Дед Григория Орлова, Иван, был простым стрелецким старшиной. За участие в стрелецком бунте он был приговорен к казни, однако молодой Петр I помиловал его. И не просто помиловал, а удостоил дворянского титула и чина офицера. При этом прозвище Ивана «Орел» превратилось в фамилию «Орлов». Его сын, Григорий, стал убежденным сторонником царя. Всю жизнь провел он в походах, побывал на Северной и Русско-турецкой войнах. За отвагу, бесстрашие и ратные подвиги сам Петр Великий пожаловал ему свой портрет на золотой цепочке. Отпраздновав полувековой юбилей, Григорий Иванович надумал жениться. Супругой его стала пятнадцатилетняя девушка Лукерья Зиновьева. Жили супруги, несмотря на огромную разницу в возрасте, душа в душу. У них родилось девять сыновей, однако четверо умерли в раннем возрасте.
А. И. Чёрный (Чернов). Портрет графа Г. Г. Орлова.
Григорий Орлов являлся вторым из пяти выживших мальчиков. Появился на свет он в Москве 17 октября 1734 года. Его отец к тому времени, дослужившись до чина генерал-майора, вышел в отставку, однако продолжал вести активную жизнь — в 1742 году он стал губернатором Новгорода и был произведен в статские советники. Атмосфера в их доме всегда была любящей и теплой, отец являлся непререкаемым авторитетом, с интересом рассказывая мальчикам о своих походах и сражениях. Характерными чертами семейства Орловых была тесная братская дружба и необыкновенное согласие. В их роду не было ни семейных скандалов, ни неприятных историй касательно наследства или раздела имущества.
Подобно прочим молодым людям их круга, братья Орловы получили домашнее образование. Парней выучили хорошо писать и читать, однако на этом все и закончилось — дальше было самообразование. Особое внимание в воспитании было уделено физической подготовке и военному ремеслу. Ребятишки росли настоящими богатырями земли русской — красивые, могучие, высоченного роста, обладающие невероятной физической силой.
Детские и отроческие годы Григория Орлова не сохранились в истории. О том, чем он дышал, где был и чем занимался, можно только догадываться. Однако доподлинно известно, что в году 1749 вместе со старшим братом Иваном его привезли в Санкт-Петербург, дабы отдать в гвардейцы. Однако сначала им пришлось окончить Шляхетский сухопутный кадетский корпус, являющийся кузницей кадров для гвардии. По окончанию учебы братья попали в элитные полки: Григорий был зачислен рядовым солдатом в Семеновский полк, а Иван — в Преображенский.
В Северной столице у братьев началась веселая пора юности. Особенно широко развернулась натура Григория — силача, красавца, любимца и любителя женщин. Страсть к любовным приключениям и рискованным авантюрам осталась у него на всю жизнь. Он рос бесстрашным и бесшабашным человеком, успешно дослужился до чина поручика и жаждал себя проявить на бранном поле. В действующую армию Григорий Григорьевич попал в 1758 году, после того как Россия оказалась втянута в Семилетнюю войну. На войне бретер и кутила оказался храбрым солдатом. Особенно Орлов прославился в ходе сражения при Цорндорфе — одном их самых страшных и кровавых побоищ в истории европейских войн.
Все началось с осады Кюстрина в начале августа 1758. Русские войска обстреливали прусский городок из пушек, и малочисленной армии защитников приходилось несладко. Однако на выручку к ним прибыл сам Фридрих II со своими железными батальонами. Его армия в то время считалась образцовой — строевая и боевая выучка солдат была на высочайшем уровне, навыки ведения боя доведены до автоматизма. Русский главнокомандующий Виллим Фермор, узнав о приближении Фридриха, снял с города осаду и двинулся вдоль Одера. На пути наших войск лежала деревня Цорндорф, которая ныне зовется Сарбиново и относится к Польше. После осмотра окрестностей Фермор решил занять в этом месте оборонительную позицию — недалеко протекала речка, вполне могущая стать для пруссаков естественным препятствием, а также лежали два глубоких оврага. Два фланга армии были расположены как раз между ними. Это и явилось стратегической ошибкой — преимущество позднее обернулось в роковое препятствие. Фридрих приблизился к лагерю русских 14 августа. У него было около 36 тысяч человек (против 44 тысяч наших воинов), и он самоуверенно заявлял, что обратит русских в бегство в первой же атаке.
Фактически это сражение стало поединком между тактическим гением прусского полководца и самоотверженностью русских солдат. Главнокомандующий Фермор оказался неспособен править ходом битвы, поэтому как простым бойцам, так и командирам полков пришлось действовать сообразно обстановке. Ситуация изначально сложилась не в нашу пользу. Прусский король умело запутал русских военачальников и вывел из игры часть кавалерии, которая так и не смогла вовремя прийти на помощь. В ночь с 13 на 14 августа прусские батальоны обошли расположение наших частей, оказавшись позади. Под артиллерийским огнем русским пришлось разворачивать фронт на 180 градусов. При этом река Митцель очутилась в тылу, маневрировать через нее или отступать было невозможно. Другой естественной преградой стали овраги, разделившие два фланга. Артиллерия, обоз и остатки кавалергардов, в числе которых находился и Григорий Орлов, оказались в центре построения.
Сражение шло до глубокой ночи. В ужасающей по количеству жертв битве прусская коса налетела на русский камень. Неприятель яростно атаковал, русские не менее свирепо отбивались, сохраняя строй и рубя врагов. Каждое крыло нашей армии воевало само по себе, главнокомандующий даже не пробовал скоординировать их усилия. Блестяще командовали своими людьми генерал Броун и генерал Демику, их доблесть позднее была воспета в стихах. К слову, генерал Юрий Броун покинул поле брани только лишь после того, как получил одиннадцатую (!) рубленую рану. По разным данным, потери русских убитыми и ранеными составили от шестнадцати до двадцати тысяч человек, пруссаков — от десяти до двенадцати тысяч, погибли многие видные офицеры. И все же жестокое побоище закончилось нашей победой, русские воины поняли, что могут не только устоять перед пруссаками, но и разбить их. Для Фридриха же сражение стало оплеухой, заставившей уважать своего противника.
Выжившие русские воины праздновали победу. Среди них был и Григорий Орлов. В сражении он проявил не только завидное хладнокровие, но и поразительную выносливость. Вокруг него падали раненые и убитые, а он бросался под гибельную прусскую картечь в самую гущу битвы. Заметив, что Григория ранило, боевые друзья советовали ему выбираться в безопасное место. К их удивлению, Орлов вернулся в строй. Трижды отчаянный кавалергард был ранен, но, превозмогая боль, бросал вызов смерти. Имя его у всех было на устах, и если бы за каждого убитого пруссака тогда гравировали на шпаге звезды, то на оружии поручика не было бы свободного места. За доблесть и мужество Орлов был удостоен чина капитана. Однако на этом война для него закончилась.
Цорндорфское сражение явилось для Григория Григорьевича поворотной точкой. В том памятном бою русские солдаты пленили флигель-адъютанта Фридриха графа Шверина, которого нужно было доставить ко двору. Эту ответственную задачу и поручили капитану Орлову вместе с его кузеном Зиновьевым. В Северную столицу флигель-адъютант прибыл вместе со своими сопровождающими в начале весны 1759 года. В Санкт-Петербурге Григорий Григорьевич первым делом встретился с братьями Федором и Алексеем. Первый к тому времени был поручиком Семеновского полка, второй — Преображенского. Втроем они весело проводили время — увлеченно играли в карты, участвовали в кулачных боях и пирушках, «крутили любовь» с дамами. Однако вскоре Григория Орлова перевели на службу в артиллерию, а в 1760 он был назначен адъютантом генерал-фельдцейхмейстера Петра Шувалова — человека влиятельного и со связями. Так Григорий Григорьевич оказался в центре придворной жизни.
Ни в одной исторической хронике не сообщается, когда Екатерина II и Григорий Орлов стали любовниками. Когда будущая императрица встретила его, ей было тридцать, она была привлекательна, опытна в любовных делах, а главное — несчастна, страдая от унижений и грубости мужа. Многие современники не понимали, что же она нашла в таком человеке, как Григорий Орлов. О, в нем она нашла многое — безудержную смелость, авантюризм, молодость. Долгое время им удавалось скрывать свои отношения. Братья, разумеется, все знали, и скоро стали самым эффективным образом «пиарить» Екатерину. Необходимо отметить, что Орловы, являясь хорошими товарищами, храбрыми солдатами и просто порядочными людьми, имели в гвардейских полках огромный авторитет, их любили, к их взглядам прислушивались. Не жалея красок, Федор, Алексей и Григорий описывали ужасающее положение великой княгини в семье, постепенно создавая ее положительный образ и увеличивая число сторонников. Этому в немалой степени способствовало и поведение Петра III, не желавшего считаться с настроениями общества.
Первый случай совершить переворот представился сразу после смерты императрицы Елизаветы Петровны 25 декабря 1761. Однако Екатерина оказалась совершенно не готова к этому и упустила момент. Историки точно выяснили причину замешательства — к тому времени она находилась на пятом месяце беременности, и весь двор знал, чей это ребенок. Екатерина родила сына в апреле 1762, ему был дан графский титул и фамилия Бобринский. Впоследствии род Бобринских стал одним из знатнейших в стране.
Уже спустя пару месяцев правления Петра III недовольство новым императором стало всеобщим. Центром заговорщиков продолжала оставаться квартира Орлова. Григорий Григорьевич не являлся, подобно его брату Алексею, человеком выдающегося ума, однако был далеко не глуп, а также довольно проницателен, что позволяло ему давать точные прогнозы касательно будущего страны. В частности, именно он первым сказал, что, став императором, Петр заключит мир с Пруссией, сведя на нет все победы русского оружия. Его поднимали на смех, ему никто не верил — таким невозможным и диким это казалось. Однако именно так Петр III и поступил, едва взойдя на престол. Также Григорий Григорьевич утверждал, что император, обожающий прусскую армию, захочет избавиться от гвардии — главной ударной силы русских войск. Это казалось полным бредом, поскольку российские цари привыкли опираться на гвардейцев. Но Петр III упразднил кавалергардов, а вместо них поставил голштинцев. Нужно ли говорить, какое возмущение поднялось среди военных.
Переворот произошел в ночь с 27 на 28 июня. Никто из Орловых не оставил историкам сведений об этом деле. Екатерина Великая и Екатерина Дашкова изложили полярные мнения, и мемуаристы основываются на рассказе кого-либо из них. Согласно канве Алексей Орлов прискакал ночью за Екатериной в Петергоф, в то время как другие братья поднимали гвардейцев. Неподалеку от столицы экипаж встретил со свежими лошадьми Григорий Орлов и князь Федор Барятинский, также деятельный участник переворота. К рассвету будущая самодержица оказалась у казарм Измайловского полка. Сбежавшиеся офицеры и солдаты стали славить Екатерину, а приведенный Орловыми священник быстро произнес подобающие случаю слова присяги. Затем все, включая гвардейцев Измайловского полка, двинулись в Семеновский полк, а оттуда в Зимний дворец. К девяти часам утра торжественная процессия добралась до Казанского собора, где священнослужителями был проведен обряд коронации. Бывший в Ораниенбауме Пётр III, прекрасно сознавая безнадёжность сопротивления, отрёкся от престола. Так осуществился этот бескровный переворот, чему в немалой степени способствовали братья Орловы. Императрица впоследствии открыто говорила: «Тем, что я есмь, я обязана Орловым».
После коронации Екатерина осыпала братьев различными милостями и возвела их в графское достоинство, предоставив право передачи титула законным наследникам. Больше всех благ выпало, конечно же, на долю Григория Григорьевича — он стал генерал-майором, генерал-адъютантом и действительным камергером. Менее чем через год — в апреле 1767 — он был удостоен ордена Св. Андрея Первозванного. Орловы стали самыми верными помощниками новой императрицы, пресекая недовольства и исполняя ее самые щепетильные поручения, в частности, Алексею было доверено охранять в Ропше низложенного Петра III. Екатерина писала: «У Орловых много щедрой отваги, здравого смысла, патриотизм их доходит до энтузиазма. Они страстно мне преданны, порядочны и дружат меж собою, чего обычно у братьев не бывает. Они не обманывают никого и не берут никогда денег за то, что доверие, каким пользуются они, дает им право совершать».
