться, если бы Абакумова не расстреляли в декабре 1954 года. Такой вот юридический казус: к заключению приговорён человек, которого уже 43 года не было в живых.

Детство

Биография будущего министра начиналась вполне ординарно, и ничто не предвещало такой карьеры и такого конца. Витя родился в Москве 24 апреля 1908 года. Отец, Семён Семёнович Абакумов работал на фармацевтической фабрике Келлера, мать, Ефросинья Петровна была швеёй, трудилась в разных мастерских, чтобы заработать лишнюю копеечку, частенько брала на дом частные заказы: люди жили бедно, и отдавали перешивать старые вещи. После революции оба родителя устроились на работу в одну из московских больниц. У Вити были ещё брат Алексей, который станет священником в одном из московских приходов. Денег в семье всегда не хватало, жили в большой нужде.

В 1915 Витя пошёл в гимназию, а спустя 4 года вышел из неё, тем и завершив своё образование. До 14 лет он подрабатывал, где придётся, и за сколько придётся, а потом пошёл санитаром в Красную Армию. В семье вздохнули с облегчением: лишний рот ушёл на казённый кошт. Через год Виктор демобилизовался, работал разнорабочим, упаковщиком, служил в охране. В 1927-м он вступил в комсомол, через три года – в партию, пошёл по комсомольской линии: работал секретарём ячейки в Наркомторге РСФСР, на заводе «Прогресс», завотделом Замоскворецкого РК ВЛКСМ.

В органах

В 1932-м коммуниста Абакумова, не спрашивая его желания, мобилизовали служить в ОГПУ – Объединённое государственное политическое управление – так назывался преемник ЧК и предшественник НКВД. В те годы подобное «выдвижение» было делом обычным для людей с такой биографией и таким социальным происхождением. Кадры в ОГПУ–НКВД менялись часто и регулярно – поэтому у многих карьера была стремительной, но не долгой. Абакумов на этом фоне выглядел как-то тускло: карьера его не складывалась. Одно время, то ли за недостаточное рвение, то ли, наоборот, за излишнее, его даже «сослали» в ГУЛАГ. Абакумов особо не высовывался, в «передовики» не рвался, и, возможно, это уберегло его от ранней гибели.

В 1937-м лейтенанта госбезопасности Абакумова назначили помощником начальника 2 отделения, секретно-политического отдела ГУГБ НКВД, а три месяца спустя он, уже капитан, возглавил это отделение. Вот тут он и приглянулся Богдану Кобулову – ставленнику нового главы НКВД Лаврентия Берия. Кобулов взял Абакумова в инспекционную поездку в Ростов-на-Дону. После расстрела начальника тамошнего областного УНКВД Дмитрия Гречухина кабинет пустовал, и Кобулов оставил своего протеже в казачьей столице. 14 марта 1940-го капитану Абакумову присвоили внеочередное звание старшего майора госбезопасности – самое младшее генеральское звание у чекистов. В феврале 1941 года, когда ГУГБ отпочковалось в самостоятельный наркомат госбезопасности, в Наркомате обороны создали 3-е управление, передав туда особые отделы – военную контрразведку в армии, которые раньше были в составе НКВД. Абакумова вернули в столицу, дали петлицы комиссара госбезопасности 3 ранга, и назначили заместителем Берия. Было ему всего-то 33. В этой должности Абакумова и застало нападение Германии на СССР.

Война

Летом-осенью 1941 года Красная Армия стремительно откатывалась на восток. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, ГКО вернул 3-е управление в состав НКВД, что только ухудшило ситуацию: во время войны любая реформа поначалу приносит отрицательные результаты.

Проблема усугублялась ещё и тем, что из московского кабинета понять, что реально происходит на фронтах, было крайне сложно: связь работала отвратительно, и, пока информация доходила до конечного адресата, оперативная обстановка могла кардинально измениться. На перепроверку требовалось время, и всё это вместе приводило к потере управления войсками. 3-е управление НКВД исключением не было – там царила такая же, как и везде, неразбериха. Чтобы обеспечить канал достоверной информации, начальника 3-го управления Анатолия Михеева отправили на Юго-Западный фронт, где он вскоре погиб вместе со всем командованием фронта. На его место назначили Абакумова, и ему, конечно, не сразу, ценой больших потерь, удалось наладить работу службы. Он действовал жёстко, порой, жестоко, но был ли у него выбор: вряд ли ту работу можно было сделать в белых перчатках – чтоб спасти страну и армию, нужны были чрезвычайные меры.

За почти 10 лет работы в органах, Абакумов накопил приличный оперативный опыт. Он понимал, что это только в мирной жизни признание – царица доказательств, что иногда шпиона целесообразно пощадить, что во время войны огромное значение имеет дезинформация противника, а для этого источник не должен вызывать у врага малейшего сомнения. Поэтому не всех, даже настоящих врагов, чья вина была неопровержимо доказана, Абакумов отправлял на расстрел. Он пытался их перевербовать, сделать двойными агентами, и частенько это удавалось.

Одним из важнейших направлений работы военной контрразведки Абакумов считал зафронтовую разведку, которая позволяла просчитать действия врага. В ходе войны характер работы за линией фронта менялся: если в условиях отступления проводились диверсии и разведка в прифронтовой полосе и ближнем тылу врага, то к концу первого года войны особисты действовали уже против разведки немцев. К концу весны 1942 года выявили 36 абвершкол, получили данные на 1 500 их выпускников и курсантов, захватили 75 раций с радистами, половина из которых стала работать под контролем. Немецкая разведка попала в собственную ловушку: ставка на массовую заброску в советскую прифронтовую зону и войсковой тыл плохо подготовленных агентов значимой роли в ходе войны не сыграла.

Действия фронтовой контрразведки особенно ощутили на себе спецшколы группы армий «Центр». Особисты знали по именам руководителей и инструкторов школ, места дислокации, состав групп, готовящихся к заброске. По сути, фронтовые особые отделы контролировали деятельность целого ряда школ.

Абакумов взял на себя личный контроль, а, значит, и ответственность за важнейшие операции, провал которых мог привести к серьёзным оперативным и стратегическим неудачам на фронте: если бы немцы поняли, что с ними «играют», они бы сами начали «играть» с нашей контрразведкой, сами начали бы подсовывать нам «дезу». Здесь была необходима абсолютная уверенность, что враг наживку заглотил.

Смерть шпионам

19 апреля 1943 года на базе 3-го управления НКВД была организована контрразведка СМЕРШ – «СМЕРТЬ ШПИОНАМ». Из ведомства Берия служба перешла в Наркомат обороны, и переподчинялась непосредственно Сталину, как Наркому обороны. Абакумов, возглавивший СМЕРШ НКО, получил погоны комиссара госбезопасности 2 ранга, и на месяц даже стал заместителем Сталина в НКО.

Абакумов сделал ставку не только на зафронтовую работу, но и на масштабные радиоигры уже на стратегическом уровне. Он лично курировал более 180 операций, многие из которых пересекались между собой, добавляя врагу уверенности в достоверности полученных данных – немцы получали информацию из разных, совершенно не связанных между собой источников. Заслуга Абакумова в том, что он сосредоточил все радиоигры и операции по дезинформации в своём ведомстве: это сводило к минимуму возможность провала и утечки информации, исключало дублирование и лишние согласования между СМЕРШем, ГРУ и разведкой НКВД. Играми занимался 3-й отдел СМЕРШа, а качественной «дезой» и легендами его обеспечивал специальный отдел Генштаба. Немцы регулярно получали информацию об обстановке в прифронтовой полосе и войсковом тылу, на транспорте, в промышленных районах, о терактах против военных и партийных руководителей, о «пятой колонне», и даже об антисоветских выступлениях. Игры были столь успешны и эффективны, что противник до конца войны не подозревал, что его водят за нос.

Но не всё в деятельности СМЕРШ было столь героическим. Сотрудники СМЕРШ сохранили за собой функции особых отделов, они имели осведомителей в частях, читали письма с фронта и на фронт, и за одну фразу, которая могла показаться особисту «неосторожной», автор мог загреметь в штрафбат, а иногда и куда похуже.

Результаты, достигнутые СМЕРШем. были лучшими в сравнении с другими спецслужбами СССР. Заслуги Абакумова были отмечены орденами Суворова I и II степени и Красной Звезды. Зная, насколько Абакумов предан лично ему, Сталину, а также то, что он не принадлежит ни к одному клану советской элиты, вождь к его мнению относился внимательно, считая его наиболее объективным и беспристрастным.

Министр

Весной 1946-го наркоматы превратились в министерства, и началась новая реформа спецслужб с целью перестроить их на мирный лад. Новым министром госбезопасности был назначен генерал-полковник Абакумов. В состав министерства вошли все структуры бывшего НКГБ, за исключением внешней разведки, которая была выделена в самостоятельный Комитет информации при Совмине СССР под руководством Вячеслава Молотова. Затея с Комитетом закончилась полным фиаско: Молотов понятия не имел о том, что такое легальная и нелегальная разведка за рубежом, и в 1951 году Комитет упразднили, а в МГБ было организовано 1-е Главное управление.

Арест

4 июля 1951 года Абакумова срочно вызвали к вождю, отстранили от должности, и отправили под домашний арест, который спустя неделю превратился в настоящий. В камере спецтюрьмы «Матросская тишина», которую сам Абакумов и построил, его обезличили, дав бирку с номером 15. Высокий, кареглазый, с тёмно-русыми волосами над высоким лбом человек очень скоро превратился в седого инвалида с навсегда потухшим взглядом.

Формально поводом для ареста Абакумова послужил донос в ЦК ВКП(б) подполковника Михаила Рюмина, старшего следователя МГБ. «Бдительный чекист» сообщал, что министр не обращает внимания на террористические происки врагов, направленные против первых лиц страны. Рюмина тут же назначили замминистра госбезопасности, он лично руководил допросами, на которых из Абакумова выбивали показания. Его обвиняли в госизмене, шпионаже в пользу Англии и США, вредительской работе СМЕРШ, по сути – работе в пользу Германии, что было, конечно же, абсолютной чушью. Про пытки Абакумов знал, сам ими не брезговал, но думал, что уж его-то, верного слугу Сталина, сия чаша минует. Не миновала: три года его избивали, как простого инженера. Вины он не признал, ни на кого из своих бывших сослуживцев показаний не дал, никого не оговорил. Абакумов написал главе Советского Правительства Георгию Маленкову и Берия, рассказал о пытках, которые к нему применяли, клялся в верности партии, Ленину и Сталину. Не помогло.

В декабре 1953-го расстреляли Берия, по чьей инициативе, скорее всего, посадили Абакумова – не нравилось Лаврентию Павловичу усиление МГБ и роли Абакумова, расстреляли Кобулова и того самого Рюмина, который вёл дело Абакумова. Но Виктора Семёновича эти события никак не коснулись: он продолжал сидеть, его продолжали пытать. Он даже не знал о расстреле Берия и Рюмина – просто сменился следователь, дело житейское. Заключённого № 15 морозили в той же холодильной камере, которую он сам и придумал, он еле стоял на ногах, самостоятельно ходить не мог, у него болело сердце, голова кружилась.

Выпускать Абакумова ни Маленков, ни сменивший его Хрущёв не собирались – он слишком много знал, в том числе и о них, он был сильной и неудобной фигурой, так удачно чужими руками убранной с доски. Хрущёв записал его в «банду Берия», куда Абакумов сроду не входил, обвинил, надо сказать, справедливо, в фабрикации дел, в результате которых казнили непричастных и невиновных.

В декабре 1954-го ленинградском Доме офицеров на Литейном, 20, выездная сессия Верховного суда СССР рассматривала дело Абакумова. Суд был показательным и открытым, но лишь по названию: случайных людей в зал не пустили. Само здание выбрали не случайно: в 1950 году здесь приговорили к расстрелу фигурантов «ленинградского дела», в фабрикации которого обвиняли бывшего министра, хотя, несомненно, сделано это было по прямому указанию Сталина. Абакумов держался подчёркнуто спокойно, виновным себя не признал и на суде, что, конечно же, бесило судей. Он утверждал, что всё, что он делал, делалось по приказу Сталина, и настаивал, что стал жертвой провокации со стороны Берия, Кобулова и Рюмина. 19 декабря 1954-го, через пять дней после начала процесса, Абакумова признали виновным во всех предъявленных ему обвинениях, приговорили к смертной казни, и через час расстреляли на специальном полигоне МГБ в печально знаменитой Левашовской пустоши.

В 1997 году Верховный суд России дело Виктора Семёновича Абакумова пересмотрел, обвинения в шпионаже и госизмене, переквалифицировал в злоупотребления служебным положением с отягчающими обстоятельствами, конфискацию имущества отменил. Смертная казнь была заменена на 25 лет заключения, в посмертной реабилитации было отказано.

автор: Николай Кузнецов