Нобелевский лауреат, лауреат двух Сталинских премий, дважды Герой Социалистического труда, кавалер шести орденов Ленина, член Лондонского королевского общества – по-нашему – Академии наук Великобритании, иностранный член Национальной академии наук США и Германии, Пётр Леонидович Капица родился 8 июля 1894 года в Кронштадте. Отец его, Леонид Петрович, был военным инженером, генерал-майором, мать Ольга Иеронимовна, дворянка, как и положено в то время жёнам генералов, занималась домашним хозяйством и воспитанием детей, а после революции преподавала в Третьем Петроградском педагогическом институте – ныне РПГУ им. Герцена.
В гимназию Петя пошёл только в 11 лет. Сразу не заладилось с латынью, и мальчик перешёл в Кронштадское реальное училище, окончив которое в 1914-м, сразу поступил в Петербургский технологический институт, где его заметил будущий основатель советской школы физики и «главный академик» Абрам Йоффе, и привлёк к работе в своей лаборатории.
Через год после начала Мировой войны Пётр отправился добровольцем на фронт. Поскольку он обладал редким по тем временам качеством – умел управлять автомобилем, его посадили за руль санитарной машины, и два года он возил раненых. Демобилизовавшись, Пётр продолжил учёбу и женился на Надежде Черносвитовой, дочери депутата Государственной думы от партии кадетов. Отца Надежды расстреляли в 1919-м, вскоре от бушевавшей в мире испанки умер отец Петра, Надежда и дети– Иероним и Надя, прожившая всего два дня. В тот момент Пётр решил, что жизнь для него закончилась.
К жизни его вернул Йоффе, который, несмотря на все перипетии революции и гражданской войны, создавал новый физико-механический факультет, на котором широкое физико-математическое образование совмещалось с инженерным. Студент Пётр Капица был членом совета этого факультета. Когда в 1921 году для восстановления научных контактов и закупки хорошего оборудования за границу были посланы ведущие учёные страны, Йоффе взял с собой Капицу и привёз его в Кембридж, и порекомендовал его известнейшему физику Энесту Резерфорду. Тот брать Капицу в свою Кавендишскую лабораторию отказался.
Тогда Капица спросил:
– Какая обычно погрешность в его измерениях?
Резерфорд ответил, что 5–7%.
– Сколько у вас сотрудников? – продолжал Капица.
– 31, – ответил Резерфорд
– Значит, 32-й будет в пределах вашей погрешности, – сказал Капица.
Резерфорду понравился такой подход и такой ответ, он взял Петра к себе и тот стал у мэтра любимым учеником. (Капица прозвал Резерфорда «Крокодилом», прозвище признали все, в том числе, и сам Резерфорд, и сейчас на здании Кавендишской лаборатории красуется рисунок этой рептилии). Он поражал всех своим воображением, прекрасными научными и техническими способностями. Он стал делать блестящие исследования, и, будучи абсолютно бесстрашным экспериментатором, проводил сложнейшие опыты. Созданным им оригинальный аппарат турбодетандер по производству жидкого гелия, стал прекрасным примером инженерной мысли.
Капица, по сути, собственными руками оборудовал свою лабораторию, у него была своя исследовательская группа. В 1922 году он защитил докторскую диссертацию, в 1929-м стал членкором Академии наук СССР и действительным членом Лондонского Королевского общества, но не как иностранец – таких было много, а как настоящий англичанин. Метод, который предложил Капица, позволял получить жидкий гелий, исключив из процесса водород, что делало процесс более безопасным, а конечный продукт – жидкий гелий – в 10 раз дешевле. До того, как Капица начал делать свои эксперименты, явление называлось «сверхтеплопроводность», и никому в голову не приходило, что это сверхтекучесть. Одно из величайших достижений Капицы заключалось в том, что он понял, что это не теплопроводность, а течение самой жидкости.
Капица, конечно, хорошо устроился: будучи советским гражданином, он жил в Лондоне, пользуясь всеми благами английской научной базы – лабораторией, прекрасным оборудованием, грамотным техническим персоналом. При этом он оставался патриотом, и всегда говорил, что работает на благо своей Родины. Но так продолжалось не долго: переход в разное время советских учёных Георгия Гамова, Николая Ипатьева и других учёных, кому за границей работать не разрешили, на положение невозвращенцев, привёл к тому, что Правительство СССР стало менее охотно отпускать своих учёных за рубеж. Фактически это спровоцировало «железный занавес», существенно сократило контакты советских учёных со своими западными коллегами.
Живя в Англии, не ощущая того, что атмосфера на Родине меняется, Капица этот «железный занавес» проглядел. Он регулярно приезжал в СССР, где жили его мама, старший брат Леонид, племянник, где было много друзей физиков. Хотя ему говорили и открытым текстом, и иносказательно, и в тайно переправленных письмах, что приезжать не надо, поскольку нет никаких гарантий того, что его выпустят обратно, что, приехав однажды в СССР Капица рискует остаться.
В 1926 году Пётр в Париже познакомился с Анной Крыловой, дочерью его давнего знакомого академика Алексея Николаевича Крылова. В 1927-м они поженились, причём, именно Анна предложила Петру руку и сердце. Через год в семье родился сын Сергей, ставший крупным учёным, популярнейшим телеведущим, создавшим замечательную «дорогую передачу» «Очевидное – невероятное». В 1931 году на свет появился сын Андрей, также крупный учёный географ, исследователь Арктики, академик АН СССР, декан географического факультета МГУ. Прожили Пётр Леонидович и Анна вместе 57 лет, и связывала их не только любовь, но и простая человеческая дружба, полное понимание того, что они делают и практически абсолютное доверие друг к другу: он знал, что она никогда не подведёт его, она знала, что он никогда не утаит от неё правды. Всё это и помогло им победить жизненные невзгоды, от коих в то время вряд ли была избавлена хоть одна семья в Европе.
В конце августа 1934-го Пётр Леонидович и Анна Алексеевна приехали на конгресс, посвящённый столетнему юбилею Дмитрия Менделеева. Пётр снял фильм, как они на автомобиле две недели ехали из Англии через Норвегию в Ленинград, как машину грузили и сгружали с парохода, а потом, в Ленинграде, эту машину с непривычным правым английским рулём разглядывали удивлённые ленинградцы, как устраивали привалы и готовили еду на походном примусе, как купались, ловили рыбу, в общем, были совершенно счастливы. Этот коротенький любительский фильм – настоящий документ эпохи.
В Кремле уже давно подумывали о том, что Капица, работая в Англии, слишком много пользы приносит проклятым империалистам, а мог бы приносить пользу молодой пролетарской республике. Поэтому, когда он приехал в Ленинград, решили поговорить с ним: предложить институт, созданный специально под него, все мыслимые и немыслимые блага, которые может обеспечить не очень сытая страна, а если он откажется, в нарушение тогдашнего закона о воинской обязанности, запрещавшего призыв «чуждых элементов», коим, несомненно, являлся Капица, призвать в Красную Армию. В общем, ни при каких обстоятельствах из страны не выпускать. За пару дней до отъезда Капицу вызвали в Москву, и, после того, как он отказался остаться в Советском Союзе, ему объявили, что его выездная виза аннулирована, но в СССР ему будут созданы все условия для работы и жизни. Анну Алексеевну выпустили, она уехала в Кембридж к детям. Будучи уверенными, что их письма будут перлюстрировать, они договорились с Петром Леонидовичем о секретных словах, которые будут использовать в переписке. Наступило время полной неясности: что будет с Петром. В этой разлуке они ещё раз убедились, насколько сильно любят друг друга, и эта любовь поддерживала их.
О возвращении Капицы в Кембридж хлопотал Резерфорд: он направил письмо полпреду СССР в Лондоне Ивану Майскому. Полпред ответил, что наука в СССР идёт семимильными шагами, и для того, чтобы и дальше поддерживать такие темпы развития, не хватает учёных. Поэтому Советское Правительство решило использовать всех учёных, которые до той поры работали за границей. В интервью «Таймс» в апреле 1935-го Резерфорд заявил, что мировая наука серьёзно пострадает из-за невозможности Капицы работать в нормальных условиях, да и самому ему придётся не сладко.
От Капицы требовали, чтобы он солгал, заявив, что добровольно остался, ведь те, кто его знал, всё равно бы не поверили, что он мог вот так, никого не предупредив, бросить лабораторию, учеников, эксперименты. Ему не дали даже хлебной карточки (карточки на хлеб были отменены с 1 января 1935 года, после того, как цены были повышены вдвое, и цена на хлеб, гарантированно отпускаемый по карточкам, практически сравнялась с ценой хлеба, свободно продававшегося в так называемых «коммерческих магазинах»). За ним по пятам ходили два «топтуна» из НКВД.
Заместитель председателя Совета Народных Комиссаров Валерий Межлаук докладывал Сталину, что Капица уже месяц находится в СССР, однако не желает браться за дело. Он саботирует решение правительства, оставившего его в стране для работы в области физики, хочет сохранить верность Англии, которая щедро ему платила. Межлаук предлагал вызвать Капицу, и потребовать, чтобы он образумился.
Капица не работал целый год, что было для него хуже любой каторги. Для работы просто не было ничего. Да и бытовые условия после роскошной жизни в Кембридже были ужасны: он жил у своей матери в огромной московской коммуналке. Капица писал Межлауку, что в Москве очень быстро нужно построить такую лабораторию, которую он за 13 лет создал в Англии. Наконец Политбюро ЦК ВКП(б) решило выделить 30 тыс. фунтов на закупку оборудования, необходимого Капице, предоставить ему квартиру в 5–7 комнат центре Москвы, новый автомобиль «Бьюик» и дачи на Николиной горе и в Крыму. Правительство СССР постановило организовать в составе Академии Наук СССР институт физических проблем и построить к сентябрю 1935 года лабораторию физических проблем, назначив директором института Капицу.
В январе 1936-го в Москву с детьми приехала Анна. Начался советский этап жизни семьи Капицы. Сергею было 8 лет, Андрею – 5, и они впервые оказались в Советском Союзе. В 1939-м Пётр Леонидович стал действительным членом Академии Наук СССР.
Пётр Леонидович занимался получением жидкого гелия, жидкого кислорода, для этого требовались специальные устройства – турбодетандеры, а для них нужны были шарикоподшипники, которых в то время в СССР не делали. Капица написал письмо наркому внешней торговли Анастасу Микояну с просьбой купить в Англии у определенной фирмы эти подшипники. Из наркомата пришёл ответ, что они изучат рынок, чтобы найти более дешёвые подшипники, и результат сообщат Капице. Получив отписку, интеллигентный Капица написал: «Делайте, что вам говорят, или идите по известному всем адресу!», и отослал обратно. Микоян пожаловался Сталину на хамство Капицы. Сталин сказал: «Делайте, как он говорит, или пойдёте туда, куда он советует!». В Англию отправили самолёт и купили нужные подшипники. После этого у Капицы никаких проблем с НКВД не было: Микоян был очень умным человеком.
Капица никогда не просил для себя. Но для того, чтобы вызволить из беды других людей, часто рисковал собственной свободой, а в тех условиях – даже жизнью. Одним из тех, кого он спас в буквальном смысле слова, был известный вольнодумец гениальный физик Лев Ландау. В апреле 1937-го Капица писал Сталину, что утрата Ландау дорого обойдётся и советской, и мировой науке. Капицу вызвали в НКВД, и заместители Берии Богдан Кобулов и Всеволод Меркулов. Они спросили, понимает ли Капица, что просит он за опасного шпиона, который во всём сознался! Капица спросил, какая же у Ландау корысть, каков мотив тех преступлений, которые ему инкриминируются? «Беседа» продолжалась до 4-х утра. Наконец, чекисты сказали: «Хорошо, Капица, если вы согласны поручиться за Ландау, пишите письменное поручительство. В случае чего, ответите лично». Капица письменно поручился, что Ландау не будет вести контрреволюционной деятельности в ИФП, и что он, Капица, примет все меры, чтобы и вне института Ландау никакой контрреволюционной деятельности не вёл, а если заметит что-то предосудительное, тут же сообщит в НКВД. Позднее, в 70-е Капица выступал в защиту академика Андрея Сахарова.
После того, как у американцев появилось атомное оружие, в СССР было принято решение ускорить разработку своей бомбы, и 20 августа 1945 года ГКО своим совершенно секретным Постановлением № 9887 образовал Специальный Комитет для руководства всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана. Возглавил Комитет Лаврентий Берия. Из физиков в Комитет вошли только Игорь Курчатов и Пётр Капица.
С Берией у Петра Леонидовича сразу не заладилось: тот не забыл заступничество за Ландау, а Капица не хотел мириться с тем, что Берия, как сейчас называют, эффективный менеджер, вмешивался в чисто научные вопросы. Капица резко писал Сталину, что дирижёром этого атомного проекта поставлен человек, не знающий партитуры, возомнивший себя сверхчеловеком, полагающий, что, выучив таблицу умножения, он может делать авторитетные суждения. Капица просил Сталина познакомить Берию с этим письмом, ведь это не донос, а полезная критика. Капица просил освободить его от работы в Комитете под руководством Берии. Непривыкший к отказам Берия рассвирепел, поехал к Капице на дачу, и они долго разговаривали в закрытом кабинете, после чего всесильный министр подарил Петру Леонидовичу, заядлому охотнику, двустволку.
Сталин сказал Берии, что Капицу он со всех постов снимет, но трогать его запретил. Попав в опалу, Капица уехал к себе на дачу, где просидел без работы с 1946 по 1954 год. Вокруг дачи всё возрастало число военных: они жили кругом – рядом с гаражом, рядом с лабораторией, прямо за забором. В семье все знали, что их прослушивают, что повсюду стоят «жучки». Во дворе вырыли траншею и проложили какой-то кабель – физику Капице не надо было объяснять назначение этого кабеля. На Капицу было два покушения: первый раз, кто-то стрелял в него, когда он гулял по Ленинграду, второй раз, когда он жил на даче.
В один прекрасный день им сказали, что обслуживание дачи закончено, персонал уходит, а мебель увозят. Вывезли всё подчистую, даже доски, которые служили книжными полками – книги просто свалили на пол.
У Петра Леонидовича было жизненное кредо: раз он академик, то должен уметь всё, и делать всё лучше, чем слесари, токари, фрезеровщики, стеклодувы. Очень многое и в своих лабораториях, и в Кембридже, и в Москве он сделал своими руками.
Петр Леонидович и Анна Алексеевна
В июне 1953-го был арестован Берия, который 8 лет не давал Капице работать. И только тогда исчезла постоянная угроза, под гнётом которой семья жила все эти годы. Капицу вызвал к себе новый партийный лидер Никита Хрущёв, и спросил, почему он не хочет заниматься темами оборонного значения? Капица, которого не испугали ни Сталин, ни Берия, довольно пространно объяснил Хрущёву, что он учёный, и не хочет обрекать себя на безвестность, неизбежную для тех, кто занят военной тематикой. После этого Хрущёв вернул Капицу в директорский кабинет ИФП, в котором Пётр Леонидович оставался до последних дней своей жизни.
На Нобелевскую премию Капицу номинировали несколько раз. Первый раз – Нильс Бор в 1948-м. Но получил он её только в 1978-м, за ту работу, которую сделал в 1937-м, 40 лет назад – за сверхтекучесть жидкого гелия. Свою нобелевскую лекцию он начал такими словами: «Я получил премию по физике низких температур, которые были очень давно. Я уже многие из них забыл. Поэтому я прочту лекцию по физике высоких температур».
автор: Николай Кузнецов
