О собственных Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича Гатчинских войсках написано много. В «Русском словаре биографий» в статье о Павле I, о гатчинских войсках можно было прочесть следующее: «…состояли из людей грубых и необразованных, отбросов нашей армии. Выгнанные из своих войск за скверное поведение, пьянство или трусость, эти люди нашли приют в гатчинских батальонах…»…
Негативного о небольшом «потешном» гарнизоне написано куда больше, чем объективного. Долгое время культивировался односторонний миф о том, что создание гатчинских войск — это следствие подражания Павла прусской армии короля Фридриха, но при этом умалчивалось о постоянном желании Павла походить на своего великого прадеда Петра I.
При сравнении «потешных» войск Петра I и Павла всегда подчеркивался различный уровень решаемых ими задач. Полки Петра сыграли решающую роль в борьбе за власть с царевной Софьей, подавили стрелецкий бунт и дали начало первым гвардейским полкам, а павловские батальоны, якобы, существовали только для муштры и парада. Это представление противоречит исторической справедливости.
Алексей Кившенко, «Военные игры потешных войск Петра I под селом Кожухово.» 1882 год.
Желание Екатерины II передать императорский трон своему внуку Александру — в обход Павла — не было секретом: впервые такую идею императрица высказала в 1787 году.
В письме от 14 августа 1792 г. к французскому философу Гримму она писала: «Сперва мой Александр женится, а там, со временем, и будет коронован со всевозможными церемониями, торжествами и народными празднествами».
В 1793 году после женитьбы Александра слухи возобновились. Через год Екатерина обратилась в Совет с предложением лишить сына престола, ссылаясь на его нрав и неспособность, однако возражения некоторых членов Совета не позволили ей осуществить свой план. Но только на время.
М.А. Фонвизин писал в воспоминаниях, что подписанный приказ об отстранении Павла и возведении на престол его сына хранился у канцлера Безбородко, — канцлер должен был опубликовать его 26 ноября 1796 года.
Рост численности гатчинских войск и превращение Гатчины в крепость происходили по мере распространения слухов о лишении Павла права наследования. Гатчинские войска Павел содержал на собственные средства (30000 рублей в год из всех источников поступления), которых постоянно не хватало: только один из его долгов артиллерийской казне к 1795 году исчислялся суммой в 60000 рублей.
Доходы гатчинских офицеров представляли собой скромное жалованье, получаемое от Павла. Склонность Павла к прусской военной форме, за которую его постоянно критиковали все, начиная с Суворова, во многом можно объяснить нехваткой средств и постоянной экономией.
Стоимость одного только (а иметь надо было несколько) русского гвардейского мундира составляла не менее 120-и рублей, а мундир гатчинского гвардейца, сделанный из недорогого темно-зеленого сукна, стоил не более 22-х рублей.
Какова дальнейшая судьба гатчинских войск после вывода их из Гатчины? Утром 5 ноября 1796 года у Екатерины II случился апоплексический удар. В этот же день Павел прибыл в Зимний дворец, который стал заполняться гатчинскими офицерами, прибывавшими вслед за Павлом, во главе с А.А. Аракчеевым.
Сразу же встал вопрос о смене прежней и усилении новой дворцовой охраны. К счастью для Павла, Екатерина была парализована — не могла говорить и отдавать устные приказы. 6 ноября вечером Екатерина скончалась, и Павел стал императором.
Произошло и переименование гатчинских войск: теперь они — Собственные Его Императорского Величества Гатчинские войска. К этому моменту в состав Гатчинских войск входило: 6 батальонов пехоты, егерская рота, жандармский полк, драгунский полк, гусарский полк, казачий эскадрон, артиллерийский полк (всего 127 офицеров, исключая нового императора и его сыновей, и 2399 нижних чинов) и озерная флотилия.
7 ноября 1796 года казачий эскадрон гатчинских войск (учрежден в 1793 г., 4 офицера), Донская и Чугуевская придворные казачьи команды приказом Павла были соединены и составили половину лейб Гусарского Казачьего полка. Вторую половину нового полка составили гусарский полк гатчинских войск (учрежден в 1792 г., 8 офицеров) и лейб Гусарский эскадрон.
Уже 14 ноября 1796 года новому полку были пожалованы права и преимущества Старой гвардии, а 27 января 1798 года полк был разделен на два самостоятельных полка — лейб-гвардии Казачий и лейб-гвардии Гусарский.
Последовавший приказ от 9 ноября 1796 г. завершил распределение гатчинских войск по существующим и новым гвардейским частям.
Полковник А.А. Аракчеев был произведён в генерал-майоры и назначен комендантом Санкт-Петербурга. В гвардии была установлена жёсткая дисциплина, существовавшая в гатчинских войсках, а в столице введен комендантский час, шлагбаумы, караулы и т.п.
Гатчинские войска великого князя Павла Петровича.
«На сиё-то собственное войско… и полагал он всю надежду и потому поместил их в старинную гвардию и порядочно перемешал с нею; а чрез самое сие и подсёк он ей все крылья; ибо если б восхотелось ей что-нибудь дурное затеять, так, будучи перемешана с новыми сими войсками, не могла на то отважиться. А самое сие развязало вкупе государю руки к давно замышляемой им с гвардиею великой реформы», — писал современник — сочинитель А.Т. Болотов.
Отношение к вливанию гатчинских войск в гвардейской среде было различным. Для уже существовавших пехотных и кавалерийских гвардейских полков это стало досадным недоразумением в их полковой истории, а для вновь образованных (артиллерийского и егерского батальонов, казачьего и гусарского полков) вливание гатчинцев явилось проявлением монаршего расположения.
10 ноября 1796 года все войска из Гатчины и Павловска вступили в Петербург. По прибытии на площадь Зимнего дворца войска прошли церемониальным маршем перед императором, который сообщил им, что они поступают в гвардию.
Портупей-прапорщики, подпрапорщики и штандарт-юнкера были произведены в офицеры, обер-офицеры сохранили свои чины, штаб-офицерам присваивалось звание полковников. Звание гвардейского офицера было выше на один чин (с 1731 по 1798гг.).
Ещё один современник Саблуков писал: «Новые пришельцы из гатчинского гарнизона были представлены нам. Но что это были за офицеры! Что за странные лица! Какие манеры! Легко представить впечатление, которое произвели эти грубые бурбоны на общество, состоявшее из офицеров, принадлежавших к лучшим семьям русского дворянства».
