Во вдовьем черном платке каждый день выходит она на околицу села и вглядывается в пыльную дорогу в надежде, что вернется ее мальчик. Но мы уже знаем, что он не вернется никогда. И все дальнейшее течение фильма — это путь Алеши Скворцова, связиста, который ухитрился подбить два вражеских танка, за что и получил у начальства награду — отпуск на неделю домой: починить матери прохудившуюся крышу. Путь Алеши в родное село — метафора всей его коротенькой жизни, и расположен между двумя этими точками на дороге.
Режиссер Григорий Чухрай на съемках фильма «Чистое небо»
Все сжимается и сжимается, как шагреневая кожа, отпускной срок, все новые и новые встречи, препоны и внезапности готовит Алеше военный путь, и бежит-бежит солдат к заветной цели. И бежит за ним музыкальная тема, простенькая, веселая, на стаккато — счастливая для фильма удача композитора Михаила Зива. Две минуты, пока гудел, торопился грузовик, подкинув Алешу на последнем отрезке пути, виделись мать и сын, чтобы расстаться навсегда.
За гибелью одного из миллионов, рядового, обыкновенного солдата Красной Армии, ничего особенного на войне не совершившего, за этой резко оборванной судьбой раскрыта огромная трагедия — потеря драгоценнейшей жизни человеческой. По сути дела, фильм — это баллада не о солдате, а о человеке, принужденном историей стать солдатом. «Баллада о солдате» проникнута светлой печалью о невозместимых утратах военного поколения. Студент ВГИКа, Володя Ивашов, счастливо найденный Чухраем, обессмертил себя ролью Алеши.
Забота Чухрая — не о кадре, не о фразе. Например, добрая половина картины происходит в эшелоне, на железнодорожных путях. Одинаково смонтированы куском — тот же паровоз, те же колеса, вагоны, те же березовые рощицы, проносящиеся мимо. Алешина дорога входит в сердце иным — не только монтажом, ритмом, не движением на экране. Поэзия самых простых вещей берет над нами власть. Атмосфера «Баллады» в своем роде единственна. На экране, высветленный памятью, предстает солдатский военный мир: серый, махорочный, полный каких-то передвижений и трудной работы, из пропотевших гимнастерок и тяжелых скаток.
В этом мире и Чухрай и Алеша ориентируются легко, здесь для них все просто, ясно. Режиссер не боится элементарности своих простых истин и оказывается прав: возникает особая этика «Баллады», подобная прозрачной простоте народной песни, старинной притчи, откристаллизовавшей мудрость и справедливость многих поколений.
Алешин путь с фронта домой, воспетый в фильме, — это поистине путь добра, творимого так же естественно, как дышит человек.
И особое обаяние любви Алеши и девушки Шуры именно в том, что Алеша и не подозревает, что полюбил и любим, а продолжает считать себя лишь провожатым, старшим спутником этой чудной и славной девчонки с тяжеленной косой, непомерной для тоненькой ее фигурки.
Продолжает считать и после того, как один раз уже потерял свою спутницу, отстав от эшелона, и почувствовал, как ее не хватает, перепугался и в эту минуту заметил Шуру на высоком мосту через пути, свесившуюся с перил в позе долгого и терпеливого ожидания. «Шурка ты моя…» — звучит ласково и доверительно. И весело взявшись за руки, несутся по лестнице вниз эти дети, сведенный войной, чтобы слишком скоро расстаться друг с другом навсегда. Актерский дуэт Владимира Ивашова и Жанны Прохоренко предстал на экране как идеальная любовь, равнозначная самой молодости.
«Баллада о солдате» появилась на Каннском фестивале в 1960 году, когда Федерико Феллини показал «Сладкую жизнь», Антониони — «Приключение», Ингмар Бергман — «Источник». Некоммуникабельности, отчуждению — этим главным мотивам западного искусства, прозвучавшим с таким широким и трагическим размахом, «Баллада о солдате» противопоставила свою веру; сложности — простые истины, оплаченные жизнью; всеобщей относительности — верное знание того, что хорошо, а что плохо; изображению трагического одиночества человека — добро, любовь и людские связи, возникающие даже в аду войны, ибо они есть естественная потребность человека.
Пьер Паоло Пазолини, взволнованный картиной, сказал: «Фильм производит впечатление чудом сохранившейся до наших дней классики. Как если бы в квартале, состоящем сплошь из серых и посредственных зданий, открылись вдруг контуры огромного и прекрасного старинного сооружения».
Григорий Чухрай и Федерико Феллини.
Потом рассказывали, смеясь, про мосфильмовские заключения о «Балладе» или годовой отчет, в котором картина была поставлена чуть ли не на последнее место, далеко после жалкой «Черноморочки». Но все же «Баллада о солдате» любезно рекомендовалась для армейского зрителя. Стали одиозными редакторы имярек, которые предлагали Алешку Скворцова оставить в живых…
Просветленная классичность в сочетании с редкостной задушевностью — свойство режиссуры Григория Чухрая, в его следующем фильме, драмы «Чистое небо» об отверженном и реабилитированном летчике-герое.В картине был собран блистательный актерский ансамбль, прекрасно сыграли свои роли Евгений Урбанский, Нина Дробышева, Олег Табаков. Но вклад в отечественную культуру Григория Чухрая — великого кинематографиста — не исчерпывается только его картинами. У него были и другие миссии, другие грани таланта и личности.
В анналах кино живет легенда, она же непреложный факт, как на некоем высшем государственном советском собрании в Кремле Чухрай вступил в прямой поединок с самим Никитой Хрущевым, который, как известно, «за словом в карман не лез» (русская народная поговорка) и в выражениях не стеснялся.
Режиссер Григорий Чухрай на съемках фильма.
Хрущев хотел закрыть Союз кино «за ненадобностью». (Один из многих вензелей и контрастов эпохи: оттепель не стоит идеализировать). Пламенная речь Чухрая — оратора милостью Божьей — повергла в прах самого генерального секретаря: киносообщество осталось жить. И всюду, где бы ни выступал Чухрай, победа оставалась за ним, и в Москве, и в Париже.
В конце 1960-х этот человек огромной творческой энергии пробует себя на новом поприще: он организует новаторскую по тем временам структуру кинопроизводства: внутри системы Госкино СССР она должна была работать на хозрасчете, от доходов с проката фильмов. «Экспериментальная творческая киностудия при Мосфильме» собрала талантливых людей.
На «студии Чухрая», как называли ее кинематографисты, были поставлены картины «Не горюй», «Белое солнце пустыни» (Как снимали фильм), «Белорусский вокзал» (История создания фильма), «Солярис» и другие фильмы — гордость советского кино!
Но при всем своем влиянии и даре убеждения Чухрай не смог спасти свое детище от закрытия, причиной чего была подозрительность советского начальства ко всему, что намекало на «частную инициативу»: оттепель оттепелью, а идеологию размывать не позволено!
Проекты перестройки кинодела, которые предлагал Чухрай один за другим, отвергались. А тем временем сердечная болезнь подкрадывалась к нему, раны войны давали себя знать все сильнее. Уже тяжелобольной Григорий Наумович взял на себя руководство мастерской на Высших курсах режиссеров и сценаристов. Ученики его не просто любили — преклонялись перед ним…
«Моя война» — так назвал Чухрай книгу своих воспоминаний. Писал ее тяжелобольным, прикованным к постели. Это документальная и высокая литература очевидца, современника трагического века, выдающегося художника из его глубины.
Лауреат премии «Ника» и премии «Кинотавр» в преддверии 80-летнего юбилея Григорий Чухрай дал интервью газете «Московский комсомолец», в котором сказал: «Я реалист и понимаю, что снимать фильмы мне сейчас не по силам. Сценарии писать тоже не могу, да и не хочу. Думаю, что это не нужно ни мне, ни кому-то еще. Я всегда снимал кино по собственным сценариям и просто не представляю, как можно работать с чужими.»
Григорий Наумович Чухрай скончался от очередного инфаркта миокарда, кажется, шестого по счету, отметив свое 80-летие, ранней осенью 2001-го. Его хоронили с воинскими почестями.
источник: 1001material.ru
