8 августа 1947 года в Москве родился Евгений Зимин, замечательный хоккеист, который спустя 25 лет вошёл в историю, забросив первую шайбу в ворота канадских профессионалов, считавшихся непобедимыми.
Отец Евгения, Владимир Александрович, служил замминистра химической промышленности СССР, мать Тамара Николаевна была терапевтом. Социальный статус папы обеспечил Жене такой уровень жизни, о котором большинство советских детей не могли и мечтать.
Родители хотели, чтобы мальчик стал музыкантом, но у Жени на этот счёт было иное мнение, и от репетитора, которого родители наняли, он упорно прятался.
Когда Жене было 12 лет, умер отец, а в те времена это означало резкое изменение всей жизни. Квартиру в «сталинском» доме могли и оставить, а вот от спецраспределителя отлучали сразу. Тамаре Николаевне на зарплату врача было очень трудно растить Женю и второго сына, которому было только 5 лет. Больше времени она уделяла младшему, а Женя был предоставлен самому себе. Женя любил всякие игры во дворе, и он попросил маму купить ему коньки. В то время деление было такое: «снегурки» – низенькие с закруглённым носом, «гаги» – чуть повыше «снегурок», и с уже нормальным носом, «полуканады» – уже выше, чем «гаги», и больше похожие на нормальные хоккейные коньки, и «канады» – настоящие хоккейные коньки. Проблема была в ботинках: они доходили до щиколотки, и кататься на них было трудно, потому, что нога болталась в них, как ложка в стакане.
Настоящие хоккейные ботинки были огромным дефицитом, и, чтобы голеностоп в простом ботинке зафиксировать, пришивали твёрдые пластины.
Получив коньки, Женя начал играть в набиравший в стране популярность «канадский» хоккей. В то время тренеры не стеснялись ходить по дворам в поисках способных пацанов. Так Женя попал в школу московского «Локомотива», а, едва достигнув совершеннолетия, в 1963-м году уже играл в основном составе команды мастеров. Визоров – прозрачных щитков для защиты лица тогда не было, и дети и юниоры играли так же, как и взрослые, «с открытым забралом». Женя был небольшого роста, и поэтому частенько получал резаные травмы лица. Он обладал высокой стартовой скоростью, резким рывком, и когда он с места уходил от соперника, тот, не успевая догнать, иногда не умышленно, а частенько, и специально, цеплял Женю клюшкой и попадал по лицу. Он всегда ходил с синяками, со сломанным носом, с выбитыми зубами.
На юного нападающего обратили внимание ведущие хоккейные клубы Москвы: его звали в «Спартак», в «Динамо» и в ЦСКА, где в то время заканчивал играть замечательный правый край нападения Константин Локтев, и кто-то должен был заменить его в тройке с Александром Альметовым и Вениамином Александровым. Зимин, было, согласился, пришёл в военкомат, но потом просто сбежал, благо, оформить его ещё не успели, иначе стал бы он дезертиром.
Когда великий Всеволод Бобров пригласил 17-летнего мальчишку Женю Зимина из «Локомотива» в «Спартак», этот шаг критиковали многие: Зимин был маленький, щуплый, высокой дистанционной скоростью не блистал. Бобров отвечал, что у парня нестандартное мышление, необычная техника, у него шайба висит на крюке! А какие финты, какие пасы! А то, что Зимин хочет покрасоваться на льду и забить красиво, пройдёт с возрастом. Во всем был прав Бобров, кроме одного: желание и умение играть красиво, и научить этому других, Зимин сохранил до конца своей жизни.
Бобров поставил Зимина в молодёжную тройку к Александру Якушеву и Виктору Ярославцеву. Чуть позже вместо Ярославцева стал играть Владимир Шадрин, который катался плохо, но прекрасно цеплялся за шайбу и отлично видел поле. В 1967-м завершил свою спортивную карьеру замечательный тёзка Зимина – Евгений Майоров, и Бобров решил к звёздным Борису Майорову и Вячеславу Старшинову поставить юного Зимина. Поначалу спартаковские гранды не воспринимали его всерьёз, постоянно упрекали за, как они говорили, «пионерский хоккей». Евгений очень переживал, нервничал, но упорно добивался того, чтобы играть в первой тройке «Спартака», терпел и учился у великих Майорова и Старшинова хоккею.
Много лет спустя, Борис Майоров сказал, что Зимин, пожалуй, лучший правый крайний нападающий «любительского хоккея».
Руководство ЦСКА не прекращало попыток заполучить к себе Зимина. В турне по Канаде в составе сборной СССР тогдашний тренер ЦСКА и сборной Анатолий Тарасов попросил Евгения помочь купить сувениры для дочери Татьяны. Накупив много модной одежды и радиоаппаратуры, которых в СССР днём с огнём не сыщешь, Тарасов, как бы невзначай, сказал: «Вот, перейдёшь ко мне в ЦСКА, и будешь всё это иметь!».
На это молодой парень, хотя соблазн, наверное, был очень велик, тактично ответил: «Меня всё устраивает в «Спартаке», я хочу играть только там!»
В 1969-м, уже после того, как Зимин со «Спартаком» стал чемпионом страны, со сборной выиграл Олимпиаду в Гренобле, которая была одновременно и чемпионатом мира, и получил звание «Заслуженный мастер спорта», журналисты обвинили его в том, что он избегает силовой борьбы, до конца игре не отдаётся, пижонит на площадке. Зимина это здорово задело. В турне второй сборной СССР по Канаде он участвовал во всех потасовках, лез на «пятак», но это было не его дело, и как хоккеист он потерялся. Однако он нашёл в себе мужество не обращать внимания на незаслуженную критику, и вернулся к своей игре, которую так любили болельщики.
В 1972-м Зимин был уже двукратным олимпийским чемпионом, трехкратным чемпионом мира и Европы. Однако на чемпионате мира в Праге сборная выступила неудачно: заняли «лишь» второе место, поделив очки со шведами и взяв лишь очко у чехов, ставших чемпионами. Зимин в том чемпионате мира не участвовал, но Всеволод Бобров, не взявший Зимина на чемпионат мира, летом включил его в состав сборной СССР на матчи с канадскими профессионалами, которые вскоре получат наименование «Суперсерия-72». Ключевая здесь приставка «Супер», потому, что такого хоккея ни до, ни после не было. Первый человек, полетевший в космос, был Юрий Гагарин. Евгений Зимин стал первым советским и европейским хоккеистом, который забросил шайбу в ворота считавшихся непобедимыми канадских профессионалов.
Ждал я эти матчи со смешанным чувством. С одной стороны, про канадских профессионалов ходили легенды, которые подогревали наши спортивные журналисты: эти парни-де, умеют всё, они примерно то же самое, что бразильцы в футболе – проглотят, и не заметят. С другой стороны, хотелось взглянуть на них воочию, и сравнить с ними наших, якобы, любителей. В то, что наша сборная, тем более, без таких звёзд, как Анатолий Фирсов и Виталий Давыдов, которых то ли не в Канаду, то ли они сами отказались, сумеет дать бой канадцам, верилось с трудом.
Правда, у канадцев не могли играть едва ли не лучший защитник НХЛ Бобби Орр – из-за травмы, и легендарный нападающий Бобби Халл – ему запретили играть за сборную, потому что он перешёл в недавно созданную Всемирную Хоккейную Ассоциацию – ВХА, конкурентку НХЛ, но вряд ли отсутствие даже таких «звёзд» могло сыграть существенную роль.
Первая игра состоялась 2 сентября 1972 года в монреальском «Форуме», а нам игру показали в записи на следующий день, в воскресение, 3 сентября. Сначала было представление игроков команд – церемония для нас совершенно необычная. Игра началась очень плохо для нас: ещё и минуты не прошло, а Фил Эспозито с лёта забил Третьяку. Потом наши игру выровняли, у ворот канадцев были очень острые моменты, но забить не удавалось, а на 7-й минуте будущий могильщик нашей сборной Пол Хендерсон счёт удвоил. Этот гол из логики игры не вытекал: наши играли лучше. Но настроение у меня испортилось окончательно. Много лет спустя, Евгений Зимин сказал, что именно эта шайба стала переломной в игре: наши хоккеисты, поняв, что терять им нечего, расслабились, и стали получать от игры удовольствие. А канадцы расслабились в другом смысле, и проиграли.
На 12-й минуте случилось то, что тогда показалось чудом. Вроде, всё было очень просто. Шадрин с левого края по борту перевел шайбу Якушеву, которого канадцы забыли за воротами Драйдена, тот обыгрался со спартаковским защитником Евгением Паладьевым, и, когда все канадцы стали смотреть на Якушева, примерно с линии ворот выдал шикарный диагональный пас, на «пятак», куда уже открылся потерянный всеми Зимин. У Евгения был примерно метр пространства и секунда времени, и он их использовал – бросил без шансов для Драйдена. Сказать, что канадцы были в шоке, значит, не сказать ничего. А у меня был даже не шок, а транс.
После этого гола наши хоккеисты окончательно заиграли в свой хоккей – пошли комбинации, шайба ходила быстрее игроков, пас отдавался на свободное место игроку, который уже набрал скорость, а параллельно или чуть в оттяжке уже мчался другой наш хоккеист. В первом матче профессионалов разорвали неожиданными передачами, лишили их главного преимущества – силовой борьбы: канадец попросту не успевал применить силовой прием против нашего хоккеиста, потому, что тот уже избавился от шайбы. Это была настоящая интеллектуальная победа, огромную роль в которой сыграла третья тройка Зимин – Шадрин – Якушев, и, конечно, сам Евгений Зимин.
И, разумеется, вратарь Владислав Третьяк, который в отличие от своего коллеги Кэна Драйдена, тащил всё.
За пять минут до конца матча при счёте 5:3 в нашу пользу Зимин окончательно похоронил канадцев. Шадрин навязал борьбу в средней зоне, шайба попала к Юрию Ляпкину, он отдал её Якушеву, а тот отпасовал Зимину уже в зоне защиты, Зимин на замахе убрал лысого Гарри Бергмана, увёл Драйдена к левой штанге, и положил шайбу, по сути, в пустые ворота. Последнюю, седьмую шайбу забросил Якушев.
К сожалению, получив травму уже во втором матче, Зимин, хотя и поучаствовал в единственной шайбе советской сборной, забитой Якушевым, оставшиеся матчи смотрел с трибуны, и очень переживал, что не может помочь своим товарищам.
В 1974-м, за несколько дней до того, как Зимину исполнилось 27 лет, его призвали в армию. Играть за ЦСКА он категорически отказался, и его «сослали» в клуб первой лиги СКА МВО, который находился в Липецке. Путь в сборную из этой хоккейной глуши был заказан. В 1975-м я видел Зимина в матче с «Автомобилистом». На поле он был минут пять, за это время в одиночку на одном коньке обвёл всю пятёрку «Автомобилиста» и забросил шайбу, а потом одним пасом отрезал троих и вывел своего нападающего один на один с вратарём. Но было видно невооружённым глазом, что «звезде» всё это не интересно: он откровенно скучал.
Вернуться в «Спартак» по окончании службы не получилось: тогдашний тренер «красно-белых» Николай Карпов места для Зимина в своей команде, ставшей в 1976-м чемпионом СССР, не нашёл. Зимин посчитал, что в 29 лет заканчивать карьеру рановато, принял предложение Игоря Тузика, и стал выступать за «Крылья Советов». На матчах со «Спартаком» с трибун нёсся свист спартаковских «фанов», не знавших, почему их недавний кумир оказался в «крылышках». Зимину от этого было не легче: он очень переживал такую обструкцию.
Тузик дал Зимину время на адаптацию, ведь форму-то он, что греха таить, подрастерял. Зимин отблагодарил тренера, как и положено нападающему: в 1977 году в финале Кубка чемпионов – кто сейчас вспомнит про этот турнир – он забросил две шайбы в ворота чехословацкой команды «Дукла» из города Йиглава, и «Крылья» кубок выиграли.
После завершения спортивной карьеры Евгений Зимин, забыв все обиды, вернулся в «Спартак», и стал учить детвору в ДЮСШ тому хоккею, в который играл сам: умному, красивому, нестандартному, техничному, зрелищному. Хоккею для зрителя. Зимин работал на телевидении, став одним из лучших хоккейных аналитиков своего времени. Как-то его спросили: что бы он делал, если бы не было хоккея? Он ответил: «Я бы его выдумал».
автор: Николай Кузнецов
