В ночь на 2 октября 1941 года во всех дивизиях вермахта на Восточном фронте огласили приказ фюрера, в котором говорилось, что в начинающемся последнем решающем сражении Красная Армия должна быть разгромлена ещё до наступления зимы. В войсках приказ был встречен с воодушевлением. Обещанного в самом начале похода на Восток блицкрига за 6–8 недель, не получилось, но казалось, что победа уже близка, и измотанные трёхмесячным непрерывным наступлением солдаты, надеялись избежать ужасов русской зимы.
Название операции придумал сам Гитлер – «Тайфун», то есть, мощнейший ураган, сметающий всё на своём пути. Предполагалось, что главный удар должна была нанести группа армий «Центр» под командованием Теодора или, как его называли в России, Фёдора вон Бока. Для усиления с севера из-под Ленинграда перебросили 4-ю танковую группу Гёпнера, с юга удар на Москву должна была наступать 2-я танковая группа Гудериана. Главная цель – окончательно разбить части Красной Армии и окружить Москву. В операции немцы задействовали почти 2 миллиона человек личного состава (78 пехотных, танковых и моторизованных дивизий), 14 тыс. орудий и миномётов, 1 700 танков и 1 400 бомбардировщиков, истребителей и разведчиков. Главной силой были танковые и моторизованные дивизии. Красная Армия имела дивизий больше – 96, а личного состава почти на 750 тыс. меньше, почти тысячу танков, 7 600 орудий и миномётов и 660 самолётов различных типов и предназначений.
Рокоссовский Константин Константинович
Началась операция «Тайфун» катастрофой для Красной Армии: под Вязьмой попали в окружение почти полмиллиона человек Западного фронта под командованием Георгия Жукова и Резервного фронта Семёна Будённого.
С 13 октября на всех главных направлениях, ведущих к Москве, разгорелись ожесточённые бои. Линия фронта стремительно приближалась к столице. 15 октября ГКО принял решение об эвакуации из Москвы Правительства, Генерального штаба, иностранного дипломатического корпуса, крупных предприятий и научных институтов. 16 октября в Москве началась паника, не работали метро и магазины, не редки были грабежи. 20 октября в городе и прилегающих районах было введено осадное положение. Однако Сталин остался в Кремле, что означало, что сдавать город он не собирался. На улицах города появились противотанковые ежи, оборонительные сооружения из мешков с песком, но гитлеровцы всё равно неумолимо приближались. Впрочем, они повторили ошибку первых месяцев войны: их танки так быстро продвигались вперёд, что пехота и тылы – немцам ведь нужно было «перешивать» железнодорожную колею на свой стандарт – за ними не успевали. Это позволяло нашим войскам сделать передышку и укрепить рубежи обороны.
В начале ноября в боях наступила небольшая пауза – казалось, что враг, наступавший беспрерывно 4 месяца, окончательно выдохся. Они ведь, как сказал незабвенный старшина Федот Евграфович Васьков, тоже люди. В этих условиях на Красной площади 7 ноября был проведён военный парад, с которого солдаты и офицеры уходили прямо на фронт.
И всё же за 2 месяца боёв к концу ноября немцы на отдельных участках фронта смогли подойти к Москве на расстояние в 27 км, сохранив при этом преимущество в живой силе и технике. И тут после страшной осенней распутицы, в которой вязли даже советские танки, что уж говорить про немцев, ударили настоящие морозы. Синтетический бензин, на котором работали немецкие танки, при температуре ниже 23ºС превращался в кисель. Но до Москвы было рукой подать, и фон Бок решился на окончательный удар. Чтобы окружить Москву, вермахту нужно было лишь разорвать тонкую линию обороны 16й армии генерал-лейтенанта Константина Рокоссовского, обескровленную предыдущими боями.
30 ноября немецкая танковая колонна вышла на рубеж Солнечногорск – Красная Поляна. Казалось, что ничто уже не может остановить врага на пути к Москве. Но когда немецкие танки пошли в наступление, их встретил очень мощный заградительный артиллерийский огонь, а при прямом попадании башню танка просто отрывало. Немцы сменили направление удара, но встретили столь же мощный отпор. В ставку Гитлера полетели срочные донесения: у русских появилось новое сверхмощное орудие, против которого мы бессильны. Операция «Тайфун» провалилась.
Какие же секретные пушки применил Рокоссовский? И почему так поздно? Какова судьба этих загадочных орудий после битвы за Москву? При том, что в октябре 1941-го у него не было и БМ-13 – знаменитых «Катюш». В составе армии был 21 стрелковый батальон, 6 кавполков, 200 артиллерийских орудий различного типа и калибра. И это на фронте, протяжённостью 100 км, то есть, по два ствола на километр фронта.
25 октября Рокоссовский, понимая, что разговор будет тяжёлый – каждая батарея на счету, попросил командующего Западным фронтом генерала армии Георгия Жукова прислать 16-й армии артиллерию. Жуков был в гневе, но к утру 26 октября прислал в армию 2 полка 37 мм зенитных пушек – против лёгких танков это была реальная сила. Оба полка направились в 316-ю стрелковую дивизию генерала Ивана Панфилова, прикрывшую самое опасное Волоколамское направление. Однако такого страшного урона вражеским танкам 40 пушек, снаряды которых весили меньше килограмма, нанести не могли. Значит, было что-то ещё.
Немцы атаковали неожиданно и точечно, в слабо защищённых местах, отыскивая бреши при помощи самолётов-разведчиков, которым никто не мешал: советские истребители с начала войны куда-то подевались. Единственными помехами были нелётная погода и короткий световой день. Рокоссовский нашёл решение, которое обмануло немецкую разведку. Он приказал за три дня заготовить из лесоматериалов пулемёты, миномёты, и под прикрытием темноты расставить их так, чтобы на каждом километре фронта иметь 3-4 оборонительных сооружения, 4-5 пулемётов, 2-3 миномётные батареи, 2-3 группы пехоты из чучел, создать ложные огневые позиции артиллерии. Тут главное было не переборщить с количеством, чтобы немцы не заподозрили подвоха: откуда это русские, у которых ещё вчера ничего не было, так быстро понатащили столько пулемётов, пушек и миномётов. Долго такие уловки не работали, да и остановить врага деревянные пушки и чучела не могли, а настоящих всё ещё не было. Даже повсеместный массовый героизм пока в общую ситуацию изменений не вносил, и 16-я армия продолжала с тяжёлыми боями, но отступать. Отчасти, повезло, что морозы и нехватка натурального топлива вынудили немцев дней на 10 приостановить наступление, что дало Рокоссовскому столь необходимую передышку.
Но противотанковых средств, кроме бутылок с легендарным «коктейлем Молотова», по-прежнему не было. Вот тут и вспомнили про профессора артиллерийской академии им. Дзержинского, 71-летнего генерал-майора двух армий, крупного военного теоретика Давида Евстафьевича Козловского. Академия была эвакуирована в Самарканд, но Козловский остался в Москве, поскольку работал в Артиллерийском комитете ГАУ Красной Армии. Выпускник Михайловской артиллерийской академии, с 1911 года он преподавал в Михайловском артиллерийском училище. В 1918-м перешёл к большевикам. По роду своей деятельности Козловский отлично знал номенклатуру 59-го артиллерийского арсенала в подмосковных Мытищах, законсервированного ещё в 1922-м. (Этот арсенал существует до сих пор). И он предложил использовать против немецких танков 152-мм нарезную осадную пушку, или, как их тогда называли, «шестидюймовку», образца 1877 года, которая закидывала фугасную стальную гранату на расстояние 8 км. Всего оружейные заводы – столичный Обуховский и Пермский на Урале – изготовили больше тысячи таких орудий.
Давид Евстафьевич Козловский
В 1904 Россия ввязалась в войну с Японией на Дальнем Востоке, с которым не было железнодорожного сообщения и было крайне сложно осуществлять подвоз продовольствия, вооружений, боеприпасов и других военных материалов. Японцы громили русский флот на море Цусимы, а вот на суше дела у русской армии шли куда лучше, чему способствовало широкое применение артиллерии. 152-мм пушкам там тоже хватило работы.
Крепостной лафет под 6-дюймовую 120-пудовую пушку. 1915 г.
Стволы «шестидюймовок» были изготовлены из высококачественной уральской стали по методу профессора Дмитрия Константиновича Чернова, и выдерживали до 10 тыс. выстрелов. Ствол, подвижный только в вертикальной плоскости – вверх и вниз, был закреплён на жёстком лафете и не имел откатного механизма, поэтому после выстрела пушку отбрасывало назад на несколько метров. Но пушка была осадной, предназначенной для обстрела крепостей, а, значит, и особых проблем с наведением не было.
Дмитрий Константинович Чернов
Козловский, конечно же, знал характеристики этих орудий и невероятную долговечность стволов. Была у него и информация об арсенале № 59. Козловский предупреждал, что эти пушки выдержат от силы десяток выстрелов. Но в тот критический момент эти десять выстрелов могли стать решающими. Однако пушки надо чем-то заряжать, а штатных снарядов не было. Козловский предложил использовать английские снаряды «Виккерс», захваченные в Архангельске в 1919-м. Снаряды эти вполне подходили к «шестидюймовкам». Там же, в Архангельске, были захвачены американские капсюли и пороховые заряды, которые можно было использовать.
В арсенале № 59 хранилось 12 «шестидюймовок», в других арсеналах нашли много английских снарядов и американских капсюлей. В общем, пока всё складывалось довольно удачно. Однако где было взять орудийные расчёты, умеющие обращаться с допотопными пушками? Но и эту проблему решили. Командирами трёх батарей поставили слушателей академии им. Дзержинского, которые не уехали в Самарканд. Орудийной прислугой были красноармейцы, присланные райвоенкоматами, но их было так мало, что пришлось расчёты доукомплектовывать учениками 9-10 классов 1-й и 2-й Московских специальных артиллерийских школ.
Когда батареи старинных орудий прибыли на позиции, стояли последние дни относительного затишья. Старинные пушки установили в засаде на том направлении, откуда по данным разведки ожидалась атака вражеских танков. Их вкопали в землю – это обеспечивало защиту и лучшую точность стрельбы. Оставалось надеяться на полковую разведку и, конечно, на удачу, без которой на войне – никуда. Ведь пушки всё-таки были очень старые, и могли развалиться от первого же выстрела, да ещё покалечить орудийные расчеты. Кроме того, немецкая разведка могла прознать про «русское вундерваффен», и танки, чтобы судьбу не искушать, сменили бы направление. Повезло, что свои командиры были уже обстрелянные, с боевым опытом Зимней войны с Финляндией. Прибыв на место, и зная исходные данные, они определили два танкоопасных направления. На одном устроили засаду 1-го и 2-го взводов, на втором встали два других взвода. В уже промёрзшей земле выкопали капониры, насыпали брустверы. (В 1948 году командир 1075 полка 316 стрелковой дивизии полковник Илья Васильевич Капров вспоминал, что в полк поступили старинные французские музейные пушки, лишь в конце октября 1941 года полк получил 11 противотанковых ружей. Всё это лишний раз подчёркивает ужасное положение, в котором оказались советские войска под Москвой).
Прицелов у старинных пушек не было – их называли пушками без мушки, поэтому командир приказал наводить их через ствол и стрелять прямой наводкой с расстояния не более 500 метров. Помимо прицелов пушки, как себя поведут орудия в бою, на тот момент не знал никто. То, что происходило дальше, похоже, скорее, на красивую легенду, чем на описание реальных событий.
Когда рассвело, войска 3-й танковой группы Гота выдвинули танковый батальон для проведения разведки боем как раз там, где их ожидали. Первые выстрелы «шестидюймовок» оказались очень эффективными: взрыв 40-килограмовго фугасного снаряда даже рядом с лёгкими Т-1, боевой вес которого едва превышал 5 тонн, или десятитонным Т-2 переворачивал их на бок или вверх гусеницами. Бензин выливался, и машина загоралась. Попадание под основание башни, её срывало и отбрасывало на несколько метров, осколками убивало экипаж и сопровождающих танк пехотинцев. Очевидцы рассказывали, что самое красивое зрелище было, когда снаряд, выпущенный из низко стоящей пушки, попадал в лобовую 30-мм броню танка Т-3. Он пробивал её насквозь, круша всё, что было внутри танка, и вынося мотор со всеми потрохами на несколько метров. От танка оставалась груда искорёженного обгоревшего металла, годного разве что на переплавку.
Первая атака врага была отбита «шестидюймовками» с ошеломляющим успехом. Каждое орудие подбило не по одному танку. Когда же немцы, немного опомнившись, решили атаковать в стороне от опасного участка, их из засады встретила вторая батарея, и с тем же результатом: понеся большие потери, танковые батальоны были вынуждены отступить, и два дня здесь больше не показывались. Старинные русские пушки оказались эффективным оружием против современных немецких танков.
Поисковые отряды уже много лет прочёсывают места былых боёв 16й армии. Перезахоронено много бойцов, погибших в битве под Москвой. Найдено не мало боевой техники – советской, английской, отгруженной летом и в начале осени 1941-го и успевшей попасть на фронт, и вражеской, немецкой. Чётко определена линия обороны, которую занимала 16-я армия. Где же стояла эта легендарная батарея «шестидюймовок»?
К концу ноября 1941 года линия обороны Москвы проходила возле деревни Баранцево в 23 км Пятницкого шоссе, по реке Гаретовка, железнодорожной платформе Малино, знаменитой деревни Крюково, где погибал взвод из популярной песни 80-х, по Крюковскому шоссе, которое сегодня называется Панфиловским проспектом в Зеленограде, и выходила на 41 км Ленинградского шоссе. Дальше линии Солнечногорск – Красная Поляна немцы так и не прошли. Уже 5 декабря началось контрнаступление Западного фронта, а вместе с ним перешла в наступление и 16-я армия, и погнала фашистов от Москвы.
Успешный опыт применения старой артиллерии под Москвой не прошёл даром: были вскрыты и другие арсеналы. Пушки использовались как по одиночке, так и целыми батареями, чему во многом способствовал генерал Козловский, всю войну прослуживший в Артиллерийском комитете ГАУ РККА. Он консультировал боевые расчёты в технике использования этих орудий, рассказывал об их особенностях, о которых в училищах и академиях не говорили, ведь орудия были времён царя Гороха, а все наставления были сделаны дореволюционным шрифтом с ятями и твёрдыми знаками, и читать их было невозможно. Необходимо было разработать и напечатать новые учебные пособия, чем и занимался генерал Козловский.
Пушки, конечно, имели множество недостатков в сравнении с современными образцами артиллерии, были сложны в обслуживании и маломанёврены, ведь разрабатывали их тогда, когда в штабах главенствовала доктрина позиционной войны, и часто перемещать пушки с места на место не было необходимости. Тем не менее, 6 дюймов – это 6 дюймов, и 40-килограмовый фугас давал страшную воздушную волну. Из действующей армии их изъяли в 1943-м – слишком велик был износ, и применение этих пушек стало просто опасно для расчётов.
Теперь, прекрасно понимая, какую бурю негодования я вызову, скажу несколько слов о том, почему считаю красивой легендой историю применения «шестидюймовок» под Москвой. Как я уже писал выше, у 152-мм пушки образца 1877 года было несколько особенностей. Во-первых, ствол был закреплён на жёстком лафете и не имел откатного устройства. Мощная отдача при выстреле неизбежно срывала пушку с позиции, и её нужно было возвращать на место. При вкапывании в землю эффект отдачи несколько снижался. Во-вторых, пушка не имела прицела, и конструкция не предусматривала места для его установки. В-третьих, ствол пушки вправо и влево не двигался. Как мы помним, пушка разрабатывалась как осадное орудие, а при таком применении прицел и наведение по горизонтали без особой надобности: крепость-то никуда не переместится. А вот при стрельбе по подвижным целям, то есть, по танкам, возникали серьёзные, скорее даже, непреодолимые препятствия. Даже если допустить, что, передвигая ствол только по вертикали, наводчик с пятисот метров через канал ствола увидел вражеский танк, с этого момента до выстрела пройдет до полуминуты, ведь в ствол нужно зарядить снаряд и закрыть затвор. После этого скорректировать наведение уже невозможно, а танк вряд ли оставался на одном месте. Поэтому, на мой взгляд, попадание в танк могло быть только случайным, а, значит, множественных попаданий, о которых говорят очевидцы, быть попросту не могло. При этом я вовсе не исключаю, что «шестидюймовки» действительно могли остановить продвижение немецких танков заградительными взрывами мощнейших 40-килограммовых фугасов.
Две оригинальные «шестидюймовки» Пермского оружейного завода стоят возле входа в Академию ракетных войск стратегического назначения. В боях под Москвой они не участвовали, но в 1941-м именно такие пушки немцы приняли за сверхсекретное оружие русских. И именно такие орудия, при всей их архаичности, стали той соломинкой, которая помогла выплыть Советскому Союзу, сохранить Россию.
автор: Николай Кузнецов
