«Поднять престиж русского имени»
20 октября 1915 года главнокомандующий Кавказской армией донес в Ставку, что им сделано распоряжение о командировании в Персию экспедиционного корпуса численностью в 8 тыс. человек. Ему была поставлена задача «до объявления войны Персией России поднять престиж русского имени, а с момента объявления войны занять Тегеран с целью закрепления политического положения России в Персии».
Если вспомнить, что около 7300 человек насчитывал лишь один жандармский корпус Персии, находившийся в руках прогерманских сил, не подлежит сомнению, что противнику корпус Баратова ощутимо уступал по количеству сабель и штыков.
В этих условиях решающую роль сыграла стремительность и внезапность действий русских войск. Неожиданное появление их то в одних, то в других местах, например, порождало слухи, что в порту Энзели высадилось 50 тыс.(!) солдат экспедиционного корпуса (по мере продвижения войск Баратова эта цифра выросла вдвое).
В период высадки прибывших из Баку войск часть Казвинского отряда в демонстративных целях выдвинулась вперед и заняла селение Кередж в одном переходе от Тегерана. Эта мера была вызвана полученным от командира персидской казачьей бригады известием, что германские агенты подкупили немалую часть его «казаков» с тем, чтобы спровоцировать мятеж, убить русских инструкторов, затем с помощью взбунтовавшейся части начать погромы в европейском квартале Тегерана, чтобы нанести максимальный ущерб миссиям государств Антанты. Сигналом к мятежу должны были послужить взрывы бомб, брошенных в районе казарм бригады.
Внезапное появление в Кередже выступивших из Казвина скорым маршем казаков генерал-майора Золотарева спутало этот план. В прогерманских кругах Тегерана запаниковали. Глава кабинета Мустоуфи-эль-Мемалек убеждал Султан-Ахмед-шаха, что казаки вот-вот войдут в Тегеран и он станет заложником России, ему надо поспешить с отъездом в древний Исфаган и перенести туда временно столицу, с тем, чтобы «начать новую эру царствования, свободную от русского и английского влияния». Однако посланнику фон Эттеру удалось уговорить шаха не уезжать в германо-турецкий стан.
Вскоре поступили известия, что граф Каниц организует поход на Тегеран — в районе Султан-абада между Хамаданом и Кумом сосредоточилось около 5 тыс. его сторонников, к ним подошел Хамаданский жандармский отряд, ожидался подход еще почти 9 тыс. муджахидов.
Разбив основные силы корпуса на пять группировок, Баратов с 23 ноября двинул два отряда, которым отводилась главная роль, от Казвина в юго-западном (на Хамадан) и юго-восточном (на Лалекян-Кум) направлениях.
Отряду под командованием полковника Фисенко предстояло пройти 218 верст и овладеть Хамаданом; отряду полковника Колесникова — продвинуться на примерно такое же расстояние и занять Кум. 25 ноября отряд полковника Фисенко вступил в бой с жандармами у селения Элчи. Опрокинутые атакой кубанцев, жандармы отступили к селению Аве. Здесь, получив подкрепление муджахидов, они пытались перейти в контратаку, но деморализованные обходным маневром нескольких казачьих сотен и их последующим ударом во фланг, вновь поспешно ретировались.
Новым рубежом обороны стал перевал Султан–булаг, на полпути между Казвином и Хамаданом. Сюда было стянуто до 10 тыс. «защитников ислама». Ряд укреплений, воздвигнутых под наблюдением германских офицеров и оснащенных орудиями и пулеметами, позволял держать под контролем всю местность. Однако многократно уступавшие защитникам Султан-булага в численности бойцы полковника Фисенко овладели неприступным перевалом за двое суток.
Разделенные на три группы (главной, наступавшей с фронта, командовал начальник отряда, фланговыми — полковник Яковлев и войсковой старшина Лещенко), они должны были охватить оборонявшихся с трех сторон. Довелось казакам карабкаться по отвесным скалам, пробираться узкими вьючными тропами, то уходившими в непролазную чащобу леса, то обрывавшимися на краю пропасти, преодолевать опасные горные потоки…
Охватывающий маневр удался на обоих направлениях. Жаркий бой 26 ноября, в котором отряд Фисенко с фронта и с флангов атаковал позиции превосходящего и численностью, и вооружением противника — свыше 500 жандармов, применявших орудия и пулеметы, и до 1200 муджахидов — закончился полным разгромом.
Запаниковав, многотысячные отряды «защитников ислама» с перевала побежали на Хамадан. Преследуя их, казачьи сотни Фисенко 30 ноября прискакали под стены древнейшего города, известного как Экбатан (столица Мидии), еще с XI века до н. э.
В 5 км от города казаков встретила депутация горожан, просившая у русских защиты от оккупировавших Хамадан немецких и турецких наемников (до 5 тыс. с орудиями) и присоединившихся к ним персидских жандармов (до 2 тыс.). От хамаданцев Фисенко узнал, что губернатор Хамадана Сардарь Ляшгар, сын министра внутренних дел Фермана-Ферма, получивший губернаторское кресло с вхождением отца в Совет министров, арестован шведским майором Демаре, вместе с германским консулом в Хамадане беззаконно взявшим на себя властные полномочия и назначившим губернатора из своих людей. Штурм богатого архитектурными памятниками города мог нанести серьезный ущерб персидской культуре.
Но пока полковник Фисенко раздумывал, как поступить, лазутчик принес весть, что противник оставил Хамадан. Майор Демаре, нагрузив караван «конфискованным» им золотом из активов государственного банка Персии на сумму свыше 60 тыс. туманов и взяв Сардаря Ляшгара в заложники, двинулся на юг вопреки возражениям германского консула, требовавшего оборонять центр восстания. За командиром жандармов поспешили унести ноги и прочие «защитники ислама». Бежал и консул, да так стремительно, что кубанцы обнаружили в столовой его дома накрытый обед, еще не остывший.
В последующие дни, развивая успех, казачьи сотни последовательно разбили вражеские формирования в боях на Бидессурском перевале близ г. Кянгевера, у Сахне и Биссутуна.
Стремительное и бескровное падение Хамадана наносило сильный удар по германо-турецкому престижу в Персии.
Чтобы восстановить его, граф Каниц пытался организовать контрудар с целью перерезать шоссе Хамадан – Казвин и отсечь отряд Фисенко от главных сил. Но и этот план провалился: казаки без ощутимых потерь опрокинули контратаковавших и продолжили наступление, конечной целью которого Баратов определил теперь г. Керманшах у границы с Ираком.
В те самые дни, когда отряд Фисенко штурмовал Султан-булагский перевал, а затем с развернутыми знаменами входил в Хамадан, важные события произошли в Тегеране. Не ведая о случившихся в районе боевых действий событиях, сторонники германо-турецкой ориентации принялись за старое и готовили столицу к сопротивлению «неверным». Посчитав момент удобным, премьер-министр Мустоуфи-эль-Мемалек 25 ноября собрал кабинет для обсуждения внутриполитической ситуации в стране и заявил, что прерывает переговоры о заключении военного союза с Великобританией и Россией под влиянием «настроений общественности», которая якобы высказалась в пользу того, чтобы Персия приняла сторону единоверной Турции и «защитницы ислама» Германии.
Дело в том, что германский император Вильгельм по настоятельному совету посла в Персии принца Рейсского направил в конце ноября 1915 года личную телеграмму Султан-Ахмед-шаху, убеждая побороть сомнения и принять его сторону, а в случае неудачи суля обеспечить при «любых условиях» убежище в Германии и «достойные его положения средства к жизни».
Но спустя несколько дней стали поступать обескураживающие известия о падении «мусульманских твердынь» — укрепрайона Султан-булага и города Хамадан. Ситуация круто изменилась. Султан-Ахмед-шах отправил кабинет Мустоуфи-эль-Мемалека в отставку и поручил сформировать новое правительство стороннику англо-русской ориентации Ферману-Ферма.
Сразу после этого вопрос о военном союзе Персии с державами Антанты стал обсуждаться более предметно. Шах получил заверения, что почти все его требования (сохранение независимости и территориальной целостности страны; аннулирование внешних долговых обязательств; ежемесячная крупная субсидия; уступка Ираком священного для мусульман-шиитов г. Кербела к юго-западу от Багдада; предоставление 50 000 винтовок для вооружения армии) будут удовлетворены. Тогда тегеранский властитель объявил взбунтовавшимися против законной власти всех подданных, толкавших Персию и ее народ к войне с державами Антанты. Это была крупная дипломатическая победа России, обеспеченная точностью оперативных решений кавказских военачальников и дерзновенным воплощением в жизнь их замыслов бойцами Баратова.
Тем временем отряд полковника Колесникова, разбив германские формирования повстанцев на кумском направлении, 9 декабря вступил в г. Кум, откуда стремительно бежали и образованные здесь пронемецкие комитеты, и их защитники во главе с графом Каницем.
Генерал Баратов до 8 декабря находился в отряде Колесникова. При вступлении в священный город шиитов им были даны подчиненным жесткие инструкции: соблюдать предельную осторожность, не поддаваться на провокации, чтобы не оскорбить религиозные чувства мусульман.
В связи с полученным известием о концентрации крупных сил муджахидов в с. Рабат-керим на дороге Тегеран – Лалекян генерал срочно отбыл в район столицы. Взятый казаками пленный показал, что это — отряд «фидая» (в переводе с персидского, «жертвующий собой за свободу») Амир-Хешмата, имеющий 1000 сабель, здесь же 700 жандармов под командой шведских офицеров. Они должны войти в Тегеран, блокировать казармы персидской «казачьей» бригады и арестовать «предавших заветы Пророка» шаха и премьер-министра, т. е. совершить государственный переворот. В городе к ним должны присоединиться жандармские подразделения шведского полковника Эдваля и все недовольные новым правительством.
Баратов в ночь с 8 на 9 декабря быстро выдвинул на угрожаемое направление к с. Рабат-керим из состава резервного отряда, стоявшего в с. Энги-имам, 5 сотен казаков с 2 орудиями и несколькими пулеметами под командованием войскового старшины Беломестнова, а из состава кумского отряда Колесникова выделил еще несколько сотен, чтобы взять противника в клещи и ударить по нему с двух направлений.
9 декабря отряд Беломестнова встретил муджахидов «фидая» и жандармов артиллерийско-пулеметным огнем с высот у Рабат-керима, а подошедшие казачьи сотни довершили разгром, развернувшись в лаву и лихо ударив в пики. На поле боя осталось до 150 убитых и раненых, 70 человек сдалось в плен, остальные рассеялись, ускакав в горы. После поражения Амир-Хешмета противники шаха столь же дружно бежали из Тегерана…
После получения свежих подкреплений из России и жестоких боев на Асса-абадском перевале войска Баратова в конце января — начале февраля 1916 года взяли Керманшах — последний оплот центральных держав в Персии. Его обороной руководил бежавший сюда граф Каниц. Незадолго до падения Керманшаха в нем побывал с инспекционной поездкой генерал фон дер Гольц, встревоженный тем, что огромные суммы, выделенные Берлином для реализации плана вовлечения Персии в войну против России, оказались потрачены впустую. Каниц честью прусского офицера заверил высокого начальника, что Керманшах устоит. Когда кубанцы ворвались в город, граф застрелился.
За 2,5 месяца активных действий немногочисленным экспедиционным корпусом была очищена от вражеских отрядов огромная территория — до 800 км по фронту и столько же в глубину.
Потери в каждом из нескольких десятков боевых столкновений составляли буквально несколько человек. Немаловажно, что бойцы Баратова избегали лишнего кровопролития и щадили обращавшихся в бегство иранских кочевников.
В июне 1916 года кавалерийские полки и пехотные части экспедиционного корпуса Баратова были сведены в 1-й Кавказский кавалерийский корпус, и Николай Николаевич заслуженно стал его командиром…
Баратов сумел благополучно эвакуировать своих бойцов из Персии в 1918 году — после революции в России и развала фронта защищать здесь, собственно, уже было нечего…
