С Ильёй Муромцем на фюзеляже

Правда, чуть позже тот же Э. И. Меос несколько смягчил свои оценки, сообщив следующие сведения о деятельности Крутеня во Франции:

«Он держался очень храбро при ночной бомбежке нашего аэродрома в Каши, причём 6 истребителей «Спад» были совершенно уничтожены ( в том числе и мой ), и только один, принадлежащий комдиву Брокару, удалось из этого пекла спасти, причём Крутень очень энергично принял участие в тушении пожара и спасении «Спада» Брокара. Один механик, спавший в углу палатки — ангара типа «Бессонно», сгорел, другой был тяжело ранен. Когда Крутень уехал из эскадрильи, ему дали характеристику, в которой было отмечено, что «русский штабс-капитан Крутень выказал удивительную ловкость и отвагу». В своё время ( то есть в 1920 — 1930-х годах ) я был в дружеских отношениях с Рене Фонком. Так вот, Фонк раз мне показывал фронтовой дневник, в котором было отмечено, что как Крутень, так и Орлов, проходя стажировку у «Аистов», оба сбили по 2 немца. Я выписал всё это, но во время немецко — фашистской оккупации, когда гестапо арестовало меня и заключило в концлагерь, мои записи все пропали… Записям Фонка я вполне верю: не стал же он записывать вымысла или ерунды. Он в то время был подпрапорщиком в 103-й эскадрилье, а я тоже подпрапорщиком, но в 3-й эскадрилье ( в нашем дивизионе было 5 эскадрилий )».

Сведения о том, что в боях под Верденом Крутень одержал одну бесспорную и одну вероятную победу, подтверждаются и другими источниками. Судя по всему, именно за них он и был награждён «Военным Крестом с пальмовой ветвью».

После пребывания во Франции Евграф Крутень посетил Англию и уже оттуда вернулся на родину. Шёл Март 1917 года. В России начинался всеобщий хаос.

Ещё находясь за границей, Крутень написал книгу «Создание истребительных групп в России», в которой призывал: «Немедленно перейти к новой организации… Собрать всё, что только может подойти под понятие истребитель или охотник… Создать сильные боевые группы, которые сейчас же принесут результаты… Основная цель — создать сильную авиагруппу для безусловного и решительного подавления воздушного противника в самом важном месте фронта, имеющим решающее значение для хода кампании».

Чуть позже последовала целая серия написанных Крутенем брошюр: «Наставление лётчику — истребителю», «Воздушный бой», «Военная авиация во Франции», «Что думалось в Лондоне», «Нашествие иноплеменников», «Кричащие нужды русской авиации».

В своих работах Крутень обосновал основные требования к самолёту — истребителю:

1. вертикальная и горизонтальная скорость;
2. верткость;
3. высокий потолок.

Одним из первых в мире он предложил ввести практику парных полётов, сделав пару основной тактической единицей. Кроме того, основываясь на опыте своего французского коллеги Ж. Гиннемера, в «Воздушном бое» Евграф Крутень предложил более 20 типов воздушных атак и выходов из них — как для одиночных машин, так и для пар и групп самолётов. Исход боя, по его мнению, в значительной степени зависел от того, насколько лётчик будет соблюдать следующие принципы:

1. Надо как можно раньше увидеть противника в воздухе. Во всяком случае, надо первому увидеть, что даёт инициативу в действиях и поэтому половину успеха.
2. Сближаться для производства самой атаки надо незаметно для противника, то есть преимущественно сзади, пользуясь лучами солнца.
3. Надо всегда перед атакой быть выше противника, насколько возможно, желательно 500 — 1000 метров. Это даёт быстроту налёта, внезапность и огромное моральное преимущество. Эта же высота значительно уменьшает вероятность неприятельской внезапной атаки…
4. Бросаясь в момент окончания подхода и начала атаки на противника, надо стремиться стать в мёртвом конусе его обстрела. Если же это не удаётся, то подходить фигурно — штопором, спиралью, петлёй, скольжением, что опять — таки влияет страшно на психику противника, вызывая или недоумение или ужас. Затрудняет правильно целиться и нервирует его…
5. Безусловно, надо подойти к противнику в упор и только тогда открывать огонь наверняка. Но в зависимости от быстроты наскока надо варьировать эту начальную дистанцию от 30 до 100 метров, нападая на него сверху, как бы вонзаясь в него, надо ещё оставить себе время на то, чтобы, увернуться от столкновения с ним, так как разгон очень велик. Рекомендую при атаке со стрельбой сверху проскакивать перед противником — впереди ею носа, так как тогда дольше можно стрелять с естественным упреждением, облегчая попадание, и, кроме тою, благодаря приобретённой скорости легко его опередить.
6. Лётчик, безусловно, должен видеть всё кругом себя, особенно бросаясь в атаку. Надо сохранить спокойствие, чтобы не фиксировать глаз на своей жертве, но и «видеть свой стабилизатор». Этим требуется от лётчика — истребителя недюжинная природная способность «иметь глаза сзади».
7. Бросаясь сверху, предпочтительнее всего прямое отвесное пикирование, так как это дает максимальную скорость наскока, но иногда хорошо и скользнуть на крыло, если превышение невелико, или снизиться штопором, вводя противника в заблуждение, если тот подаёт признаки, что уже видит опасность.
8. Поймать противника под свой обстрел, приложить всё искусство и хладнокровие, чтобы не выпустить его из захвата, пока не будет выпущен последний патрон. Полезно ещё делать атаки, обозначая стремление таранить, это часто способствует посадке на нашей территории. Это бывало и в русской истребительной практике…
9. Наконец, если противник явно выражает, что он видит покушение на него… и определённо летит со снижением домой, в этом случае всё же лучше добирать превышение поодаль от него, одновременно заходя ему спереди, и затем пойти навстречу, чтобы использовать быстроту встречного сближения, а затем уже бросаться на него намеченным способом атаки».

Заимствуя у врагов и союзников наиболее ценный опыт, Крутень, тем не менее, не слишком-то преклонялся перед Европой. Так, узнав о том, что в Россию и в Румынию отправляются французские авиационные миссии, Евграф Николаевич написал брошюру «Нашествие иноплеменников», в которой достаточно резко высказался по отношению к западным лётчикам. По его мнению, «учиться у них пока что в авиации решительно нечему», ибо они нападают друг на — друга, лишь пользуясь превосходством в силах французы обычно «охотятся за более слабыми немцами, так или иначе проявляющими свою слабость», а немецкие истребители, охраняющие корректировщиков, «с приближением даже половинных сил французов бросают на произвол судьбы своих охраняемых и удирают».

В России Евграф Крутень был произведён в штабс-капитаны и назначен командиром вновь формирующейся на Юго — Западном фронте 2-й Боевой авиагруппы.

Его Авиагруппа состояла из 3-го, 7-го и 8-го корпусных авиаотрядов. Самолёты каждого авиаотряда имели на фюзеляже свою эмблему: 3-й — голову индейца, 7-й — голову орла, 8-й — туз червей. На «Ньюпорах», принадлежавших командиру авиагруппы, красовался грозный профиль былинного богатыря Ильи Муромца.

Хотя все авиаторы, вошедшие в состав нового подразделения, имели фронтовой опыт, называть их настоящими истребителями было рано. Неслучайно в одном из своих первых приказов Крутень констатировал:

«За последние дни лётчики группы имели много столкновений в воздухе с противником, но результатов никаких, хотя немцы пока летают в одиночку и на небольшой высоте, как 3000 метров, условия самые благоприятные. Если аппараты и лётчики не готовы к бою, то и незачем летать для встречи с немцами, которых такие результаты лишь ободряют. А если истребитель готов, то надо вести бой решительно и упорно».

Как вспоминал впоследствии будущий Генерал — майор советской авиации Иван Спатарель:

«Мне посчастливилось в первой половине года летать во 2-й боевой авиационной группе истребителей, которой командовал Евграф Николаевич Крутень на Юго — Западном фронте. Как командир и лётчик, он для всех нас был образцом смелости и преданным патриотом Родины. В быту Евграф Николаевич был очень скромен, и все его стремление сводилось главным образом к развитию своих способностей и наиболее полному освоению профессии военного лётчика. Всё свободное время Крутень проводил на аэродроме, наблюдая за полётами лётчиков авиагруппы, и пользовался любым случаем полетать на разных типах самолётов. В нелётную погоду Евграф Николаевич проводил работу по обобщению опыта боевой деятельности русской авиации. Когда анализируешь жизнь и деятельность Крутеня, порожает его необычайно быстрый рост не только как боевого лётчика, но и как военного теоретика и организатора».

В принципе, нет ничего удивительного, что первая победа авиагруппы была одержана её командиром. Использовав свой любимый приём, заключавшийся в том, чтобы «поднырнуть» под аэроплан противника и атаковать неприятеля сзади из непростреливаемой наблюдателем зоны, Евграф Крутень 31 Мая 1917 года одержал свою первую после возвращения в Россию победу, отправив на землю вражеский разведчик «Ганза — Бранденбург». Новый Авиадарм В. М. Ткачёв прислал в расположение авиагруппы поздравительную телеграмму следующего содержания: «Начало будущей работы молодой авиагруппы положено блестящим подвигом славного боевого командира капитана Крутеня, под командой которого онауспешно сумеет конкурировать с 1-й авиагруппой, насчитывающей уже за собой около 20 окончательных решительных побед. От души поздравляю капитана Крутеня».

Бесспорно, Евграф Крутень всеми силами старался оправдать возложенные на него надежды. 5 Июня в воздушном бою с вражеским разведчиком ему удалось с первой же атаки вывести из строя наблюдателя, и только отказ пулемёта во второй атаке позволил противнику благополучно убраться восвояси.

Во время выполнения боевых вылетов отважный авиатор зачастую расходовал почти весь запас горючего, и при возвращении ему приходилось планировать на посадочную полосу с заглохшим мотором. Подобное удавалось лишь настоящим мастерам пилотажа, но 6 Июня в районе Тарнополя русский лётчик даже сумел сбить на планирующем полёте ещё один «Бранденбург». Вот как об этом вспоминал пилот 3-го корпусного отряда А. В. Шиуков:

«Отправляясь на охоту, Крутень брал с собой одного — двух лётчиков своей истребительной группы. И мне довелось несколько раз летать с ним в одном звене. Однажды, отбарражировав, Крутень должен был возвратиться на аэродром ( кончилось горючее ). В этот момент он увидел под облаками самолёт с чёрными крестами на крыльях. Почти полностью был израсходован боекомплект. Но, превосходя противника по высоте, решил атаковать его на планировании, хотя бы с остановившимся мотором. Расчёт оказался верным. Бесшумно, камнем свалившись на врага, он метким выстрелам ранил пилота, заставив немцев приземлиться…»

Сбитый «Бранденбург» принадлежал 18-й флигерроте; пилот — капрал Антон Лагер был тяжело ранен, и машину пришлось сажать легко раненому наблюдателю — обер-лейтенанту резерва Вилибальду Патзельту. При посадке у занятой русскими деревни Марианка немецкий самолёт скапотировал.

Спланировав, Крутень сел рядом с поверженным противником и помог неприятельским лётчикам выбраться из опрокинувшегося на спину аппарата. Оказав им медицинскую помощь и заправившись горючим, полученным из 2-го артиллерийского отряда, Евграф вернулся на свою базу.

А теперь приведём свидетельство ещё одного военного лётчика — Н. М. Братина:

«В одном из полётов капитан Крутень сбил на моих глазах самолёт противника. Заметив немца, Крутень атаковал его сверху со стороны солнца, две — три короткие очереди из пулемёта, и мы увидели, как немецкий самолёт стал падать…

Через несколько дней, находясь на своём аэродроме ( у деревни Дениувка ) вблизи Тарнополя, я услышал короткие пулемётные очереди. Бой шёл в стороне от аэродрома на высоте 2000 — 2500 метров. В синеве безоблачного неба, освещённого лучами солнца, трудно было различить самолёты, ведущие воздушный бой. Через час на аэродром пришла радиограмма от капитана Крутеня с просьбой выслать в указанный им район самолёт «Вуазен» с баллоном горючего и «мандолиной» ( так назывался костыль самолёта «Ньюпор-23″ за его сходство с музыкальным инструментом ). Кроме того, Крутень просил прислать санитара с перевязочными материалами. По приказанию командира авиаотряда я, несмотря на сильную болтанку, вылетел в указанный район, где легко нашёл два рядом стоящих на земле аэроплана. Один из них — сбитый немецкий аэроплан, рядом — самолёт Крутеня со сломанным костылём и без капли горючего.

Пока санитар оказывал помощь раненым в воздушном бою немецким лётчикам, мы с Крутенем произвели ремонт его самолёта. Сдав раненых в ближайшую часть, я вылетел на свой аэродром, а капитан Крутень, наполнив баки бензином, вылетел в расположение своей истребительной группы».

Еще одно любопытное свидетельство об этом эпизоде приводится в мемуарах В. М. Ткачёва:

«Однажды Крутень сбил немца, сел возле разбитого аэроплана и обнаружил у убитого противника семейную фотографию с изображением отца, матери, ребёнка… Семейная идиллия так тронула Крутеня, что он при очередном полёте сбросил над неприятельскими войсками этот снимок с припиской: «Сожалею об убитом муже и отце, но война — есть война, не я его — так он меня». Это показывает, каким гуманизмом ( именно рыцарским духом ) была проникнута душа Крутеня».

Летом 1917 года 2-я Боевая авиагруппа сражалась на Юго — Западном фронте, и всё тот же В. М. Ткачёв утверждал, что на немецких штабных картах район её действий обозначался как «Зона, откуда аэропланы не возвращаются». Так это или не так — неизвестно, но само по себе количество мифов, сложившихся вокруг личности Крутеня, весьма показательно.

Возможно, что свою последнюю победу Крутень одержал 16 Июня 1917 года во время утреннего полёта. Вскоре после его возвращения в штаб авиагруппы позвонили из штаба армии и сообщили, что к Зборову летит ещё одна вражеская машина. Крутень тут же поднял свой самолёт в воздух, из — за чего его так и не удалось дозаправить. Нехватка бензина оказалась роковой. При заходе на посадку на малой высоте самолёт Крутеня внезапно «клюнул» носом и, войдя в штопор, врезался в землю. Однако Иван Спатарель считал, что Евграф Крутень погиб потому, что был тяжело ранен и потерял в воздухе сознание. «Ведь он мог посадить машину и с отказавшим мотором», — писал он в своих воспоминаниях.

Останки Евграфа Крутеня, как прежде останки его кумира Петра Нестерова, были перевезены в Киев и захоронены на берегу Днепра на кладбище Вырубецкого монастыря неподалеку от стен Никольской военной церкви.

Погибшего героя посмертно произвели в подполковники и представили к ордену Св. Георгия 3-го класса. 2-й Боевой авиагруппе присвоили имя её доблестного командира, в его память также выбили специальную медаль, на которой Евграф Крутень был изображён в лихо заломленной набок фуражке.

Наконец, по инициативе матери Крутеня, было решено организовать фонд его имени и учредить специальную стипендию для выпускников военных училищ. Призыв вызвал большой энтузиазм в среде военных авиаторов. Текущий счёт фонда имени Е. Н. Крутеня был открыт в Могилёвском банке, но уже через полгода всё резко изменилось… К власти в России пришли большевики.

Память о героях Великой войны на долгое время была предана забвению. В значительной степени возвращению имени Крутеня из небытия способствовал один из его бывших подчинённых, Генерал — майор советской авиации, Иван Константинович Спатарель. Заслуженный лётчик — испытатель, Герой Советского Союза А. Н. Грацианский разыскал могилу Крутеня и организовал перезахоронение его останков на Лукьяновском кладбище рядом с могилой П. Н. Нестерова. Скромный памятник был сооружён на средства авиаконструктора Олега Константиновича Антонова.

источник: airaces.narod.ru