Увидев в Каннах полный зал дам в бриллиантах и мехах, он испугался, что они картину не поймут и не примут. Но в конце эти расфуфыренные богачки рыдали…
«Не надо совершать в жизни подвигов, надо не совершать подлостей!»
Этот актёр снялся в полусотне фильмов, но для миллионов зрителей его имя неразрывно связано с двумя ролями. Первая была дебютом в кино – солдат Алёша Скворцов из картины Григория Чухрая «Баллада о солдате». В 1960 эта лента получила больше сотни международных премий, в том числе приз за лучший фильм для молодёжи в Каннах, и вознесла студента ВГИКа Владимира Ивашова на вершину славы. Второй ролью был сам адъютант начальника контрразведки белого фронта полковника Кудасова – поручик Перов из «Новых приключений неуловимых» Эдмонда Кеосаяна – герой проходной, а романс Яна Френкеля и Инны Гофф «Русское поле», который под гитару в ялтинском кабаке пел Перов, шедевр. Фильм я посмотрел раз сто, но «Русское поле» в любом возрасте слушал с восторгом.
Детство
Владимир родился в Москве за три дня до начала Второй мировой войны, 28 августа 1939 года. Семья была рабочей – отец трудился на авиазаводе, мать – на швейной фабрике. Когда осенью 1941-го враг подошёл к столице, многие оборонные предприятия эвакуировали на восток, но часть производства оставили в Москве. Таким был авиазавод, где работал Сергей Ивашов, и всю войну семья жила в Москве – от бомбёжек прятались, и «зажигалки» тушили.
Родители хотели, чтобы сын стал инженером, а пока растили его самостоятельным, отец научил его слесарить, мама – шить и готовить. Во дворе у Володи авторитет был непререкаемый. «Свои» его хорошо знали, и никому даже в голову не приходило обидеть его или младшую сестру Галю. Но как-то старший парень, только переехавший на Краснопролетарскую улицу, где жили Ивашовы, надумал установить свои порядки, и стал задирать Володю. Тот особой физической силой похвастать не мог, но жизнь в послевоенной Москве научила многому – ответ был быстрый и жёсткий.
О кино Володя мечтал с детства. От дома до кукольного театра Сергея Образцова на Маяковке можно было добежать минут за 15, и Володя не только на все спектакли ходил, но и сумел на репетиции проникать – вахтёры уже знали этого белокурого очень симпатичного мальчугана, и пропускали, а он сидел в зале, как мышка. Дома он мастерил кукол и устраивал для Гали представления, надевая кукол на обе руки, и говоря разными голосами. Сестра просто заходилась от смеха. В отличие от большинства тех, кто потом поступил в театральные училища, в драмкружок Володя не ходил – в его школе не было, а искать ему было лень.
В школе Володе легко давались математика, физика химия, и по ним он был отличником, а вот с гуманитарными предметами была проблема: он любил только литературу, знал наизусть много стихов. Казалось бы, с такой тягой к точным наукам ему прямая дорога в технический ВУЗ, тем более, что и родители этого хотели. Володя схитрил: окончив в 1956-м десятилетку, он подал документы и в «Бауманку», и во ВГИК, и везде его приняли. Когда он сказал об этом родителям, отец только развёл руками: он уже давно понял, в чём призвание сына, и пожелал хороших ролей.
На курсе знаменитого Григория Козинцева Ивашов проучился два года. Учился весело, играючи, но был как все, выделяясь среди своих сверстников лишь игрой на гитаре, голосом и внешностью, которая подходила, скорее, не для советского кино, а для Голливуда: он был красив, высок, статен и белокур, что называется, красавчик в хорошем смысле этого слова.
«Баллада о солдате»
В 1958-м году режиссёр Григорий Чухрай, за два года до этого прогремевший со своим первым фильмом «Сорок первый», начал работу над новой картиной «Баллада о солдате» по сценарию Валентина Ежова. Чухрай хотел, чтобы главного героя, 19-летнего солдата Алёшу Скворцова, подбившего из противотанкового ружья два немецких танка, и вместо награды попросившего отпуск домой, потому, что крыша прохудилась, а потом весь отпуск добиравшегося домой, и едва успевшего обнять мать, играл Александр Белявский. Но тот не увидел в этой роли ничего интересного, и отказался, о чём потом очень жалел. Чухрай начал снимать Олега Стриженова, уже игравшего в «Сорок первом» и Лилию Алёшникову в роли Шуры, но вскоре понял, что Стриженов, которому тогда было почти 30 лет, при всём старании гримёров на 19 лет не выглядит, съёмки прекратил и начал стал нового актёра. Во ВГИКе он встретил белокурого 18-летнего юношу с почти детским лицом и наивными глазами. Это был второкурсник Володя Ивашов. Роль Шуры Чухрай отдал 19-летней студентке ГИТИСа Жанне Прохоренко.
Оба актёра полностью выкладывались на съёмочной площадке, они часами вместе и поврозь репетировали трудные эпизоды, а их в картине было не мало. «Баллада» задумывалась как совершенно новое кино с необычным изобразительным рядом и построением кадра. У Чухрая, который с первого до последнего дня провёл на фронте, был связистом, как и Алёша, на ту войну был свой взгляд, который от официального отличался существенно. В картине почти не было героизма, но были простые человеческие отношения на фоне войны. Ни Чухрай, ни Ивашов не ставили себе целью сотворить героя, но у них получился подлинный герой, как раз потому, что героем Алёша себя не считал, и честно признался генералу, что струсил.
Фильм имел огромный успех, его приняли и фронтовики, и те, кто на войне не был. Слава о «Балладе» быстро распространилась и за границей СССР. Картину номинировали сразу на несколько престижных наград, в том числе, на «Оскара» и Золотую пальмовую ветвь. Британская киноакадемия (BAFTA) выдвинула Ивашова на премию за лучшую мужскую роль. Ивашов в составе больших делегаций ездил по миру, представляя картину. Увидев в Каннах полный зал дам в бриллиантах и мехах, он испугался, что они картину не поймут и не примут. Но в конце эти расфуфыренные богачки рыдали так же, как русские женщины где-нибудь в курской деревне, и он понял, что фильм понятен всем.
Советское правительство поддерживало ажиотаж вокруг «Баллады» и Ивашова. О нём даже сняли документальный фильм, в котором Ивашов играл успешного парня, и разъезжал на, якобы, собственной «Волге», хотя в то время у Ивашова не то, что «Волги», но даже мопеда не было, а жил он с родителями и сестрой в 16-метровой комнатке в московской коммуналке.
Самое тяжкое испытание для человека – это медные трубы, особенно, если человек не прошёл ни воды, ни огня. Но это не про Ивашова – свою славу он воспринял достойно, «звёздной болезнью» не заболел. Честь он почитал выше славы, наград и почестей.
Брак со Светланой Светличной
В 1959-м, Ивашов познакомился с ровесницей Светланой Светличной, когда после «Баллады» вернулся к учёбе во ВГИКе. Для работы у Чухрая Ивашов взял «академку», а потом попал на курс к Михаилу Ромму. В него тут же влюбились все девчонки курса. Светлана, исключением не была, но на неё, в отличие от других сокурсниц, Ивашов внимание обратил. Всё решилось после студенческого спектакля, в котором нужно было целоваться – выйдя за кулисы, Владимир признался Светлане в любви. Первое время после свадьбы они жили у родителей Ивашова. Места и мебели было мало, и они спали на полу.
Из заграничных вояжей Ивашов привозил модные вещи, сам одевался как денди лондонский, и все удивлялись: откуда у парня из простой рабочей семьи такой безукоризненный вкус? Хотя его никто не просил, на студенческие спектакли про заграничную жизнь он приносил заграничные шмотки, в которых потом на сцене щеголяли его однокурсники.
В 1963-м дипломный спектакль во ВГИКе «Салемский процесс» по-модному тогда Артуру Миллеру ставил Андрон Кончаловский. Главные роли играли Ивашов и Светличная. После окончания ВГИКа их приняли в труппу Театра-стадии киноактёра, где они прослужили 30 лет. Возможно, пойди Ивашов не в этот театр, где артисты, находясь, как бы, на передержке между съёмками в кино, убивали время, а в любой другой театр, жизнь сложилась бы по-другому.
Свою первую отдельную квартиру пара получила, когда у них уже был сын, названный в честь главного героя «Баллады». Но счастье продлилось не долго: до Ивашова дошли слухи, что у Светланы появился поклонник, и супруга принимает его ухаживания. Светлане, в свою очередь, не нравилось повышенное внимание женщин к мужу. К ревности супружеской добавилась ревность актёрская – Ивашов по сравнению со Светличной снимался больше. Ивашов на жену не обижался, и из длительных киноэкспедиций писал ей полные любви письма. Несмотря на все его старания супружеская и творческая ревность привели брак на грань развала. Отношения спасло рождение в 1972 году второго сына Олега. Радость отцовства помогла Ивашову отвлечься от проблем. Он с головой погрузился в домашние дела, и посвятил себя детям. Отношения супругов наладились, и они вновь выглядели идеальной парой, которой все восхищались и завидовали.
«Семь нянек»
После «Баллады» Ивашов за пять лет снялся в девяти картинах. Зрителям особенно понравилась производственно-воспитательная комедия «Семь нянек» молодого режиссёра Ролана Быкова. Дело происходило на часовом заводе. Но с такой внешностью Ивашов просто не мог играть рабочего в спецовке – никто бы не поверил, но он был рабочим, только в белом халате. Критики картину приняли холодно, героя Ивашова назвали плоским и одноплановым, а Быкова упрекали в том, что он не понял амплуа Ивашова – он был лирическим героем, но совсем не комедийным актёром.
Ивашов расстроился, но не сломался. Он ждал большой роли. Казалось, счастье улыбнулось в 1965-м, когда знаменитый Станислав Ростоцкий предложил ему сыграть Печорина, а Светлане – контрабандистку Удину. Но ввскоре режиссёр и актёр перестали понимать друг друга, оба видели, что ошиблись, «не попали». Такое не часто бывает, но на озвучание то ли Ивашов позвал Вячеслава Тихонова, то ли Ростоцкий пригласил его с согласия Ивашова. В общем, и Ростоцкий, и Ивашов считали эту работу провалом – ни героя не получилось, ни времени.
К 26-ти годам Ивашов снялся в 12 картинах, но режиссёры видели в нём только Алёшу Скворцова, а, поскольку такой роли больше не было, приглашать Ивашова стали мало, а если и звали, то на небольшие роли или эпизоды. В 1969-м году Ивашов стал Заслуженным артистом РСФСР.
«А зори здесь тихие…»
В 1971 году Ростоцкий начал съёмки военной драмы «А зори здесь тихие…» по одноимённой повести Бориса Васильева. Видимо, желая извиниться за неудачу «Героя нашего времени», он предложил Ивашову сняться в одном из немногих в картине цветных, довоенных эпизодов. Фильм получился шедевральный и стал классикой советского кино. Но Ивашова в нём вновь не заметили, но не потому, что он плохо сыграл, а потому, что роль была слишком мала и практически без слов.
Ивашову очень не везло с режиссёрами и сценариями – все новые работы на фоне чухраевского шедевра выглядели бледно и не интересно. Он, помимо своей воли, стал заложником одной роли. Та же участь после «Бриллиантовой руки» постигла и Светличную – не виноватая я, он сам пришёл! Начались годы депрессии. Единственными отдушинами для Ивашова были рыбалка и охота. Он прекрасно стрелял, но не обладал охотничьим азартом, часто не стрелял, потому что жалел зверушек. Ивашов рано поседел, и эта благородная седина лишь добавляла аристократизма.
Гитара
У Ивашова был совершенно удивительный завораживающий голос. Долгое время он пел исключительно для себя, своих родных и близких – гитара помогала ему хоть ненадолго забыть о жизненных и творческих неурядицах. С экрана он впервые спел в «Новых приключениях неуловимых». Через два года в Париже в «Короне Российской империи или снова неуловимые», Перов так же прекрасно пел есенинские «Над окошком – месяц». Именно благодаря Ивашову я, пожалуй, впервые увидел, как выглядит тоска по родине. В 1974-м Кеосаян пригласил Ивашова на довольно большую роль в картину «Когда наступает сентябрь», и там он тоже чудесно спел «Для тебя». В 90-е стихи и романсы какое-то время кормили Ивашова – он пел в концертах и на литературных вечерах, всякий раз вызывая бурю оваций. Он даже недолго вёл телепрограмму, посвящённую русскому романсу. Настоятельно рекомендую, найдите в Интернете запись из личного архива Светланы Светличной, на которой Ивашов поёт «Зимнюю песню» на стихи Николая Рубцова – я был просто очарован голосом и манерой пения.
В 1980 году Ивашову присвоили звание Народного артиста РСФСР.
90-е
В конце 80-х, ещё до приватизации, в Театре-студии киноактёра началась грызня за здание – лакомый кусок в центре Москвы, в которой Ивашов участвовать не хотел, ставить спектакли было некому. Промучившись почти три года, он из театра уволился, и увёл за собой Светлану. Семья осталась без средств к существованию – за годы работы они ничего не накопили, жили от зарплаты до зарплаты. Жили они в небольшой двухкомнатной квартире с младшим сыном – старший Алексей завёл свою семью. За два года Ивашов очень постарел. Он всё ещё пытался найти себя в профессии, и стал соглашаться на такие работы, которые раньше отвергал. В 1992 году на Свердловской киностудии он снялся в эпизодической роли в малобюджетном фильме «Сыскное бюро «Феликс». Картина, как и все «кооперативные», получилась так себе, но Ивашов получил гонорар – последний в его кинобиографии. Уже через год его просто перестали узнавать. Как-то он приехал на «Мосфильм» в надежде получить хоть какую-то роль, но новое руководство аннулировало все прежние пропуска, а в лицо вахтёр его не узнал, так сильно он изменился. Знакомый кинооператор провёл Ивашова в павильон, но и там молодые режиссёры его не признали. А бить себя в грудь и кричать, что он народный артист России и легенда советского кино, Ивашов не умел.
Подсобный рабочий
В 1992 году в трудовой книжке Ивашова появилась новая запись: «Подсобный рабочий». Возможно, это был единственный народный артист, который работал на стройке. Нужно было кормить семью, и, если не получалось найти работу по специальности в театре или в кино, он не гнушался никакой работы. Советское кино рушилось вместе со страной, старые режиссёры об Ивашове забыли, а новые в большинстве своём и не знали о его существовании, однако Ивашов продолжал надеяться, что всё ещё выправится.
Два года 53-летний Ивашов, не имеющий никакой строительной квалификации, занимался тяжёлым изнурительным трудом на стройке. Он уставал настолько, что, дома даже не мог разговаривать, молча ужинал, и ложился спать, а утром всё повторялось – он надевал робу и шёл на стройку.
В декабре 1994-го об Ивашове вдруг вспомнили, и позвали на вручение кинопремии «Ника» – Григорию Чухраю присудили престижную премию «За честь и достоинство», и вручить статуэтку должен был Алёша Скворцов, то есть, Владимир Ивашов. А у него не было предусмотренного дрес-кодом смокинга, пришлось брать напрокат. Подойдя к микрофону, он сказал: «Не надо совершать в жизни подвигов, надо не совершать подлостей!» В этом и состояло жизненное кредо Ивашова.
21 марта 1995 года после разгрузки машины со стройматериалами на стройку вызвали «скорую» – Ивашову, много лет страдавшему язвенной болезнью, стало плохо. Тяжёлые нервные и физические нагрузки, плохое питание, страх за семью, вызвали обострение болезни. В Первой градской больнице Ивашова не узнали. Молодой врач ошибся при постановке диагноза, ошибку заметили только через сутки, повторная операция уже не помогла – Владимира Ивашова не спасли, и 23 марта он умер.
автор: Николай Кузнецов
