Что касается моих немецких корней, то, по рассказу бабки, мой предок, Бурхарт фон Витман, был приглашен Петром I из Германии в Россию налаживать мукомольное производство (он был инженером по образованию). В России Бурхарт остался на постоянное место жительства, принял православную веру, женился на россиянке.
Возвращаясь к военным страницам моей жизни. Я был ранен дважды. Первый раз — в самом начале войны, когда мы отступали после нападения немцев. Из госпиталя я удрал не долечившись и с костылем в руке подключился к 671-у гаубичному артиллеристскому полку.
Второе ранение произошло уже во время Харьковской операции. Тогда же я попал в плен. Я даже рук не собирался поднимать, поскольку первым делом пытался вытащить ногу из сапога, так как меня засыпало землей. Два фрица-автоматчика увидели, что я ранен, подхватили меня, вытащили, бросили в кузов бронетранспортера, в котором находились наши раненые и убитые солдаты.
Чем мы занимались у немцев в плену? Ремонтировали наши советские дороги. Одна часть пленных добывала щебенку, мы же ее переносили. Поскольку мое ранение еще не зажило, ко мне относились более гуманно. Идет колонна, а я сзади, среди хромающих.
Попав в плен, я твердо решил, что в услужение к немцам не пойду, сбегу. И вот во время ночного перемещения, когда наша колонна пленных повстречалась с немецкой автоколонной, была дана команда: «Принять к обочине!» Я последовал приказу, наблюдая при этом за ближайшим немецким конвоиром. И как только его взгляд переключился на колонну, которую мы пропускали, я нагнулся, как будто поправляя перевязку, и скатился в кювет. Замер. Втиснулся в землю. Была ночь. Луны не было видно. Я лежал, старался не дышать, чтобы сердце сильно не билось. Потом немецкая колонна прошла, и была дана команда следовать дальше. Я слышал, как движется телега с инструментом: кирками, кувалдами. Пролежав еще какое-то время, я понял, что уцелел, что конвой меня не заметил.
Поднявшись, я пустился бежать, забыв даже, что ранен. Летел со страшной силой как можно дальше от этой дороги. И потом, когда почувствовал, что сердце не выдерживает, упал, отдышался и понял, что свободен. Да, я был на советской территории, но территория эта была занята немцами.
Я дождался рассвета, зашел в первое же село, изучил обстановку. Увидел, что в доме мало людей, немцев нет. Я затаился в кустах, дожидаясь хозяина. И когда он пришел, то рассказал ему, что бежал из плена, попросил дать мне гражданскую одежду. Хозяин выдал мне заплатанные брюки, рубашку и картуз, посмотрел на меня и сказал: «Вот теперь ты сойдешь за сельского парня». Он предупредил меня, что, видно, меня хватились, поскольку в деревню уже наведывались.
Рядом с домом моего спасителя находилось болото. По только ему ведомой тропке можно было попасть на кочку. Туда он меня и отправил. Все время, пока я скрывался там, его внук приносил мне молоко и кусок хлеба.
Переждав некоторое количество дней на этой кочке, я решил отправиться в секретную разведбазу Сум, ту самую, куда меня готовили в начале войны. Там я хотел получить задание и действовать уже как разведчик. Эта мысль меня захватила.
Виктор Семенович Абакумов (третий слева в первом ряду) с группой чекистов
Разведбазу я нашел, но когда рассказал о себе, мне не поверили, решили, что я провокатор. Правда, вскоре все прояснилось. Свои знания немецкого языка, опыт работы в штабе я хотел применить в разведке. Главным моим желанием было — пробраться в самый тыл немецкой армии и нанести ей как можно больший урон, чтобы выиграть войну, сократить ее срок.
В Сумах мне помогли. В итоге я оказался в эшелоне украинских парней, которых немцы отправляли в Германию на работы. Но тут произошла облава: меня вместе с другими ребятами, у которых также не было документов, арестовали наши же украинские полицаи и привели в огороженное колючей проволокой место…
Да, перед заданием в Сумах мне показали, как шифровать текст. Мы заранее договорились, что если мне удастся попасть в Германию, то поддерживать связь мы будем именно таким способом.
Первую записку, написанную секретным шрифтом, я получил в хлебе, который мне перебросили через колючую проволоку. В сообщении говорилось: «Пробраться в центр военной промышленности Германии, город Эссен, и сообщить о своем местонахождении по адресу…».
Расшифровав послание, я решил во что бы то ни стало попасть в Эссен. Узнав от охранников, что наш эшелон отправляется в другую часть Германии, я решился на побег. Подговорив еще пятерых ребят из моего вагона, я спрыгнул с поезда на полном ходу. Правда, мой побег был не совсем удачным — я получил ранение, но тем не менее от эшелона отстал.
Дальше мой путь лежал в центр немецкой военной промышленности — город Эссен, где я участвовал в подготовке уничтожения заводов Круппа и сборе данных о новейшем секретном оружии. В результате бомбардировки союзников в июле 1943 года я получил третье ранение и контузию.
Немецкие подпольщики-антифашисты помогли мне перебраться в Австрию, снабдив документами на имя Вальдемара фон Витмана. В Вену, согласно легенде, я направлялся для продолжения получения высшего образования. Кроме этого, друзья-антифашисты достали мне бумагу, подписанную гауляйтером Эссена, в которой говорилось, что я был бойцом вермахта, получил ранение, был демобилизован. Так, под именем Вальдемара фон Витмана я стал студентом архитектурного факультета венской Высшей технической школы. Чтобы хоть как-то заработать на жизнь, а также в качестве прикрытия, я работал грузчиком и шофером, лепщиком в керамической мастерской.
Будучи в Вене, я сотрудничал с одной из групп австрийского движения Сопротивления, руководимого майором Карлом Соколлом, героем Австрии. Благодаря его умелым действиям ни один снаряд не упал на город. Вена была взята без боя.
Сразу после окончания войны я вместе со Соколлом подвергся безосновательному преследованию со стороны начальника СМЕРШа генерала Абакумова, который приписал себе и своему ведомству заслуги австрийского Сопротивления. Потом были Лефортовская тюрьма и десять лет лагерей. Реабилитировали меня в 1990 году по протесту военного прокурора.
источник: diletant.media
