Пельтцер не ожидала, что мимолётная любовная интрижка приведёт к краху семейного счастья, всю жизнь жалела о своей минутной слабости, а к бывшему мужу сохранила тёплые чувства до конца своих дней…

Её никто не любил, кроме народа

Слава и успех пришли к ней в 50 лет, когда многие актрисы уже уходят на покой. Казалось, народная артистка Татьяна Пельтцер всегда была женщиной в возрасте, и всю жизнь копила энергию, которую вкладывала в каждую роль, настолько яркими были её знаменитые бабушки, мало походившие на привычных советских старушенций, день и ночь сидящих возле подъездов, и всё про всех знавших. Её приглашали на роли, которые больше никто не мог сыграть. Самая крутая бабуля Страны Советов с сигаретой в зубах пила крепчайший кофе и любила много и вкусно поесть. Она была радостной и открытой чужой радости.

Детство

Татьяна Пельтцер появилась на свет в Москве 6 июня 1904 года в немецко-еврейской семье. Отец – Иоганн Роберт, взявший себе имя Ивана Романовича, был видным импресарио, актёром и режиссёром. В 1925 году он стал заслуженным артистом республики. Мать Эсфирь Боруховна была дочерью раввина.

Учиться Тане было некогда – всё её детство прошло в театре, она была дитя кулис. Ей едва исполнилось 9 лет, а она уже играла Серёжу в «Анне Карениной», и за свою первую роль получила коробочку леденцов. Отец научил Таню всему, что умел сам, вместе с умениями передал ей свой скверный неуживчивый характер, а вот актёрского образования дать не сумел – не было в те годы в России учебного заведения для артистов, а потом Татьяна кочевала по стране, и диплома не получила.

В 14 лет Таня стала играть в антрепризах, в передвижных театрах, в бывшем театре Корша в Москве, в театрах Нахичевани и Ейска. В 1923 году её приняли в театр Московского совета профсоюзов, где она прослужила семь лет.

Германия

В 1927 году 23-летняя Танечка Пельтцер без памяти влюбилась в выпускника экономической школы Коминтерна Ганса Тейблера, вышла за него замуж, бросила театр и уехала в Германию. Она свободно говорила по-немецки, и в Берлине устроилась машинисткой в советское торгпредство. Печатала она плохо, но с этим мирились: муж был видным коммунистом. Татьяна с детства усвоила национальные немецкие традиции, и отвечала всем критериям образцовой немецкой жены – она любила и обеспечивала в доме порядок во всём. Но размеренный бюргерский быт уже через год наскучил фрау Тейблер-Пельтцер, бурный темперамент искал выхода, и она снова влюбилась в советского специалиста, командированного в Германию набираться знаний и опыта. Муж выпроводил её из дома, а Германия – из страны. Пельтцер не ожидала, что мимолётная любовная интрижка приведёт к краху семейного счастья, всю жизнь жалела о своей минутной слабости, а к бывшему мужу сохранила тёплые чувства до конца своих дней. Уже после войны они несколько раз встречались во время гастролей Театра сатиры в ГДР, и в Москве, когда туда приезжал Тейблер.

Как сложилась бы судьба Татьяны, не расстанься она с Гансом, останься в Германии, где Гитлер придёт к власти через два года – Бог весть. Но с высокой долей уверенности можно утверждать, что мы никогда бы не услышали о великой русской актрисе Татьяне Пельтцер.

Назад в СССР

В 1931-м Татьяна вернулась не только в СССР, но и в театр им. МОСПС, но подходящих для неё ролей там не было – Татьяна не была красавицей, и не могла играть молоденьких милашек, а суровых комсомолок, готовых отдать жизнь за светлое будущее всего человечества ей играть не разрешали, считая политически неблагонадёжной – кто знает, что там после Германии в голове у актрисы с двойной фамилией. От второй фамилии Татьяна вскоре избавилась, но из театра её всё равно уволили – за профнепригодность. Тунеядство в ту пору не поощрялось, и младший брат Александр, автоконструктор, устроил её машинисткой на ЗИС, где работал сам. Но, как и в Берлине, печатала Татьяна медленно, с грубыми ошибками, её работу постоянно приходилось переделывать другим, и ей настойчиво посоветовали уволиться, а то, как бы чего не вышло. Даже заступничество брата, главного инженера завода не помогло.

Татьяна уволилась, уехала в Ярославль, год прослужила в старейшем русском театре им. Волкова, потом ещё год – Московском областном колхозно-совхозном театре – был, оказывается и такой, а ещё через год вернулась в театр МОСПС, который в то время уже носил имя Моссовета. Ни в одном из этих театров значимых ролей у Пельцер не было, и в 1940-м она перешла в Московский театр миниатюр, где и раскрылась во всём своём блеске. Играла она всё и во всех жанрах: комические миниатюры, сценки про мелкобуржуазных отщепенок, торговок и нянек, в которых были не только сатира, но и характеры героинь. Пельтцер «держала зал», её заметил зритель, на неё стали ходить, когда она выступала, в театре почти всегда был аншлаг.

Великая Отечественная

6 сентября 1941 года ГКО издал постановление № 636 о переселении из Москвы в Казахстан 8,6 тыс. немцев. Переселенцам разрешалось брать с собой до 200 кг продовольствия и личного имущества, в дороге их должны были обеспечить питанием, на новом месте расселить по колхозам и совхозам, а тем, кому жилья не досталось, должны были выдать кредит до 2 тыс. рублей под 3% годовых. Постановление ГКО совсем не похоже на приказ о депортации, как принято называть переселение народов во время войны, но это только на бумаге. Все Пельцеры – отец, мать, брат Александр и Татьяна подлежали переселению на восток страны, но их не тронули: Иван Романович только в марте 1941-го получил Сталинскую премию II степени за роль рабочего Петра Захаркина в фильме Юлия Райзмана «Последняя ночь», Александр был рекордсменом страны по автоспорту. За Татьяну вступились Борис Андреев, Пётр Алейников, Рина Зелёная и Мария Миронова – они пошли в Наркомат культуры, и там не смогли отказать такой делегации. Пельтцер осталась в Москве, и до 1946 года работала в театре миниатюр, часто с концертными бригадами выезжала на фронт, в 1945 году её наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

После войны

Приход Пельтцер в новую труппу всегда сопровождался скандалом. Это для зрителя театр начинается с вешалки, а для любого сотрудника, в том числе, и для актёра – с отдела кадров. Пельтцер диплома театрального ВУЗа не имела, кадровики к этому придирались, Татьяна Ивановна моментально заводилась, и начинался вселенский ор. Так было в Театре киноактёра, куда Пельтцер перешла в 1946-м, та же песня – через год в Театре сатиры. И только в театр им. Ленинского Комсомола, ставшую уже народной артисткой во всех смыслах и значениях этого понятия, Пельтцер в 1974 году кадровики приняли с распростёртыми объятиями.

Пельтцер хлебом не корми, дай только поскандалить. Повод для этого был на так уж важен. Перед спектаклем или съемками ей обязательно нужно было разозлиться и непременно сорвать на ком-то свою злость. Впрочем, гнев проходил очень быстро, сразу же, как только Пельтцер доводила себя до нужной для роли эмоциональной кондиции.

«Иван Бровкин»

Со ставшего привычным скандала начались и съёмки картины «Солдат Иван Бровкин» – Пельтцер считала, что имя Евдокия мало подходит для простой крестьянки, и требовала его сменить. «Ивана Бровкина» начали снимать в 1954 году в небольшой Ярославской деревеньке, и сразу же поставили под угрозу «битву за урожай», которая, как театр с вешалки, начинается с посевной. Селяне, забыв про работу, всем колхозом, вплоть до парторга, председателя и главного агронома, бегали глазеть на живых актёров из Москвы – Михаила Пуговкина, Татьяну Пельтцер, красавчика Леонида Харитонова Она была столь убедительна в роли простой крестьянки, что деревенские принимали её за свою, уважительно называли бабушкой, несли ей пироги с разной начинкой, и потом рассказывали, что бабушка их похвалила. В 1955-м фильм с триумфом прошёл в прокате, а полунемку, полуеврейку Татьяну Пельцер газеты долго называли русской мамой. Она была своя до мозга костей. И дальше почти всегда играла самых обыкновенных женщин, хотя сама Татьяна Ивановна была из купеческой семьи со всеми вытекающими отсюда последствиями. Она всегда богато одевалась, кольца у неё были с настоящими бриллиантами.

Кино

Роль Евдокии досталась Пельтцер далеко не случайно – когда режиссёр Иван Лукинский подбирал актёров, она была уже не просто известна, но и знаменита. Сниматься Пельтцер начала в 1943-м, сыграв вместе с отцом в фильме «Она защищает Родину», правда, дочь получила лишь эпизодическую роль безымянной колхозницы, а у Ивана Романовича роль была почти главная. Для съёмок в этих картинах Пельцеры ездили в Алма-Ату. Потом был фильм Исидора Анненского «Свадьба», но Пельтцер в тиры не попала. В 1945-м Григорий Козинцев и Леонид Трауберг сняли фильм «Простые люди», где у Пельтцер была уже роль побольше, но картину признали вредной, и упрятали на полку до 1956 года.

Подлинный триумф ждал актрису в 1949 году: в театре поставили музыкальную комедию «Свадьба с приданым», где Пельтцер предстала в образе деревенской пьянчужки Лукерьи Похлёбкиной. Лукерья так смачно выпивала, что Пельтцер мешками слали письма с советами, как избавиться от алкоголизма, а режиссёра Бориса Ровенских упрекали в том, что он взял на эту роль пьющую актрису. Спектакль оказался очень удачным, постановщики и артисты в 1951 году получили Сталинскую премию III степени, в 1953-м вышел фильм-спектакль, а Пельтцер приобрела невероятную популярность, и стала Заслуженной артисткой РСФСР, сравнявшись с отцом по регалиям – теперь они оба стали заслуженными артистами и лауреатами Сталинской премии, правда, разного достоинства. Досужие сплетники поговаривали, что Пельтцер потому так достоверно изображает пьяницу, что сама частенько закладывает за воротник. Она и правда обожала застолья, за бутылкой хорошего вина любила расписать пулю, хотя сама играла плохо. По мнению Пельтцер, в её проигрышах всегда был виноват Леонид Броневой, потому, что он сделал не тот ход.

Темперамент

Неуёмный темперамент Пельтцер спутывал ей карты не только в преферансе, но и в личной и актёрской жизни. В 1961 году в «Сатиру» пришёл Марк Захаров, и на первой же репетиции столкнулся с крутым нравом «бабушки»: после монолога Захарова о том, как он будет ставить «Доходное место» по Александру Островскому, Пельтцер с места проскрипела, что всякий, кто ни черта не смыслит в театре, тут же лезет в режиссёры. А потом, немного подумав, добавила: «Сколько не репетируй, спектакль лучше не станет». Захаров эти реплики проглотил, потому, что ценил талант Пельтцер, а она вскоре влюбилась в него, как в режиссёра. Захаров ответил ей взаимностью, и давал ей роли в самых знаменитых своих спектаклях. В 1974-м, когда Пельтцер, первая Народная артистка СССР в Театре сатиры за почти полвека его существования, вдрызг разругалась с Валентином Плучеком, и, хлопнув дверью, ушла из театра, Захаров поддержал её, и взял в Ленком. С Плучеком они помирились, когда тот пришёл на 80-летний юбилей Пельтцер, читал ей стихи о любви, а потом они кружились в вальсе.

«Приключения жёлтого чемоданчика»

В конце 60-х режиссёр Илья Фрэз начал снимать детскую комедию «Приключения жёлтого чемоданчика», и пригласил Пельтцер на роль Анны Верёвкиной, уже не мамы, а бабушки. Пельтцер взбиралась по настоящей водосточной трубе, плясала на карнизе дома, бегала по жестяной крыше, лихо сигала через забор, и распевала песни, стоя на крыше мчащегося по городу троллейбуса, как будто управляя им при помощи канатов токоприёмников, как поводьями тройки лошадей. Ей тогда было 65, но большинство трюков она выполняла сама, и, в отличие от её героини, обходилась без волшебных пилюль из того самого чемоданчика. Во многом благодаря Пельтцер фильм получил серебряную медаль Венецианского кинофестиваля и мировое признание, а актриса ещё раз доказала, что старость не обязательно грустная, она может быть и весёлой.

В 70-е, когда товарный дефицит стал всеобъемлющим, попасть на спектакль в Театр сатиры было большой удачей, а театральные билеты стали валютой в определённой среде, такой же, как бутылка водки – в другой. Билетами в театр расплачивались с врачами, продавцами в мясном, книжном, или мебельном магазине, да и просто с нужными людьми. Популярные актёры считались небожителями, публика ходила на Папанова, Миронова, Ширвиндта, и, конечно, на Пельтцер. (Как-то мои московские друзья пригласили меня в «Сатиру» на «Безумный день или женитьба Фигаро». В этом чудесном спектакле Марселину играли по очереди Ольга Аросева и Пельтцер. Я попал «на Аросеву», а до этого посмотрел телеверсию с Пельтцер. До сих пор не знаю, кто из них лучше – обе были великолепны, у каждой Марселина была своя, не похожая на другую).

Талант Пельтцер открывал сердца зрителей, но не границы – актриса долго была невыездной. Да и какая заграница с такой анкетой? Первый муж – иностранец, сама несколько лет жила в Германии, когда там поднимал голову гитлеровский нацизм. Даже в СССР для неё были закрыты многие города.

Каждый раз, выходя на сцену, Пельтцер преображалась: глаза загорались, под гримом проступал натуральный румянец, казалось, что она черпает энергию и жизненную силу из какого-то тайного источника. Ходили слухи, что рецепт её молодости – романы с молодыми артистами, что этими романами Пельтцер заполняла своё одиночество, но эти увлечения ничего не меняли в её жизни – у неё не было ни мужа, ни детей.

Забывала текст

Пельтцер было далеко за 70, когда она ушла к Захарову, и начала жизнь с чистого листа. Ролей в Ленкоме для неё было не много, да и возраст брал своё. Актриса начала терять память, и часто забывала текст. Зная об этом, партнёры помогали ей по ходу спектакля, а зачастую доигрывали эпизод так, чтобы зритель не догадался о проблемах у Пельтцер. Зритель и не догадывался, и каждый раз встречал и провожал любимую актрису громом оваций. Для актрисы такое заболевание было настоящей трагедией. Она не желала проигрывать возрасту. Часто забывая и путая текст, она сохранила чувство юмора и продолжала шутить.

Последним спектаклем, который Пельтцер сыграла на сцене Ленкома стала «Поминальная молитва» по Шелому Алейхему. Пельтцер появлялась в самом конце, и почти ничего не говорила.

В 1991-м газеты сообщили, что в одной из столичных психиатрических больниц вот уже несколько месяцев лежит 87-летняя всеми брошенная народная артистка Татьяна Пельтцер, и что её постоянно избивают пациенты и персонал. Из театра тут же примчались друзья и соратники, но она никого не узнала. Актрису забрали из психбольницы, и устроили в обычную клинику, обеспечили хороший уход. На некоторое время наступило улучшение, её отпустили домой, но в 1992-м она снова оказалась в психиатрической больнице. Пельтцер всегда была трудно усидеть на одном месте, санитары недоглядели, она упала, сломала шейку бедра. После таких травм люди, как правило, уже не встают. В довершение ко всему у актрисы случился инфаркт, и 16 июля 1992 года в возрасте 88 лет она скончалась.

Татьяна Пельтцер была очень сложным и противоречивым человеком, с ней мало кто мог ужиться, у неё было достаточно недоброжелателей. Как-то на одном «разборе театральных полётов» замечательный артист Театра сатиры Борис Новиков сказал ей в лицо: «Вас никто не любит. Кроме народа». И в том, что народ очень любил Татьяну Пельцер, он был абсолютно прав.

автор: Николай Кузнецов