15 декабря 1899 года родился Габриэль Уреклян, один из будущих авторов Гимна Советского Союза. С местом рождения до сих пор не всё ясно – то ли Тифлис, то ли Самарканд. Семья была знатной и весьма зажиточной – отец служил в респектабельном Восточном обществе управляющим Самаркандской конторой, позднее возглавил отделение Сибирского торгового банка в том же Самарканде. Габриэль, в котором текла и дворянская кровь, получил приличествующее статусу его семьи гимназическое образование, а уже после установления Советской власти окончил университет в Ростове-на-Дону.
В 20-е годы в Туркестане было тревожно. Средняя Азия – стратегически важный регион, не установив своей власти в котором Советская Россия не могла чувствовать себя спокойно. В 1925 году новые Узбекская ССР и Туркменская ССР были приняты в союз нерушимый республик свободных. Басмаческие банды, пользовавшиеся большой поддержкой местного населения, на азиатской окраине активно действовали вплоть до 1932 года – сыграла свою роль коллективизация, которую дехкане не приняли. Да и организовать в тех социальных условиях колхозы было крайне сложно: там, как в России, не было крестьянской общины, и люди работали, в основном, семьями, а рельеф местности затруднял применение техники. Восток, как известно, дело тонкое, а к тонкостям советское руководство было не склонно, действовало жёстко, что и способствовало тому, что отдельные банды действовали до 1942 года. Кстати говоря, басмачами повстанцев называли только в советских газетах. Сами они именовали себя моджахедами – войнами священной войны ислама против неверных. Спустя 50 лет история повторилась в Афганистане.
Почти как у Ильфа и Петрова в «Золотом телёнке», бывший князь, а ныне трудящийся Востока, Габриэль Уреклян, которого друзья звали просто «Габо», в это время уже сотрудничал с центральной газетой Узбекистана «Правда Востока» и, выходящей в Самарканде «Узбекистанской правдой». Он писал и про коллективизацию, и про культурный подъём, и про ликбез, и про свободных женщин Востока, сбрасывающих паранджу. Разоблачал и клеймил православного архиепископа Луку, в миру – Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого, и по совместительству – видного русского хирурга. В помыслах и поступках Габриэля не было ни подлости, ни карьеризма – он был искренне убеждён, что именно так и надо, что только так он сможет принести пользу молодой советской стране. Свои статьи Габриэль Уреклян печатал под псевдонимом Эль-Регистан, образованным по последним буквам своего имени – Эль и названию красивейшей площади Самарканда, а может, и всего Востока – Регистан, единственной в мире, где стоят сразу три исламские святыни – медресе Улугбека, медресе Шердор и медресе Тиля-Кари, самое молодое из которых построено в XVII веке.
В начале 1930-го Габриэль, уже ставший знаменитым в Средней Азии, уехал в Москву. Имя и репутацию он себе заработал, на чуждое происхождение глаза закрыли, взяли его на работу в одну из центральных газет – «Известия», и тут же отправили корреспондентом в Ташкент. 8 марта 1933 года на 4-й полосе «Известий» вышла колонка «Против вековой темноты», подписанная Эль-Регистаном. В соответствии с датой, автор рассказывал, как женщины Средней Азии обретают свободу, как учатся в школах и ВУЗах и работают, поют и ходят в театр.
Страна превратилась в сплошную стройку, и тем для репортажей было сколько угодно: индустриализация, трудовой энтузиазм, пятилетка в 4 года, строительство новых заводов, фабрик, электростанций, рудников и шахт, судоходных и оросительных каналов, железнодорожных линий и мостов; борьба за всеобщую грамотность, новые университеты и институты, студенты и рабфаковцы; появление в Красной Армии новых танков, ОСОАВИАХИМ, комсомольцы – на самолёт; коллективизация и борьба за уничтожение кулачества как класса, женщина – на трактор; обострение классовой борьбы по мере приближения к социализму и происки врагов. В СССР не было ничего классического, всё было молодо: молодое кино, молодой театр, молодая музыка, молодой спорт – пиши, не хочу.
Эль-Регистан объездил всю страну. В 1932-м он был на строительстве Беломоро-Балтийского канала, который имел важное народнохозяйственное и военное значение, поскольку обеспечивал прямой ход из Белого моря в Балтику. На строительстве канала впервые был использован подневольный труд заключённых, которым за хорошую работу пообещали досрочное освобождение. За 20 месяцев заключённые и ссыльнопоселенцы вручную, без всякой механизации, вынули 21 млн. м³ грунта, построили 128 объектов, в т.ч., 19 шлюзов, 15 плотин, 19 водоспусков, 49 дамб, 33 искусственных канала и 5 гидроэлектростанций. Общая длина канала составила 227 км, перепад высот – более 100 метров. Но для журналиста на той стройке главным были не кубометры грунта и шлюзы, а воспитание нового советского человека, «перековка» уголовников и врагов народа. Габриэль встретился со многими каналоармейцами, как называли сами себя строители, беседовал с руководителем строительства видным чекистом Нафталием Френкелем, и направил в газету много статей.
Тут необходимо сказать, что написать статью было только половиной дела. Материал нужно было ещё и передать в редакцию, а в дофаксовые, доинтернетные и досмартфонные времена это было куда как не просто. В той глухомани, где строили Беломорканал, была, в лучшем случае, одна открытая телефонная линия – зекам-то звонить некуда, передача большого текста по телеграфу, со всеми ТЧК (точка), ЗПТ (запятая) и ДВТ (двоеточие) – та ещё морока и для телеграфистки, и для того, кто потом будет телеграмму читать. Корреспондентов на строительстве канала было много, причём, не только от центральных газет и журналов, но и из всех семи республик, входивших на тот момент в состав СССР. Журналисты часами толкались в избушке, где располагался переговорный пункт, в ожидании, пока «дадут» связь с их городом, накуривали так, что топор можно было вешать, а потом по хрипящей и свистящей линии надиктовывали машинистке на другом конце провода свои вирши.
Страна остро нуждалась в меди. В 1928 году на северном берегу озера Балхаш в Казахстане обнаружили крупное Коунрадское медно-порфировое месторождение. В 1932 г. неподалёку от него начали строить Прибалхашский медеплавильный комбинат, который выдал первую плавку всего через 6 лет, 24 ноября 1938 г. Строители Прибалхашстроя жили в рабочем посёлке, который с 11 апреля 1932 г. получил статус города, и стал называться Балхаш. Казахстан находился «в вотчине» собкора «Известий» Эль-Регитстана, и он по долгу службы, да и из собственного профессионального интереса часто наезжал на строительство, жил в одном бараке со строителями, и отправлял в Москву очерки и статьи.
В 1933 году состоялся автопробег по маршруту Москва – Каракумы – Москва. Эль-Регистан поехал как корреспондент «Известий», как человек, хорошо знавший местный колорит, и переводчик, в совершенстве владевший несколькими восточными языками. С 6 июля по 30 сентября 96 человек на 23-х автомобилях, в числе которых были по 6 легковушек ГАЗ-А и полуторок ГАЗ-АА, два экспериментальных трёхосных ГАЗ-ААА с колёсной формулой 4х6, четыре 2,5 тонных грузовика АМО-3 (будущие ЗИС-5), три трёхосных Ford-Timken и ещё два автомобиля проехали почти 9,5 тыс. км. Чуть меньше 2,3 тыс. км маршрута составляли шоссейные дороги (не стоит обольщаться – советские шоссе того времени были немногим лучше грунтовок), 5,7 тыс. км – грунтовые дороги, и 1,2 тыс. км полного бездорожья. Эль-Регитстан слал в Москву путевые заметки, а позднее написал книгу, которую так и назвал: «Москва–Каракум–Москва». В 1969 году режиссёр Александр Салтыков снял художественный фильм «Директор» по сценарию Юрия Нагибина. Картина рассказывала об этом автопробеге. Во время съёмок погиб замечательный артист Евгений Урбанский, и роль директора завода АМО – ЗиС Алексея Зворыкина, прообразом которого был легендарный Иван Лихачёв, исполнил Николай Губенко.
Помимо книги про автопробег Эль-Регистан написал «Необычное путешествие», «Стальной коготь», «Следопыты далёкого Севера», «Большой Ферганский канал».
Спустя два года Габриэль попал в состав арктической экспедиции. 20 февраля 1935 г. четырёхместный биплан ПР-5, переделанный ровесником, соплеменником, и, возможно земляком Габриэля Арамом Рафаэлянцем из разведчика Р-5 в первый в СССР самолёт для полётов на Крайний Север, вылетел на Диксон. Остановки были в Омске, Красноярске, Подкаменной Тунгуске, Игарке и Гольчихе. Иногда из-за плохой погоды сидели по несколько суток, и на Диксоне приземлились лишь 19 марта. На земле температура воздуха доходила до минус 50º С, на высоте два километра было все 70, и даже отопление в закрытой кабине и тёплая одежда не спасали. Да и с одним компасом, без радиосвязи лететь в снежной пустыне, где нет никаких ориентиров, было очень сложно, и даже опытный пилот, Герой Советского Союза № 3 Василий Молоков, участвовавший в спасении челюскинцев, несколько раз сбился с пути. В общем, привыкший по факту своего рождения к теплу Эль-Регистан натерпелся, зато привёз в Москву массу впечатлений и от самого перелёта, и от увиденных сверху просторов, и от людей, с которыми встречался.
В том же 1935 году на экраны вышел фильм про пограничников и их верного друга, собаку по кличке Джульбарс. Сценарий к фильму написал Эль-Регистан, но в титрах значится не псевдоним, а его настоящая фамилия. Режиссёром был Владимир Шнейдеров, ставший в 1960-м году первым ведущим популярнейшей телепрограммы «Клуб кинопутешественников».
Наградами Габриэля не баловали, хотя его коллеги по писательскому цеху регулярно получали ордена, медали и Сталинские премии. Во-первых, не забыли чуждого происхождения. Во-вторых, боец идеологического фронта до конца жизни так и не вступил в большевистскую партию, да и вообще был личностью весьма независимой. В-третьих, он развёлся с первой женой, и оставил ей двоих детей – сына Гарольда и дочь Гаяне, и никого не волновало, что детей он не бросил, помогал им и поддерживал отношения с ними вплоть до своей смерти. В 1940 году Эль-Регистан в Ташкенте «встретил девушку, полумесяцем бровь» – балерину Валентину Гананину, влюбился до смерти, и они поженились. Кстати говоря, Гарольд стал известным поэтом: он написал более 400 песен.
Когда началась Великая Отечественная война, Эль-Регистан, как и большинство советских литераторов, стал фронтовым корреспондентом. Он получил в петлицы капитанскую «шпалу», специальное воинское звание интенданта 3-го ранга, и был назначен в редакцию газеты Военно-Воздушных сил «Сталинский сокол». В Москве бывал редко, мотался по лётным частям, налетался вдоволь. В первые годы войны, находясь в гуще событий, не мог понять, почему при таком огромном превосходстве над люфтваффе в лётчиках и самолётах, немцы гуляют по нашему небу, как у себя дома, не встречая практически никакого сопротивления.
В конце 1942 г. стало ясно, что Коминтерн, который провозгласил своей целью мировую революцию, мешает укреплению отношений с союзниками – США и Англией. Исполком Коминтерна находился в Москве, Сталин был членом этого Исполкома, и Рузвельт с Черчиллем заявляли, что это обстоятельство не позволяет им открыть Второй фронт. 15 мая 1943 года было официально заявлено о роспуске Коминтерна, а вместе с этим потеряла актуальность и песня «Интернационал», которая, будучи гимном Коминтерна, была одновременно и советским гимном.
Тогда и был объявлен конкурс на создание нового гимна Советского Союза. Музыке в Кремле придавали куда большее значение, чем тексту: за одно только участие в конкурсе композитор получал 100 тыс. рублей, и еще по 4 тыс. за каждый вариант музыки, представленный на конкурс. 170 композиторов – кто бы мог подумать, что в СССР их столько есть, представили комиссии, которую возглавил Климент Ворошилов 223 варианта музыки, и, значит, «призовой фонд» составил почти 18 млн. рублей. (Танк Т-34 в 1943 году стоил примерно 170 тысяч рублей, то есть, на эти деньги можно было построить больше ста «тридцатьчетвёрок»).
Поэтов в конкурсе участвовало всего 19 человек. Среди них были маститые Николай Тихонов, Василий Лебедев-Кумач, Михаил Исаковский, Евгений Долматовский. Однако победителем стал дуэт Габриэля Эль-Регистана и Сергея Михалкова, с которым Габриэль познакомился на фронте и подружился. Первую скрипку в этом дуэте играл Эль-Регистан – он был более известен, и обладал куда большим жизненным опытом, чем 30-летний «выдвиженец» детский поэт Михалков, писавший весьма слабые стихи. На своей «ближней даче» в Кунцево Сталин в присутствии авторов внёс в текст гимна собственноручные правки. В музыкальном вопросе Сталин в решение авторитетной комиссии не вмешивался, и музыкой гимна был избран вариант Александра Васильевича Александрова. Вот только не совсем понятно, за что он получил свой гонорар, ведь на конкурс была представлена мелодия «Гимна партии большевиков», написанная в 1938 году и широко исполнявшаяся на парадах и по радио. 14 декабря 1943 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило гимн Александрова, Михалкова и Эль-Регистана, а уже в ночь на 1 января 1944 год он впервые прозвучал по радио.
До конца войны Эль-Регистан служил в газете «Сталинский сокол», но в большие чины не выбился, закончив войну в тех же капитанских погонах, в каких и начал, но получил два ордена – Красной Звезды и Отечественной войны. Спустя меньше двух месяцев после Победы, 30 июня 1945 года Габриэль Эль-Регистан скоропостижно умер в Москве.
У гимна Эль-Регистана, Михалкова и Александрова была непростая судьба. Александрову повезло больше: его творение дожило до сегодняшнего дня, став музыкой нового гимна новой России. Текст же переписывался дважды, разумеется, уже без Эль-Регистана. С 1956-го до принятия в 1977-м году новой Конституции СССР и нового гимна, исполнялась только музыка, без слов. Я в детстве был абсолютно уверен, что у этой музыки слов нет, и очень было обидно смотреть, как перед международными соревнованиями иностранные спортсмены что-то поют под музыку своего гимна, а наши просто стоят, как истуканы. Как-то в пионерлагере забрёл в библиотеку, и на заднем листе обложки очень старой брошюрки увидел стихотворение, озаглавленное «Гимн Советского Союза». Я попробовал напеть, и стихи очень точно легли на музыку. Кто такой А. Александров, я знал – ансамбль его имени гремел на всю страну. Кто такой С. Михалков, знал, разумеется, по «Дяде Стёпе». А фамилию Г. Эль-Регистан увидел впервые. Вот так, сразу два открытия за один день – и то, что у гимна есть слова, и новый поэт.
Много позже я узнал, что гимн исполнялся без слов потому, что на ХХ съезде КПСС развенчали культ личности Сталина, а в тексте гимна были слова о том, что Сталин нас вырастил, и вдохновил на труд и на подвиги. Петь это было нельзя. В фильмах «Трактористы» и «В шесть часов вечера после войны», вопреки расхожей поговорке, что из песни слов не выкинешь, выкинули за милую душу: строку, где присутствовал Сталин, заменили, но при переозвучке этих фрагментов не попали в тон, и выглядело это словно чёрная дыра, тем более, что все знали, что там на самом деле. С гимном так поступить не рискнули: далеко не все приняли разоблачение культа и хрущёвские реформы, и, от греха подальше, решили играть одну музыку, без текста, по сути, кастрировав главную песню страны.
Имя Эль-Регистана постепенно забылось. Его не вспомнили даже в годы юбилеев. А жаль…
автор: Николай Кузнецов
