В этот день родилась моя бабушка. Во время войны она была еще девочкой, все ее сестры и братья уходили в партизаны и за это были расстреляны фашистами. Все остальные сельчане и сама бабушка партизанам во всем помогали. Бабушка вспоминала, что ее четырнадцатилетний братишка взорвал нациста во время похода в туалет. Подростка словили и казнили через повешение. А когда гитлеровцы собрались оставить оккупированную деревню, всех, ее населявших, что-то около сорока человек, согнали в один из сараев и собрались сжечь живьем. Когда люди, плача, заходили в сарай, с другой стороны его два гитлеровца сделали дырку в стене и позвали всех детей скорее выскочить и бежать в лес. Так моя бабушка и другие дети уцелели, а все взрослые сгорели. Бабушка всю жизнь помнит и молится за этих двух немцев. Я вспомнила об этом, так как наткнулась на воспоминания других детей войны о первом годе оккупации, первом годе войны. Эти записки писали такие же несчастные и шокированные дети, как моя бабушка.
«Нацисты отыскали в пшенице старого Федора с ранеными советскими бойцами. Он притащил им одежду своих детей, чтобы переодеть и нацисты их не узнали. Бойцов расстреляли прямо в пшенице, а Федора заставили копать яму возле дверей своей избы. Через окно мы видели, как он роет яму. Вот вырыл… Нацисты отобрали у него заступ, и что-то ему скомандовали по-немецки. Старый Федор не может понять, тогда они его толкнули, чтобы он опустился на колени и сразу же застрелили. Он покачнулся только… Так его и закидали землей, стоя на коленях. Мы все очень перепугались. Что это такие за изверги? Застрелили и зарыли старика у дверей его избы. Это было 22 июня 1941 года…»
Оля Пенькова, 13 лет
«Мы обедали, завтракали водой. Обычной, белой, кипяченой, голой водой. Прямо садились торжественно за стол, мать ставила кастрюлю и разливала половником по тарелкам воду, которую даже замутнить нечем было, особенно зимой – никакой травки потому что уже не растет.
Мой братишка обглодал уголок печки. Понемногу отгрызал каждый день, и когда увидели, выел уже целую яму. Мать все оставшиеся вещи обменивала на толкучке на продукты. Наготовит кукурузной каши, поделит между нами, а мы стаем в очередь – кому кастрюльку потом облизать можно будет. Потом еще кошка облизывала, она тоже с нами голодала. Хотя не представляю, что там еще оставалось – ведь мы вылизывали на три ряда, даже вместе с самим ароматом еды. Даже не пахло уже едой».
Галя Мамонова, 9 лет
«Нацисты повесили мою беременную сестру. За то, что муж ее командовал в лесу партизанами. Какой-то предатель рассказал об этом фашистам. Они примчались, согнали всех жителей села на площади. Там росло дерево, они пригнали телегу, запряженную конем, сестра стояла на этой телеге… Коса у нее была до колен… Набросили петлю на шею, она вытащила из нее косу. Коня хлестнули, телега поехала, сестра повисла, крутясь вокруг себя… Женщины начали кричать…
Кричать фашисты позволяли, а вот плакать и жалеть – нет. Прямо сразу стреляли в тех, кто плачет. Подростки 16-17 лет плакали и их всех поубивали…»
Злата Збигнева, 8 лет
«Нас взяли к себе жить два еврейских старичка, очень добрая пара, и оба с очень слабым здоровьем. Мы переживали за них постоянно, так как по городу везде висели листовки, где было написано, чтобы все евреи пришли в гетто, и просили наших хозяев не уходить из дома. Но как-то раз все мы отлучились. Мама с бабушкой куда-то отошли, мы с сестренкой играли у подруги дома. И вот когда вернулись, нашли записку от хозяев, что они ушли сдаваться в гетто, чтобы не навлечь на нас неприятности, так как русских, не сообщивших о евреях-соседях, тоже всех расстреливали. Мы как прочли с сестренкой записку, сразу побежали искать своих старичков. На реке Двине не было в районе нашего города моста и в гетто евреев собирались везти на лодках. Нацисты растянулись вдоль берега. И вот мы наблюдали, как всех евреев сажали в лодки, катер вез их на середину реки и лодки переворачивали. Своих старичков мы так и не нашли. Смотрели, как в лодку усадили семейство – супружескую пару и двоих детей. Лодку опрокинули и родители сразу утонули, а детки начали выплывать. И нацисты смеялись и ударяли их по головам веслами. Те всплывут то в одном месте, то в другом, а гитлеровцы догоняют и снова стукают. А детки, как мячики, всплывают и всплывают».
Галя Белевич, 9 лет
«Мимо нашего дома проезжал немецкий автомобиль и вдруг заглох. Гитлеровцы вошли к нам домой, нас с бабушкой посадили в одной из комнат, а мама им чем-то помогала. День подошел к концу, уже смеркалось. Тут вдруг мама заскочила в комнату, схватила меня в охапку и побежала на улицу. У нас двор стоял пустой, деревья на нем не росли, и мы сначала не додумались, где спрятаться. Но потом залезли под автомобиль. Гитлеровцы искали нас по двору, ходили с фонариками. Мама меня собой придавила, у нее зубы стучали от холода и страха, она вся закоченела.
Когда фашисты уехали наконец-то, на рассвете, мы зашли в дом. Бабушку мы увидели полностью раздетой и привязанной к кровати. Я от ужаса начала кричать и не могла остановиться. Мама меня выволокла на улицу, а я все кричала…»
Вера Жихарева, 6 лет
«… Наша мама готовила какое-то блюдо из картошки, она после начала войны из картошки научилась делать кучу разных блюд. Мы ждали какого-то праздника, по дому разносился аромат готовящегося угощения… Гитлеровцы оцепили наш дом и скомандовали «На выход!». Мама и нас трое, все мы вышли. Фашисты начали маму избивать, а она нам кричит, чтобы шли в дом. Эти звери запихнули маму в автомобиль и сами тоже уселись.
…Многие годы спустя нам рассказали, что нашу маму ослепили, повыдирали волосы, грудь отрезали. Младшую нашу сестренку Клаву, затаившуюся за деревом, затравили овчарками, они принесли ее по частям. А мама была еще жива и это все видела…»
Света Дмитриевич, 10 лет
На фото: ребенок рядом с убитой матерью в концлагере для гражданского населения «Озаричи». Белоруссия.
