Потеряв трёхчасовом бою около 30 человек, бандиты ушли. У отряда Николая Пржевальского потерь не было. Он понимал, что нападение не случайно, в Лхасу его не пропустят, и завтра разбойников будет больше вдвое, а боезапас не беспределен…
Первооткрыватель
XIX столетие по праву называют эпохой величайших экспедиций. Казалось, что исследователи проникли во все доселе неизведанные части планеты. Однако путь в Тибет – сердце Центральной Азии для европейцев был наглухо закрыт, да и вся Центральная Азия оставалась terra incognita. Первым, кто отважился пойти в таинственные земли, где не было воды, дорог, и привычного жилья, и которых не было на одной карте, стал русский офицер Николай Пржевальский.
Детство
Николай родился 12 апреля 1839 года на Смоленщине в деревне Кимборово Отец, Михаил Кузьмич, отставной поручик, умер, когда Коле было 7 лет. Поднимала сына мать, Елена Алексеевна. В детстве Коля был большой сорвиголова, рано увлёкся охотой. Сначала он стрелял жёлудями из игрушечного ружья, а потом дядя, как и отец, отставной офицер, подарил ему настоящую двустволку. Но мальчик не только охотился в любую погоду – он ещё и читал много. Память у него просто феноменальная, он мог дословно цитировать страницы книг, даже тех, что прочитал давно. В 1855 году Коля блестяще окончил гимназию в Смоленске. В те годы шла Крымская война, и Николай записался в армию. Однако реальность ему не очень понравилась: офицеры, не просыхая, пили горькую, Николай кутить с ними не хотел, и стал чужим среди своих.
Военная карьера
Николай подал рапорт о переводе его на Амур, но вместо Даурии угодил на гауптвахту. Тогда он, сын небогатого офицера, сжигая вёдра керосина, уселся за книги, занял денег, приехал в столицу, и без офицерского чина, выдержав огромный конкурс, поступил в Академию Генштаба.
Окончив первый курс, Николай написал глубокие статьи о Приамурье, и его избрали членом Русского Императорского географического общества. Через некоторое время в чине поручика его назначили в Генштаб, вскоре произвели в штабс-капитаны. В 1867 году военное ведомство удовлетворило рапорт Пржевальского, и командировало его на Амур. Пройдя за год больше тысячи вёрст, Пржевальский тщательно изучил Уссурийский край, который совсем недавно вошёл в состав Российской империи, досконально описал климат, флору и фауну.
Первая экспедиция
В 1870-м году Пржевальский получил разрешение на свою первую экспедицию в Центральную Азию. Многие считали эту затею полной авантюрой, и финансировали её скромно. Недостающие 12 тыс. рублей Пржевальский выиграл в карты – он был очень азартным человеком, а феноменальная зрительная память позволяла запоминать все карточные расклады. Друзья даже прозвали его Золотым Фазаном.
Пржевальский взял с собой лишь военных добровольцев, своим помощником назначил 22-летнего подпоручика Михаила Пыльцова. Сопровождали отряд два амурских казака. Багаж, в основном, состоял из оружия и боеприпасов. Поход начался в бурятской Кяхте, проходил через города Урга и Улан-Батор, пустыни Гоби и Ала-Шань, предгорья Наньшаня, верховья рек Хуанхэ и Янцзы, далее – к Тибету, и его столице Лхасе.
Первым испытанием стал переход через пустыню Гоби, то есть, безжизненную – монголы, жившие там много лет, знали, как назвать. Температура колебалась от + 60 до – 55ºС, зимой снега почти не было. Спали в тонкой палатке, обложив её тюками, плотно закрыв вход, и постелив одеяла прямо на мёрзлую землю. Каждый день Пржевальский делал глазомерную съёмку и зарисовки местности, геодезическую привязку точек, благодаря чему все его карты были очень точны. Многие записи он делал по памяти, чтобы не выдать своего подлинного интереса, и местные жители за три года похода ни разу его не поймали. Пржевальский изучал климат, делал гербарии неизвестных растений и чучела редких животных.
Когда экспедиция пришла в город Калган, Пржевальский оставил отряд отдыхать, а сам в одиночку отправился исследовать здешние горы. Он доказал, что хребет Инь-Шань обрывается в долине Хуанхэ, и не связан с Тянь-Шанем, как полагали в Европе. Он открыл, что устье Хуанхэ не имеет разветвлённой дельты, чего не знали ни иностранцы, ни даже сами китайцы.
Китайские чинуши встречали Пржевальского ласково, но волокитили с бумагами и давали плохих проводников. Когда экспедиция попала в Алашанскую пустыню – самую неизведанную и суровую часть Гоби, где были только голые безводные пески, стало совсем тяжело.
Когда экспедиция подошла к озеру Куку-Нор, закончились деньги, вышел срок пропускных документов, и пришлось повернуть назад. Однако до зимы вернуться в Калган они не успели: у Пыльцова началась тифозная горячка. Он кое-как мог сидеть в седле, но часто терял сознание. Кроме сушёного навоза – аргала – топлива в тех местах не было, а аргал был дорог, и купить его зимой было почти невозможно.
Утром Пржевальский выходил из промёрзшей насквозь палатки, и, едва держа карандаш в обмороженных пальцах, продолжал съёмку местности. Как-то ночью у них украли верблюдов. Пржевальский пошёл к монголам, и выторговал лошадь добраться туда, где можно было сменять ружья и патроны на верблюдов. Когда отряд пришёл в Калган, двое казаков дальше идти отказались. Пржевальский вызвал 19-летнего Панфила Чабаева и бурята Дондока Иринчинова – они стали соратниками Пржевальского на долгие годы.
Отряд шёл по раскалённым пескам Южного Алашаня. Воды там не было, а редкие колодцы травили дунгане – киргизские мусульмане. Пржевальского, которому всё было не почём, считали колдуном или святым. Однажды он при помощи барометра предсказал долгожданный дождь, и слава о нём разнеслась по всей округе. Как-то банда хорошо вооружённых дунган встала на пути каравана, но, увидев «святого» быстро ретировалась.
Добравшись до провинции Ганьсу, прилегающей к Тибетскому нагорью, Пржевальский исследовал здешнюю местность, а затем отряд на три месяца отправился в Северный Тибет. В разряженном горном воздухе началась одышка, голова кружилось, сердце билось учащённо, временами начиналась рвота. Провианта не было, коченеющими руками невозможно было зарядить ружьё, а слезящиеся глаза не могли прицелиться, и охоты не удавались. После долгого путешествия полушубки были в дырах, сапоги прохудились, и их обматывали кусками шкур.
Отряд находился в походе уже три года, и до вожделенной Лхасы было рукой подать, но на реке Мур-Усу экспедиция остановилась – закончились деньги, почти не осталось живых верблюдов. Пржевальский не хотел потерять уже собранные материалы, и отряд через Среднюю Гоби – самую жаркую и безводную часть пустыни, вернулся в Ургу.
За три года Пржевальский прошёл 11 тыс. вёрст, открыл, описал и нанёс на карту 23 новых хребта, 24 больших и малых озёра, собрал коллекцию из 280-ти неизвестных видов птиц, животных, рыб и растений. На родине заслуги его оценили – произвели в подполковники, положили 600 рублей пожизненной пенсии в год. Русское и Парижское географические общества наградили его медалями, а Берлинское избрало членкором, книга «Монголия – страна дангутов» разошлась большими тиражами не только в России, но и во всём мире.
Второй поход на Тибет
В 1876 году Пржевальский задумал новый поход на Тибет, на этот раз через озеро Лоб-Нор. В экспедиции помимо учёных был заинтересован Генштаб, ведь Англия и Турция хотели отделить Западный Туркестан от России, финансировали и вооружали кажгарского князя Якуб-бека, с которым Пржевальский был знаком лично, и только он мог доставить из опасного района ценные сведения. Поэтому на экспедицию выделили уже 24 тыс. рублей. В отряде были проверенные уже Чабаев и Иринчинов, а также трое семиреченских казаков. Пыльцов женился, и Пржевальский, считавший, что женатый человек будет думать больше о семье, оставил его дама. Новым помощником Пржевальского стал офицер Фёдор Эклон.
Экспедиция вышла из города Кульджа, и двигалась через Лоб-Нор к Тибетскому нагорью и Лхасе. За Тянь-Шанем Якуб-бек приставил к отряду конвой, который водил отряд кругами по самым сложным маршрутам. Кое-как «сбросив» соглядатаев, Пржевальский шёл дальше к Лоб-Нору, и вдруг вышел на огромный хребет, хотя по картам там была равнина. Автохтоны называли его Алтын-Таг. Так Пржевальский сделал новое громкое открытие.
Тяготы похода подорвали здоровье Пржевальского – он ощущал слабость и нестерпимый зуд по всему телу – из-за холода и отсутствия воды он подолгу не мылся. Возможно, его спасло то, что из Санкт-Петербурга пришла депеша с предписанием вернуться в Россию – отношения с Китаем изменились, и не в лучшую сторону.
Результаты экспедиции Пржевальский опубликовал в работе «От Кульджи на Тянь-Шань и Лоб-Нор», которая произвела в научном мире настоящий фурор. Пржевальский первым описал быт и обычаи об-норцев, тяжелейшие условия, в которых они жили. Пржевальский говорил о них сочувственно, а о современном обществе Петербурга отзывался грубо и пренебрежительно, за что заработал себе славу сноба, не признающего приличий – ну, ещё бы – столько времени провёл в глуши среди дикарей.
Снова на Тибет
Побыв немного в отцовском имении Отрадное, Пржевальский снова стал собираться в Лхасу. Глава азиатского отдела Генштаба генерал Алексей Куропаткин приказал выяснить политическую обстановку в Тибете, наладить отношения России с Далай-ламой.
Учтя опыт предыдущих походов, новую экспедицию Пржевальский готовил как военную операцию – установил железную дисциплину, тренировал отряд в стрельбе. Первым помощником он взял уже опытного Эклона, вторым – офицера Всеволода Роборовского. В 1879 году 13 человек отправились из Зайсана через Тянь-Шань в Тибет. В этот раз китайские власти уже прямо отказывали Пржевальскому в проводниках и запрещали местному населению помогать русским.
Маршруты исследований Пржевальского в Центральной Азии
Преодолев хребты Нань-Шаня, экспедиция вышла на Тибетское плато. Без проводников отряд постоянно сбивался с пути, блуждал, от голода и холода гибли верблюды. А в России, полгода не имея никаких известий, уже решили, что экспедиция погибла, китайские дипломаты отмалчивались, а западные газеты даже писали, что Пржевальский ограблен и убит.
Жизнь экспедиции и впрямь висела на волоске. На высокогорном перевале Танг-Ла отряд отбился от крупной банды – тренировки по стрельбе даром не пропали. Дорога на Лхасу казалась открытой, но за 250 вёрст до заветной цели их встретила процессия представителей Далай-ламы. Они сказали, что в столице Тибета великий переполох, что все боятся, что русские украдут Далай-ламу, и умоляли Пржевальского остановиться. Пржевальский понимал, что духовная элита Тибета, опасаясь, что вслед за русскими туда хлынут миссионеры из других конфессий, была против в его встречи с Далай-ламой, решил судьбу не искушать, и повернул назад. Пройдя больше 7 тыс. километров экспедиция вернулась в Кяхту. Именно в этом походе Пржевальский встретил диких лошадей, совершенно неизвестных науке. Позже эта лошадь получит его имя.
Третье путешествие Пржевальского стало самым плодотворным. На карту было нанесено более 4 тыс. квадратных километров, определено положение 23-х географических объектов, открыто несколько горных хребтов в Северном Тибете – Нань-Шань, Кунь-Лунь, Тибетское нагорье, озеро Кукунор, верховья рек Хуанхэ и Янцзы.
Возвращение Пржевальского и его спутников живыми и невредимыми стало настоящим триумфом. По ходатайству Пржевальского всем членам экспедиции пожаловали чины и пожизненные пенсии как за военные подвиги, сам император Александр III вручил им Георгиевские кресты. Пржевальскому предложили стать наставником цесаревича Николая – наследник престола с интересом слушал учёного, и подарил ему подзорную трубу и свою фотокарточку, но он вежливо отказался, заявив, что больше пользы принесёт России своими походами.
Четвертый раз в поход
Пржевальский был столь популярен, что его останавливали на улицах. От этой популярности он убежал из столицы, и в смоленской глуши на озере Сапшо, напоминавшее Байкал в миниатюре, купил имение. Работал он не в доме, а в маленькой избушке – хатке, как он её называл, и даже спал по привычке на матрасе, набитом хвостами яков. Ему было 42 года, но ни деньги, ни почёт, ни слава не его радовали, оседлая жизнь тяготила, он снова хотел в Тибет, где осталось много неисследованного. Он задумал четвёртую экспедицию, конечной целью которой была всё та же Лхаса. Первым помощником поехал отлично зарекомендовавший себя Роборовский, вторым – вольноопределяющийся Пётр Козлов.
Конвой 4-й экспедиции Н. М. Пржевальского. Сидят (слева направо): Нефедов, Иванов, Перевалов, Соковников, Полуянов, Юсупов. Стоят (слева направо): Иринчинов, Безсонов, Добрынин, Дорджеев, Хлебников, Блинков, Протопопов, Телешов, Родионов, Жарников, Жаркой, Максимов. Фото В. И. Роборовского.
2 ноября 1883 года отряд вышел из Кяхты, и уже знакомым путём через Гоби и Алашань двинулся к истокам Хуанхэ, чтобы оттуда пройти в Тибет. Пропуск в Лхасу китайские власти дали неохотно. По пути были исследованы озера Арин-Нур и Джарин-Нур, названные Пржевальским озером Русским и озером Экспедиций.
На Тибетском плато была сильная метель и бесконечные дожди, снаряжение и одежда мокли, костёр было невозможно разжечь, отсыревал порох, ржавело оружие. На отряд хотели напасть 300 бандитов, но Пржевальский их опередил, напал первым. Потеряв трёхчасовом бою около 30 человек, бандиты ушли. У Пржевальского потерь не было. Он понимал, что нападение не случайно, в Лхасу его не пропустят, и завтра разбойников будет больше вдвое, а боезапас не беспределен. Не желая рисковать людьми, Пржевальский повернул назад, тем более, что окрестный солончак Цайдам –, дно древнего озера, был совершенно ему незнаком и не исследован. Пржевальский нанёс на карту огромную Цайдамскую равнину и северную окраину Тибета, открыл мощные хребты Чементак и Загадочный с вершиной более 8 км, названной Шапкой Мономаха. Позднее хребту Загадочный присвоили имя Пржевальского.
Отряд пересёк Центральный Тянь-Шань, и в ноябре 1885 года вышел к незамерзающему озеру Иссык-Куль – жемчужине киргизских земель, 30 лет назад вошедших в состав России. Здесь Пржевальский изучил местные обычаи, отдохнул в юрте перед дальней дорогой в Санкт-Петербург. На карте появились хребты Цайдамский, Колумба, Московский, Марко Поло и Пржевальского. Отряд открыл путь из Цайдама в пустыню Такламакан.
Когда Пржевальский прибыл в Санкт-Петербург, его произвели в генерал-майоры. Направив Роборовского в академию Генштаба, а Козлова – в юнкерское училище, Пржевальский уехал к себе в Слободу.
Вода из реки Чу и тиф
В 1888 году Пржевальский заявил, что любой ценой дойдет до Лхасы. Эта новость вызвала панику в Лондоне – англичане сами имели виды на Тибет. Они боялись, что, добравшись до Лхасы, Пржевальский обеспечит Далай-ламе поддержку России. Англичане были уверены, что Пржевальский – военный разведчик, а его научная деятельность – лишь прикрытие. Они были недалеки от истины: в отчётах Пржевальского были сведения об армиях азиатских держав, об эмиссарах европейских стран, о характере местного населения и его отношении к России.
5-я экспедиция была подготовлена лучше всех предыдущих, но Пржевальский покидал Слободу с тяжёлым сердцем, и попрощался с озером Сапшо. В октябре 1888 года за несколько дней до старта экспедиции в городе Кара-Кол на Иссык-Куле на охоте Пржевальский сделал то, что строго запрещал всем – попил воды из реки Чу, и заболел тифом. До сих пор загадка, почему из всей экспедиции заразился лишь он один. 20 октября 1888 года Пржевальский умер. За время своих экспедиций он прошёл более 40 тыс. километров, совершил сотни открытий в разных областях наука, и не потерял при этом ни одного своего спутника. Сам Антон Чехов в некрологе написал, что Пржевальский дал миру больше, чем десяток учебных заведений и сотни научных книг.
автор: Николай Кузнецов
