От предложения Президента отказался, так как был человеком творческим, его интересовало любимое дело, администратором с огромными полномочиями, по сути, в ранге министра, он быть не захотел. Отказ шокировал всех – и друзей, и власть предержащих…

Из Японии с любовью

Владимир Яковлевич Цветов был одним из ярчайших советских политобозревателей. Почти 20 лет он вёл репортажи из капиталистической Японии. Каждый в Советском Союзе знал его в лицо, а Леонид Брежнев и Борис Ельцин прислушивались, и даже советовались с ним. Порой он менял ход истории, на равных общался с первыми лицами разных государств. О нём ходили легенды.

Детство

Владимир Цветов родился 11 июля 1933 года в Москве. Он был представителем «золотой молодёжи», если можно так сказать, второго ряда: отец его, Яков Евсеевич Цейтлин, взявший фамилию Цветов, был поэтом, писателем и журналистом «Правды», а туда кого попало, не брали, мать, Мария Тихоновна, занимала пост заместителя министра соцобеспечения СССР. После школы 17-летний Владимир поступил в Московский институт востоковедения, где и получил первые знания о Японии. В начале 50-х о стране Восходящего Солнца знали немногое – что там есть гейши, рикши, самураи, водка саке, и, конечно Хиросима и Нагасаки, ставшие первыми жертвами атомного оружия.

Юность

Красавцем Цветов не был, высоким ростом и атлетическим телосложением похвастать не мог, но он был очень обаятелен, всегда пользовался необыкновенным успехом у женщин, и никого не удивило, когда он женился на красавице Юлии. Вскоре у Цветовых родились сын Вова, названный в честь отца, а затем дочь Маша.

После окончания института Владимир Цветов работал в редакции Агентства печати «Новости», выпускавшей для Японии журнал «Советский Союз сегодня». В 1962-м Цветов впервые попал в Токио в качестве собственного корреспондента АПН. Определённый отпечаток на работу в Японии накладывало то обстоятельство, что после Второй мировой войны, в которой СССР и Япония были врагами, у двух держав не было мирного договора – не то, чтобы страны находились в состоянии войны, но всё же… Впрочем, нет мирного договора у России и Японии и сейчас.

Потеря сына и развод

Профессиональная карьера журналиста шла вверх, но в личной жизни всё было не так безоблачно: после травмы головы маленький Вова больше года пролежал в госпитале им. Бурденко, Юлия неотлучно дежурила возле его кроватки, но спасти мальчика врачи не смогли. После смерти сына, Владимир с женой, проведя несколько лет в Японии, вернулись в Москву. Юлии было далеко за 30, когда она решила поступать в мединститут. Там она встретила свою вторую любовь, и брак с Владимиром распался.

Солдат холодной войны

Потеря сына и развод заставили Владимира многое переосмыслить, и начать жизнь с чистого листа. Он пытался уйти от всего, что напоминало ему о прошлом. В 1976 Цветов расстался с АПН, и в его жизни началась телевизионная эпоха: в качестве политического обозревателя – высший ранг на советском телевидении, почти боги – он вернулся в ставшую любимой Японию с новой женой Татьяной и маленькой дочерью Наташей. Каждого кандидата на должность политобозревателя, работающего за границей, тем более, в капиталистической стране, утверждали в ЦК КПСС. Это было и признанием профессионального уровня, и свидетельством абсолютной преданности партии, а такая преданность открывала широчайшие перспективы. Политобозреватели за границей не только делали репортажи для советского зрителя. Они несли в лагерь империалистов советскую идеологию, советскую культуру. Журналисты международники 70-х в шутку именовали себя «солдатами холодной войны». Цветов, как и все его коллеги, в сюжетах для программы «Время» и «Международной панорамы» говорил о язвах капиталистического мира, о загнивании и неизбежном крахе империализма. О Японии он рассказывал, как о стране, где солнце уже никогда не взойдёт. Первые репортажи Цветова смотрелись, как ещё неведомые в СССР фильмы ужасов. Репортаж Цветова о прогнозируемом извержении вулкана священной горы Фудзияма выглядел, как пролог к фильму-катастрофе, и не оставлял у зрителя сомнений в том, что небоскрёбы, символ капиталистического мира, на самом деле являются символами его погибели. В то время искушённый и многое повидавший советский телезритель репортажи Цветова не очень жаловал.

Олимпийские игры в Москве

Весной 1980-го в маленьком ресторанчике в центре Токио Цветов встретился с Томокадзу Миурой – главой одной из ведущих японских телекомпаний TV Asahi orporation. Разговор не был предназначен для посторонних ушей, и встреча была почти конспиративной. Цветов, несомненно, имевший полномочия от Кремля, доходчиво объяснил телевизионному магнату, с которым у него давно сложились доверительные отношения, что, в условиях информационной блокады Олимпиады в Москве, Asahi получит, по сути, эксклюзивные права на трансляцию. Причём, совершенно безвозмездно, то есть, даром. В результате этой встречи родилась мировая сенсация: вскоре Asahi объявила, что, нарушив запрет правительства, намерена транслировать олимпийские игры в Москве. И она действительно стала единственной телекомпанией, которая показала всему миру Московскую олимпиаду, благодаря Цветову и TV Asahi Corporation мир увидел улетающего ввысь «ласкового Мишу».

В начале 1982 года в корпункт советского телевидения в Токио позвонил посол в Японии Павлов, полный тёзка Цветова, и порекомендовал давать в эфир поменьше «чернухи», а, наоборот, больше рассказывать о том, какая Япония прекрасная страна. Цветова этот совет очень обрадовал: ему и самому уже порядком надоело обличать Японию и японцев. Тональность его репортажей кардинально поменялась: он стал показывать настоящую Японию, которую достаточно хорошо изучил, и которую полюбил сам. И показывал так, что зрителю казалось, что он сам побывал там, откуда вещал Цветов. Люди удивлялись японским чудесам, изучали традиции. Совет Павлова подтолкнул Цветова к важному решению: рассказывать о Японии так, как велит сердце. В Москве заметили изменение характера репортажей Цветова, но не одёрнули его. Скорее всего, это было решение самого Брежнева, который очень любил и уважал Цветова.

Самые счастливые годы

Это были самые счастливые годы в жизни Цветова. Работа вдохновляла, рядом была любимая жена, подрастала дочь. В Союзе репортажи Цветова ждали, и на следующий день в транспорте можно было услышать, как люди, спешащие на работу, обсуждали увиденное накануне. (Я, «очкарик» с детства, ждал репортажи Цветова ещё и потому, что у него всегда были прекрасно подобранные, стильные, и очень дорогие очки. Я завидовал ему чёрной завистью, потому, что в СССР такие очки невозможно было купить ни за какие деньги). В одном из своих репортажей Цветов сказал на всю страну совершенно крамольную вещь: высокое качество японской продукции, низкая текучка кадров и практически полное отсутствие прогулов обусловлено не каким-то особенным трудоголизмом японцев и не врождённой дисциплиной, а хорошо, до мелочей продуманной организацией труда и материальной заинтересованностью.

Цветов написал несколько книг о Японии, но они мало отличались от того, что писали его коллеги-международники: у капиталистов всё плохо, там безработица, мафия, коррупция, нищета и бесправие трудящихся, полицейский произвол, дубинки и слезоточивый газ, всем и вся правят деньги. Откровенно говоря, книги с такими названиями, как «Чёрная магия Мацуситы», «Человек с тремя лицами», «Мафия по-японски», вышедшие в 1975-1985 годах в издательстве «Политиздат» в серии «Владыки капиталистического мира», несмотря на прекрасный стиль автора, читать было просто не интересно. А вот изданная в 1986-м книга Цветова «Пятнадцатый камень сада Рёандзи» меня книга просто потрясла своей сутью – я оказался, как бы, внутри японской общины. Цветов сумел, как всегда, прекрасным русским языком, просто и очень увлекательно рассказать об основах жизнеустройства Японии. Запомнилась фраза: «В работе один японец всегда уступит одному американцу, но десять японцев всегда будут сильнее десяти американцев». Сам сад Рёандзи в Киото («сухой сад», «сад камней») – уникальное творение средневекового японского буддистского монаха Соами. На белом песке разбросаны 15 неотёсанных каменных глыб. Особенность их в том, что, с какой точки вы бы ни смотрели, один из камней всегда скрыт от вашего взора. Эта загадка не только сада Рёандзи, это загадка всей Японии, постичь которую до конца иностранцу не дано. Именно эту загадку и пытался разгадать Владимир Цветов, но, как он сам говорил, чем дольше в Японии живёшь, тем меньше её понимаешь.

Большинство коллег Цветова, отсняв и «наговорив» материал, отправляли кофры с плёнкой на монтаж в Москву. Цветов, понимая, что его «коробка» из-за расстояния попадёт в «Останкино» часов через 15, а из-за разницы в часовых поясах, в эфир выйдет на следующий день, а то и позже, чтобы сэкономить время, монтировал сам, и техникам в Москве оставалось только вставить кассету в видеомагнитофон. Каждый свой репортаж он превращал в короткометражный фильм со сценарием и сюжетом, умудряясь в минимум времени втиснуть максимум информации. Он первым стал на «картинку» и авторский текст накладывать музыку. В Японии это было совсем не дешёвым удовольствием – на авторские права, конечно, в СССР внимания никогда не обращали, но сами пластинки, с которых Цветов «писал» музыку, стоили очень дорого, а покупал он их за свой счёт, ведь бухгалтерия Гостелерадио ему эти «излишества» не оплачивала.

В начале 80-х в СССР выросло число цветных телевизоров. Ссылаясь на это, Цветов стал уделять особое внимание визуальному ряду, чего до него никто на нашем телевидении не делал – репортажи принято было снимать без особых затей и изысков – на всех планах был только застывший неподвижно репортёр, вцепившийся в микрофон так, словно кто-то хотел у него его отнять. Цветов стал делать панорамы сверху, «наезжать» и «отъезжать» камерой. Цветов едва ли не первым в СССР отказался от стояния в кадре, и стал ходить по улицам, лазать по горам, ездить на машинах и рикшах. Это были чисто киношные приёмы, которые Цветов внёс в репортажное телевидение. Эти методы требовали высокого мастерства оператора. Цветов ценил своих операторов, и он первым стал называть в эфире имя операторов, которые до этого были безымянной «обслугой» – они были, но их как бы и не было, и люди, не знавшие телевизионной «кухни», были уверены, что репортёр снимает себя сам.

Неофициальный дипломат

Работа Цветова в Японии журналистикой не ограничивалась. Была у него и другая миссия. Он был своеобразным неофициальным дипломатом, неформальным каналом связи между советским руководством и японскими элитами – помогал устранять политические, экономические и культурные проблемы, возникающие между СССР и Японией. В середине 70-х в советско-японских отношениях, не без участия Цветова произошёл серьёзный прорыв: активизировались переговоры по заключению мирного договора, в Москву впервые на гастроли приехал театр Кабуки, начали печатать книги японских писателей – классиков и современных, легенду советского хоккея Вячеслава Старшинова командировали в Японию тренировать клуб «Одзи Иглс».

«У моря, у синего моря»

У Цветова в Токио была и бурная публичная жизнь – японские репортёры превратили его в героя светской хроники, поскольку он с женой и дочерью частенько посещал концерты звёзд, фольклорные фестивали, громкие театральные и кинопремьеры. Цветов любил японскую эстраду, пристально следил за ней с начала 60-х, и умудрялся много лет подряд предсказывать победителя японской «Песни года». На советском радио Цветов сделал несколько программ о японской эстраде. Он даже перевёл японскую песню «Каникулы любви», ставшую популярной во многих странах мира, убрав оттуда чуждый советскому слушателю эротический подтекст, а уже Леонид Дербенёв сделал из неё советскую песню «У моря, у синего моря». На первых пластинках-миньонах Дербенёв с Цветовым значились, как авторы текста, но потом Цветова вычеркнули, а он, человек совсем не богатый, потеряв солидные авторские отчисления, не стал возмущаться – деньги его вообще мало интересовали.

«Шаг»

В Японии Цветов проработал так долго, что иногда создавалась впечатление, что за эти годы он стал внешне похож на японца – у него даже глаза, как будто, сузились на японский манер. Последний репортаж «Япония без легенд» он снял в 1983 году для «Международной панорамы». В Москве Цветов продолжил работать политическим обозревателем в программе «Сегодня в мире». Однако этого ему было мало, и спустя три года он попробовал себя в кино – подал идею и вместе с Виктором Мережко стал соавтором сценария к двухсерийному советско-японскому фильму «Шаг», который поставил Александр Митта. Цветов даже сыграл в картине эпизодическую роль сотрудника советского посольства в Токио. Фильм рассказывал о том, как вакцина, созданная академиком Михаилом Чумаковым, помогла победить эпидемию полиомиелита, от которой в Японии умирали или становились инвалидами сотни тысяч детей. Цветов предоставил множество фактов, которые вплели в канву фильма. Часто уже во время съёмок он поправлял режиссёра и артистов, выступая в качестве научного консультанта фильма. Чтобы Митта и Мережко лучше понимали Японию и японцев, Цветов даже организовал им творческую командировку в Токио – в 1987-м это уже можно было сделать. Фильм «Шаг» с Леонидом Филатовым в главной роли вышел на экраны в 1988 году.

Перестройка

Когда началась перестройка, Цветов продолжал работать: руководство партии и государства сочло, что в своих поздних репортажах из Японии он предвосхитил эпоху гласности, и он стал появляться на экране даже чаще, чем раньше. Цветов стал постоянным, даже не гостем, а соведущим необычайно популярной за своё свободомыслие программы «Взгляд», которую зритель ждал всю неделю. Цветов помогал «проталкивать» мимо цензуры наиболее острые сюжеты, которые готовили молодые нахальные авторы «Взгляда» Владислав Листьев, Александр Любимов, Дмитрий Захаров, Владимир Мукусев, Александр Политковский. На празднике, посвящённом первой годовщине «Взгляда», Цветов очень тонко пошутил: «Зажечь свечку – дело техники, а задуть её – дело политики». Смысл этой шутки стал доходить да нас спустя годы.

Опять в Токио

В начале 1993-го Борис Ельцин пригласил в свой кабинет Владимира Цветова, и предложил ему возглавить «Останкино». Цветов, человек творческий, его интересовало любимое дело, администратором с огромными полномочиями, по сути, в ранге министра, он быть не захотел, и от предложения Президента отказался. Отказ шокировал всех – и друзей, и власть предержащих. В середине этого же года Цветов поехал в очередную длительную командировку в Японию. В Токио ему было хорошо, показалось, что он вернулся домой. Он думал, что приехал жить и работать, у него было много планов, но оказалось, что он приехал туда умирать. Это случилось 5 октября 1993 года, когда по всей Японии цвели хризантемы – один из символов Страны восходящего солнца. Было Цветову всего 60 лет. Цветов стал первым и последним журналистом, церемония прощания с которым прошла в Доме российской прессы на Берсеневской набережной. Похоронили Владимира Яковлевича на Введенском кладбище.

автор: Николай Кузнецов