Он помог завоевать победу в Великой Отечественной войне, защитить мир от ядерной катастрофы, сделать космос ближе к человеку, спасти тысячи жизней после аварии на Чернобыльской АЭС, осуществить прорыв в медицине. Борис Патон – его жизнь – пример служения людям и отечеству. Он – целая эпоха, он – даже в свои 102 года – человек будущего.
27 ноября 1918 года в Киеве, в условиях разрухи и, по сути, безвластия – разве можно назвать властью то, что меняется едва ли не каждую неделю, в семье учёного, будущего академика Евгения Оскаровича Патона родился младший сын Борис. Семья Патонов жила в профессорском корпусе на территории Киевского Политехнического Института. Евгений Оскарович почти всё время проводил на работе. Как только стало возможно, он привёл сына в лабораторию, и сказал ему: учись варить. Вот проволока, вот куски металла, флюс в ведре. Товарищи помогут, расскажут. А через некоторое время придётся тебе самому учить других. Помни об этом!
В то время многие теоретики сварку наукой не считали, и относились свысока и к самой сварке, и к тем, кто ею занимался, видя в них ремесленников, людей второго сорта – эка невидаль, сделать бочку без заклёпок. Но сама жизнь доказала, что это именно наука.
В 1941-м Борис Патон окончил Киевский индустриальный институт по специальности инженер-электрик. Когда началась война, ему, к счастью, дали бронь, и он с отцом и братом Владимиром уехал в эвакуацию в Нижний Тагил, где на «Уралвагонзаводе», объединённом с харьковским заводом № 183 делали легендарные «тридцатьчетвёрки». Борис выполнял любую черновую работу: резал провода, паял наконечники, таскал тяжёлую аппаратуру. Отец не делал сыновьям никаких поблажек – они работали, как все. Работая на Урале, младший научный сотрудник Института электросварки Борис Патон одержал свою первую научную победу: он помог создать первые автоматические установки АСС, позволявшие сваривать под флюсом танковую броню, и сам же принимал участие в их монтаже. Главное преимущество АСС – повышение скорости работы и высокое качество сварного шва: жестокие испытания показали, что шов Патона был крепче брони. Теперь сложнейшую операцию по сварке танковой брони могли выполнять даже дети, которых было много на любом военном заводе. Автоматическая сварка позволила довести выпуск танков на УВЗ до 35 единиц в сутки. По новой технологии сваривали и снаряды, и бомбы, и мины для «Катюш», и автоматы ППШ. Общая длина шва Патона превышала 6 тыс. километров. И если Евгений Патон считается человеком, внёсшим огромный вклад в победу, то его сын Борис является одним из главных помощников своего великого отца. В созданном Евгением Оскаровичем Институте электросварки за почти 90 лет было всего два директора, и оба Патоны – сам Евгений Оскарович, а с 1953-го и по сей день – Борис Евгеньевич.
В 1962-м разразился Карибский кризис, планета стояла на краю ядерной пропасти. В Днепропетровске, в КБ «Южное» велись работы по созданию ракетных комплексов нового поколения, которые могли бы длительное время сохранять боеготовность, а по тревоге стартовать за считанные секунды. Однако перед конструкторами встала серьёзная проблема: ракетное топливо было столь агрессивно, что могло протекать через микротрещины сварных швов и вызывать несанкционированный запуск двигателей или, того хуже пожар и взрыв. Главный конструктор Михаил Янгель понимал, что без абсолютной герметичности соединений всё может обернуться катастрофой. Понимал это и друг Янгеля, Борис Патон. Очень быстро патоновцы разработали и предоставили жаростойкие материалы, точные методы расчётов, но, самое главное – принципиально новую технологию и оборудование для соединения металлов. Аргонно-дуговую сварку, а позднее, диффузионную, электронно-лучевую, и даже сварку энергией взрыва. Эти фундаментальные изобретения Бориса Патона и его сотрудников позволили Советскому Союзу иметь ракетно-стратегические системы, которые отвечали самым высоким современным требованиям. Несколько десятилетий КБ «Южное» и АН УССР во главе с Патоном наращивали боевую мощь страны. «Рысак», «Сатана», «Воевода». К счастью, ни одна из этих ракет никогда не взорвалась.
Бориса Патона назначили Президентом АН УССР в 1962-м. Тогда у некоторых это вызвало недоумение: сварщику доверили науку. Но очень скоро скептики умолкли: темы, «поднятые» при содействии Патона на посту президента АН Украины, сэкономили государству миллионы, если не миллиарды рублей. Связка идеи, глубокой науки, технологии и производства лежала в основе любого шага Патона. В 1975-м Патону предложили переехать в Москву и возглавить АН СССР. Борис Евгеньевич побывал у главного советского идеолога Михаила Суслова, и тот передал просьбу Брежнева. Патон, как водится, поблагодарил за доверие, и со словами, что на такой пост палкой не загоняют, от высокой должности отказался.
Во второй половине ХХ века в энергетической политике Советского Союза наступили кардинальные перемены: природный газ, который раньше сжигали как отходы нефтедобычи, становится одним из главных источников энергии. Началось строительство многокилометровых магистральных трубопроводов. В октябре 1948-го запускают газопровод Дашава – Киев, длинной 534,4 км в то время самый мощный в Европе. Проектная мощность составляла 2 млрд. м³ газа в год. Ключевую роль в его строительстве сыграл институт электросварки. Под руководством Патона был налажен выпуск сварных труб большого диаметра, и разработаны способы их соединения. Мощный мозговой штурм привёл к отказу от внешнего шва, и всю машину, которая за несколько минут полностью проваривала стык, расположили внутри трубы, сделав её самоходной. Нижняя Тура – Москва, Оренбург – Ужгород, Уренгой – Помары – Ужгород в жару и стужу тянулись трубопроводы, сваренные по методу Патона. Они обеспечивали теплом и газом миллионы людей, помогали поднять промышленность, превратили СССР в главного экспортёра газа в Европу, способствовали притоку валюты в страну. Удалось Патону решить проблему, которая казалась неразрешимой – ремонт подводных частей магистралей. Было создано высокоточное оборудование для сварки под водой, хотя, вроде бы, вода и электричество не совместимы. Сегодня полуавтоматы для сварки порошковой проволоки институт Патона экспортирует по всему миру.
В институте Патона разработали технологии, которые вывели железнодорожный транспорт на новый скоростной уровень, позволяя им разгоняться до 300, 400 и даже 500 км/час. Созданием этих технологий руководил сам Борис Патон. Ещё в 70-е патоновцы придумали соединять фрагменты рельсов по сути, в единое целое, без зазоров на стыках при помощи контактно-стыковой сварки наплавлением. Эта технология позволяет сваривать рельсы с большим натяжением, что обеспечивает высокую скорость поездов.
В 1964-м началась дружба двух великих людей – отца советской космонавтики Сергея Королева и выдающегося учёного Бориса Патона. Патон называл Королёва «СП», что могли делать только очень близкие люди, а Королёв называл Патона рыцарем науки. Королёв был уверен, что в недалёком будущем на орбите нужно будет проводить монтажные работы, строить космические станции и даже города, и сварка станет для этого незаменимым средством. Исследования возможности сварки на орбите возглавил Патон – другого такого специалиста в области сварки в стране не было, да и был ли он в мире? После того, как 18 марта 1965 года в открытый космос вышел Алексей Леонов, стало ясно, что мечтам Королёва и Патона суждено сбыться. После этого патоновцы создали аппарат для сварки в космосе «Вулкан». 16 октябре 1969-го с его помощью космонавты Георгий Шонин и Валерий Кубасов выполнили первый в истории космический шов.
17 июля 1984-го. Советские космонавты Светлана Савицкая, Владимир Джанибеков и Игорь Волк поднялись на борт корабля «Союз–Т 12». Экипажу предстояла историческая миссия: Светлана Савицкая должна стать первой женщиной, вышедшей в открытый космос. Вместе с Владимиром Джанибековым она провела на орбите уникальный эксперимент по сварке, резке и пайке металла. Специально для этой космической экспедиции учёные Киевского института электросварки им. Е.О. Патона разработали универсальный ручной инструмент УРИ, аналогов которому в мире нет до сих пор. Это был прибор для тончайшей работы, с его помощью можно было создавать настоящие произведения искусства. Савицкая и Джанибеков провели много тренировок в барокамере, где создавалось такое же разряжение, как в космосе. УРИ отлично показал себя в испытаниях на земле, но как он будет работать в условиях невесомости, абсолютного вакуума, колоссальных перепадов температур? Малейшая ошибка могла привести к катастрофе – любая искра прожигала скафандр, и космонавт погибал, а вместе с ним мог сгореть и корабль с другими космонавтами на борту. Предвидеть и на земле смоделировать все возможные ситуации было невозможно. Освоить сварку в этих условиях космонавтам помогал Борис Патон и его коллеги. Космонавты не на словах, а на деле ощущали по-настоящему отеческое отношение Патона к ним. Он не сомневался в успехе, поскольку сам руководил разработкой уникального оборудования.
25 июня 1984 года Светлана Савицкая и её напарник Владимир Джанибеков, уже опытный космонавт, дважды Герой Советского Союза, вышли на внешнюю поверхность орбитальной станции «Салют–7». Савицкая зафиксировалась на корпусе с помощью штатного «якоря», и не спеша начала работать, а напарник в это время вёл съемку. Отработав на одном образце на всех четырёх режимах, Савицкая уступила место Джанибекову. Шов у него получился грубее, и не такой красивый, как у дамы. Эксперимент длился 3,5 часа. Во всём мире сварку в космосе расценили не иначе, как чудо, и даже сомневались в том, что такое вообще возможно. Американцы предложили Советскому Союзу совместную работу в этой области, патоновцы разработали новый аппарат, но в последний момент НАСА от полёта отказалась, и даже выплатила пару миллионов долларов неустойки. До сих пор сварку в открытом космосе американцы так и не освоили. Космические успехи Патон посвятил памяти своего друга Сергея Королёва, которого не стало в январе 1966-го.
26 апреля 1986-го рванул 4-й энергоблок Чернобыльской АС. Страшная катастрофа унесла тысячи жизней. С первых дней в Чернобыле работала научная группа специалистов института ядерных исследований АН Украины, созданная Борисом Патоном. Чтобы оценить масштабы бедствия, учёные брали пробы воздуха, собирали образцы грунта и воды. План первоочередных действий из пяти пунктов Патон составил, облетая ещё дымящийся энергоблок на вертолёте, на пол которого в спешке забыли положить защитный свинцовый коврик. Первые самые трудные недели Борис Патон и его коллеги дали объективную картину о масштабах катастрофы. Получив эти данные, руководство страны приняло решение эвакуировать из Киева и области полмиллиона млн. детей.
Благодаря Борису Патону и сотрудникам его института сварка пришла туда, где ей, казалось бы, не место – в хирургию: они разработали аппарат, при помощи которого можно практически бескровно рассекать и соединять ткани, проводить операции на внутренних органах человека. Над проблемой сварки живых тканей Борис Патон задумался в начале 90-х, когда попал на операционный стол после неудачного катания на водных лыжах – на восьмом десятке. Едва придя в себя, он спросил: как делали. Ему сказали: как обычно – кость пилой резали. И он тут же, едва ворочая языком после наркоза, предложил применять сварку. В тот же день он распорядился начать эксперименты. Главное было подобрать правильный ток, чтобы и шов не расходился, и ожога ткани не произошло. Главным преимуществом новой технологии было сокращение кровопотери, уменьшение времени операции, быстрая реабилитация. Сегодня это сварочное оборудование используется во всех сферах медицины – от общей хирургии до офтальмологии.
Евгений Оскарович Патон с сыновьями.
Уже много лет в институте Патона работают над технологией сварки костной ткани. Когда учёные научатся это делать, произойдёт революция в медицине: самые сложные переломы смогут лечить за считанные дни.
Символично, что родился Борис Евгеньевич в день основания АН Украины. Науке он посвятил всю жизнь, и даже сейчас, несмотря на почтенный возраст, учёный продолжает работать допоздна. На столе в его кабинете стоит портрет его отца – Евгения Оскаровича. Отец сыграл в его жизни огромную роль: «Батя» как называет его Борис Евгеньевич, был великим учёным и большим тружеником, он стремился к тому, чтобы все его научные разработки находили применение на практике. Такое отношение к своей работе он привил и сыну. Константин Паустовский писал, что тот, кто не учился у Патона, не знал жизни.
Бытует заезженная истина: на детях гениев природа отдыхает. Может, оно и так, но ни к Евгению Оскаровичу, ни к Борису Евгеньевичу Патонам эта банальная формула никакого отношения не имеет – они оба гении.
автор: Николай Кузнецов
