Это был особо секретный отряд спецназа, профессионалы, которых годами учат не просто воевать и рисковать, а выживать там, где по всем человеческим законам выжить немыслимо. И среди них оказался человек без всякой воинской подготовки, привыкший к комфорту и уюту, внешне – пухленький маменькин сынок и ботаник, только без очков. 

Честно жить выгоднее

Артём Боровик был первым советским журналистом, который рассказал правду об афганской войне. Он первым из репортёров Советского Союза попал на службу в армию США. Талантливый, обаятельный, дружелюбный, он удивительным образом располагал к себе людей, почти с первого взгляда вызывал у них симпатию. Друзья шутили: нет такого человека, которого Артём не мог бы уговорить. Героями его интервью были совсем разные люди, многие из которых сторонились публичности, и интервью давать, мягко говоря, не любили – Михаил Горбачёв, Ричард Никсон, Наина Ельцина, Эдуард Шеварнадзе, Евгений Примаков, дочь Сталина Светлана, сын Берия Серго. Со всеми он был приветлив, но не заискивал перед ними, не льстил им. Многие его материалы в прессе и на телевидении о политических дрязгах в высших эшелонах власти и коррупционных играх можно было без преувеличения назвать «бомбами». Артёма Боровика любили и уважали, его ненавидели, но никто не мог его игнорировать – в то время репутация ещё чего-то стоила. В душе он был неисправимым романтиком, и верил, как показало время, наивно, что слово «правда» может изменить страну и историю, считал, что честно жить выгоднее, и мечтал, чтобы его сыновья выросли людьми в России, а не за её границами.

Детство

Родился Артём 13 сентября 1960 года в Москве. Условия, в которых он рос, можно смело назвать эксклюзивными: таких семей на весь Союз было не много. Его отец, известный политический обозреватель, журналист-международник, номенклатура ЦК, Генрих Аверьянович Боровик – с 1966-го работал в США корреспондентом Агентства печати «Новости» и необычайно популярной в те годы «Литературной газеты». Мать – Галина Михайловна была учителем истории. Артём увидел Америку, когда ему было 6 лет. В школу для советских специалистов он пошёл в Нью-Йорке. Он был сорванцом и лидером, с детьми сходился легко, но в обиду себя не давал. Как-то он гнался за приятелем, и сбыл с ног учительницу, даму отнюдь не субтильную. Но, несмотря на всё это, учился он хорошо. Любимыми предметами были литература и английский, мама привила любовь к истории. Артём рос на коленях живых классиков: родители дружили с Евгением Евтушенко, Андреем Вознесенским, Константином Симоновым, у них дома бывали Грэм Грин, Артур Миллер, Габриэль Гарсия Маркес.

Перу

В 1972-м семья вернулась в Москву, и Артём пошёл в знаменитую школу № 45, а после окончания поступил в МГИМО – где же ещё мог учиться сын Генриха Боровика? На последнем курсе МГИМО Артём, прекрасно владевший английским, поехал на стажировку в испаноязычное Перу. Провизия, которую он взял из дома, быстро закончилась, на зарплату посольского практиканта в 20 долларов в месяц не разгуляешься. Он любил поесть, и жить впроголодь у него никак не получалось. Тем более, что сосед по комнате, такой же стажёр, каждый вечер варил себе картошку с тушёнкой, но где разживался этим богатством, молчал, как партизан на допросе. Ароматы сводили Артёма с ума, и он стал потихоньку подтягивать тушёнку у соседа. Тот роптал, но беззлобно. Перед отъездом Артём от души напоил соседа пивом, рассчитавшись за провиант.

После стажировки Артём вернулся домой. К праздничному столу мама купила в спецраспределителе, к которому был прикрёплён отец, огромную гроздь бананов – любимое лакомство Артёма ещё со Штатов. Увидев их, Артём изменился в лице, и попросил убрать их со стола. Потом, уже в разгаре пиршества, он достал маленькую коробочку, вынул из неё совсем не дорогое кольцо, и подарил маме. Оказывается, чтобы накопить на него, он целый месяц питался одними бананами, которые в Перу ничего не стоили, и объелся на долгие годы. Мама с тех пор кольцо называет «банановым».

Советская Россия

Окончив МГИМО, Артём пошёл работать в газету «Советская Россия». Смотрели на него скептически, все были уверены, что материалы ему пишет отец, обладавший прекрасным русским языком и своим неповторимым литературным стилем. Артёму долгое время приходилось доказывать, что он совсем другой Боровик. Чтобы выйти из тени отца, он даже подумывал о том, чтобы стать Финогеновым по девичьей фамилии матери, но вскоре от этой затеи отказался: уже не он был сыном Генриха Боровика, а Генрих Боровик был отцом знаменитого Артёма.

Жена

Со своей женой Вероникой Хильчевской, дочерью дипломата Юрия Хильчевского, Артём познакомился в детском лагере в США. Родители отправляли своих чад летом подальше от раскалённого Нью-Йорка. Никаких чувств поначалу не возникло, виделись они от случая к случаю, и встреч не искали. Вероника вышла замуж за сына друзей семьи Боровиков, родила сына. Брак был не удачным, Вероника с мужем рассталась. Артём несколько раз делал предложение, получал отказы, но попыток не оставлял. То ли у Вероники терпение лопнуло, то ли она и в самом деле увидела в Артёме мужчину, который ей нужен, но, в конце концов, она сказала, что подумает. Чтобы не наступить второй раз на те же грабли, она установила Артёму испытательный срок на год, и лишь в 1989-м согласилась перевести брак из гражданского в официальный. Несколько лет они скитались по съёмным углам, жизнь была не самая лёгкая, но весёлая и бесшабашная, и они были счастливы. В 1995-м у Артёма и Вероники родился сын Максимилиан, спустя три года – Кристиан.

Огонёк

В 1987-м Артём перешёл на работу в тот перестроечный «Огонёк», чьи тиражи зашкаливали, и подписаться на который было очень сложно. К тому времени советские войска уже восемь лет находились в Афганистане. Советских журналистов редко пускали дальше тыловых гарнизонов, так как это было опасно. Артём хотел не только писать, он хотел пропустить войну через себя, и, не без помощи связей отца, добился от начальника Генштаба маршала Сергея Ахромеева разрешения на участие не в этой показушной жвачке, а в настоящей операции. Идею поддержал главный редактор «Огонька» Виталий Коротич. Министр обороны Дмитрий Язов согласился, в ЦК КПСС не возражали. Артём прилетел в Афганистан, получил автомат Калашникова, и принял участие в четырёх военных операциях в районе Джелалабада, но не в составе обычных пехотинцев или танкистов, а в частях специального назначения, а это не одно и то же.

Афган

Это был особо секретный отряд спецназа, профессионалы, которых годами учат не просто воевать и рисковать, а выживать там, где по всем человеческим законам выжить немыслимо. И среди них оказался человек без всякой воинской подготовки, привыкший к комфорту и уюту, внешне – пухленький маменькин сынок и ботаник, только без очков. Но он не испугался, не растерялся, и не попросился назад. Самым сильным ощущением там для Артёма стала обыденность, когда каждый день – одно и то же. И хорошо, когда вечером с задания вернулись все, кто ушёл утром. Война перевернула его жизнь навсегда. Он прошёл обряд крещения, и каждый вечер на несколько минут замолкал, уходил в себя и читал молитву.

В одну из своих командировок в Кабул Артём впервые встретился с командующим 40-й армией генералом Борисом Громовым. Идя на встречу, он очень волновался: его предупредили, что с генералом будет не просто: Громов – жёсткий волевой мужик, новых людей встречает настороженно. Но симпатию у Громова Артём вызвал едва ли не с первых слов.

США

Перестройка привела к существенному потеплению отношений между СССР и США, они стали более открытыми, научный и культурный обмен вышел на новый качественный уровень. В 1988-м случилось неслыханное: военные договорились о том, что в Советскую Армию приедет американец из журнала Life, а журналист из СССР на месяц станет рядовым пехоты армии США. Этим журналистом и стал Артём Боровик. Помогло то, что его публикации о войне в Афганистане перепечатывали самые влиятельные газеты Америки, и, конечно то, что он прекрасно говорил по-английски, вернее, по-американски. Вскоре Артём стал своим человеком в тренировочном лагере Форт-Бенинг. В его репортажах не было политики и рассуждений о потенциальном противнике. Только кровь и пот марш-бросков, быт простых солдат, их привычки, еда, рассказы о подружках. Так об американской армии в советской прессе ещё никто не писал. Люди верили Артёму. Вернувшись из США, он издал книгу «Как я был солдатом американской армии». Его даже приглашали с лекциями в Генштаб. Он привёз американские сухпаи – лёгкие, компактные и сытные, их просто нужно было залить водой – что-то напоминающее «Доширак», только с мясом и куда более съёдобное и вкусное.

В феврале 1989-го Артём поехал в свою последнюю командировку в Афганистан. Он видел вывод советских войск, танки на мосту через пограничную реку Амударья, Громова на последнем БТРе.

Про Афган Артём написал две книги: в 1990 году вышла «Афганистан. Ещё раз про войну», спустя два года – «Спрятанная война», которую перевели и издали за границей.

Взгляд

В конце 80-х Артем увлёкся другим экспериментом. Программа «Взгляд» перевернула тогда все представления о телевидении. Острые дискуссии, далеко выходящие за принятые рамки, откровения о тайнах политики, о самых болевых точках жизни людей, о том, что к тому времени копилось и накипело. Артём стал одним из первых ведущих «Взгляда». В кадре он, пишущий журналист, работал легко и органично, говорил без написанного заранее текста и без телесуфлёра.

Совершенно секретно

В 1989-м Юлиан Семёнов, «отец» Штирлица, основал частную газету «Совершенно секретно», основным направлением деятельности которой стали журналистские расследования. Семёнова пускали в архивы ЦК и КГБ – не во все, но во многие, он мог публиковать даже то, что не рисковали печатать «Огонёк» и «Литературка». Это и стало решающим фактором при переходе Боровика из «Огонька» в «Совершенно секретно». Переход стал новой отправной точкой в жизни Артёма, дал старт самому яркому периоду его журналистской карьеры. В 1993 Семёнов умер, Боровик возглавил газету, постепенно превратив издательство в медиахолдинг – две газеты и телеканал, самым сильным проектом которого стала программа «Совершенно секретно». У Артёма появились небывалые для постсоветской России обязанности – издатель, владелец медиагруппы, продюсер, менеджер. И, конечно, журналист. Появилась своя команда, сформировался свой стиль. Артём и его коллеги, испытывая огромное давление, рассказывали о событиях, опираясь на тщательно проверенные факты и документы, не деля их на чёрное и белое, не пытаясь доказать, что что-то хорошо, а что-то плохо. Работа строилась на доверии и на репутации, ложные сведения могли привести к проигрышу в судах и разорению компании.

На всю страну прогремела история министра юстиции Валентина Ковалёва, который парился в бане с проститутками. Номер со статьёй «А министр-то голый» уже ушёл в набор, когда поздно ночью в секретариате редакции раздался звонок с Лубянки из приёмной директора ФСБ Николая Ковалёва. Узнав, что героем публикации является Ковалёв, но совсем другой, они успокоились. Весь тираж раскупили мгновенно, министр юстиции ушёл в отставку. Артёма предупреждали: Ковалёв – человек жестокий и опасный, будет запугивать. Через пару дней Ковалёв позвонил, назначил встречу, и пригрозил, что, он хоть и бывший министр, но связей, чтобы разорить газету, у него хватит. Артём не отступил, и опровержения не напечатал. Ковалёв подал в суд, но проиграл.

Поговаривали, что Артёма и автора материала Ларису Кислинскую просто использовали люди Сергея Степашина, который сменил Ковалёва, «слив» им кассету из бани, где развлекался министр. Другое дело, что «развлечения» и в самом деле имели место, а «Совершенно секретно» лишь обнародовали их, не исказив сути происходившего. Цирк начался позже: за хищение 9 миллиардов рублей бывшего министра Ковалёва приговорили к 9 годам лишения свободы – по году за миллиард, но … условно.

Артём часто шёл напролом. 2 марта 1995 года, на следующий день после убийства Владислава Листьева в «Останкино» собрались его друзья и коллеги. В студию пришли Борис Ельцин и глава Ростелерадио Александр Яковлев. В их присутствии Артём сравнил ситуацию с расстрелом. Двоих уже убили и спросил: кто следующий? После этого выступления угрозы звучали всё чаще, и не только Артему, но и членам семьи, родителям. Жена ходила с телохранителями, а он у своих влиятельных друзей для себя охраны не просил – у него друзья влиятельные есть, а у других-то журналистов нет.

Артём был мистиком, и считал, что до старости не доживёт. О своих предчувствиях он не рассказывал даже Веронике, но она видела, что с ним что-то не так. К приметам и предсказаниям он относилась скептически, но друзья настояли, чтобы Вероника сходила к гадалке, а та в 1996-м нагадала ей, что муж скоро умрёт. Артёму Вероника ни слова не сказала.

Как-то вечером они ехали домой. За рулём был Артём. При выезде из тоннеля две чёрные иномарки с тонированными стёклами взяли их жигулёвскую «семёрку» в коробочку, стукнули, поцарапали. Артём на миг потерял управление. Иномарки на большой скорости ушли, гаишник на перекрёстке не смог или не захотел их задержать. Артём остановился, вышел, гаишник не сразу его узнал, а потом сказал, что Артём должен понимать, что мешает многим. Понятно, что это было демонстративное предупреждение, никого не нашли, да, видимо, не очень-то и искали.

9 марта 2000 года Артём уехал в Киев на переговоры с президентом Украины Леонидом Кучмой. Кроме того, он затевал большой проект с участием нефтяного магната Зии Бажаева. Вероника накануне улетела во Францию. Артём поднялся на борт частного Як-40, который через несколько минут после взлёта врезался в землю. Погибли все 9 человек, среди них Зия Бажаев и Артём Боровик. Артёму было 39 лет.

Об этой трагедии говорят до сих пор. Что это было? Несчастный случай, или теракт – лётное поле охранялось плохо, кто угодно мог зайти и пронести всё, что угодно. Официальная версия следствия – обледенение корпуса самолёта. Но экипаж с самого начала вёл себя странно, словно наглотавшись каких-то препаратов, при наборе высоты закрылки были выпущены на меньший, чем требовалось угол. Журналистские расследования не исключают того, что это был теракт, организованный одной из преступных группировок. Целью был Зия, а Артёма он просто пригласил составить ему компанию. Судьба…

автор: Николай Кузнецов