Рекордсменки прыгнули ещё раз – без рекорда, зато на глазах у Сталина, который после приземления лично пожал руку каждой. Была на лётном поле и другая «звезда» – любимая народом, может, не меньше Сталина, красавица Любовь Орлова.

Знай наших!

Начало ХХ века ознаменовалось появлением и бурным развитием нового вида воздухоплавания. На смену неуправляемым воздушным шарам, наполненным горячим воздухом или газом, пришли более совершенные аппараты, которые так и назывались – dirigeable, то есть, управляемые, а чуть позднее – Zeppelin, в честь графа Фердинанда фон Цеппелина, сумевшего построить почти 120 этих тихоходных воздушных гигантов. Если самые первые дирижабли, появившиеся ещё в XIX веке, двигались при посредстве мускульной силы нескольких десятков человек, раскручивавших воздушный винт, то на Цеппелинах устанавливались от двух до пяти моторов суммарной мощностью от трёх десятков лошадиных сил в начале века, до 2,5 тыс. в конце эксплуатации в 1940 году.
Однако, и воздушные шары-монгольфьеры, и дирижабли были легче воздуха, и могли развить скорость не больше 115 км/час, да и то при попутном ветре. Изобретатели-самоучки по всему миру бились над идеей поднять в небо аппарат, который был бы тяжелее воздуха, мог летать со скоростью больше 200 км/час, способен был переместить по воздуху из точки А в точку Б существенный груз, и был бы безопасен, а то дирижабли или взрывались, или падали из-за утечки наполнителя. Конструкторы долгое время пытались повторить движения птиц, крылья их «аэропланов» совершали махательные движения, но ни одному из таких аппаратов не удалось оторваться от земли.

Одним из первых, кто понял, что крыло у аэроплана должно быть неподвижным, был русский генерал Александр Фёдорович Можайский, который даже построил в 1882 году свой самолёт. Оторвался ли самолёт Можайского от земли, или нет, до сих пор доподлинно не известно, но главное было сделано – на долгие годы вперёд заложена основная концепция конструирования самолётов: неподвижные крылья, тянущий винт и хвостовое оперение с рулями высоты и поворота.

В 1903 году американцы братья Уилбер и Орвилл Райт построили и подняли в воздух первый самолёт. После этой победы самолёты стали строить по всему миру, в том числе и в Москве на заводах Dux, правда, по лицензии французских фирм Farman и Nieuport.
Вот в такой обстановке всеобщего авиационного подъёма, чтобы не сказать, безумия, 14 марта 1915 года в Костроме, откуда пошла первая и последняя русская императорская династия Романовых, родилась Надежда Васильевна Бабушкина, или просто Ната – одна из первых женщин-парашютисток не только в России, но и в мире. К сожалению, имя этой девушки, комсомолки, спортсменки и просто красавицы, прогремевшее в предвоенные годы на всю страну, сегодня мало кто знает и помнит.

Детство или шило в…

Ранние годы Наты лёгкими и безоблачными не назовешь: сначала Мировая война, потом революция, война Гражданская, постоянное недоедание, болезни, голод и тревога, которая от взрослых передавалась детям. Всё это, конечно, сыграло свою роль в формировании характера Наты: она и получаса не могла усидеть на одном месте, часто бегала на Волгу, дралась на равных с пацанами, никогда не просила пощады и не ревела, как девчонка, и вскоре стала верховодить в мальчишеских ватагах.

После революции в стране стали повсеместно разрушать церкви и создавать общества по борьбе с «опиумом для народа». Когда Нате было лет 11, она примкнула к «воинствующим безбожникам», ходила по улицам Костромы с карикатурами на священников, и горланила такие песенки:

Не надо нам монахов,
Раввинов и попов!
Мы на небо залезем,
Разгоним всех богов!

На небо она и в самом деле залезла, но позже. А пока она утащила из дома все иконы – где только силы взяла – и бросила их в костёр на площади Сусанина – главной площади города, именуемой в народе за круглую форму «Сковородкой». Родители её только пожурили – понимали, что время такое. Как-то на Пасху, которую искоренить ещё не успели, Ната увидела соседских мальчишек, катавших по двору пасхальные яйца. Она подошла, ни слова не говоря, собрала все яйца, распихала их по своим карманам, презрительно хмыкнула, цыкнула зубом, и так же молча, не утруждая себя объяснениями, ушла – непререкаемый авторитет среди сверстников позволил ей это сделать, никто даже не дёрнулся.
В наши дни у тинейджеров, которым не хватает адреналина, очень модно стало так называемое «зацеперство» – катание на крышах электричек и метро, между вагонами товарных поездов, на скейтах, сноубордах и «бубликах», зацепившись за машину. Перед революцией и после неё, когда машины были редкостью, не было ни электричек, ни метро, детвора каталась на «колбасе» – трубе, которая высовывалась из-под днища трамвая и служила для сцепки вагонов. Но в Костроме отродясь не было, и сейчас нет трамвая, а острых ощущений хотелось. Но была Волга, и Ната выход нашла: кто-нибудь из друзей-приятелей подвозил её на лодке к барже, идущей по реке, и она садилась верхом на руль, торчащий из воды. На баржах уже знали эту лихую девчонку-сорвиголову, но поймать не могли. Ната проплывала несколько километров на руле, а потом вплавь возвращалась на берег, где её с нетерпением ожидал «лодочник». При всей своей бесшабашности, риск и удовольствие Ната соизмеряла, и к пароходам, даже колёсным, не цеплялась. Возможно, Ната Бабушкина была первой России гидро- или аквазацепершей.

Юность

В конце 20-х – начале 30-х годов общедоступными стали не только образование, медицина, культурный отдых, но и спорт. В областных и районных центрах открывались спортивные секции, и даже клубы. Чтобы тело и душа были молоды, Ната бегала, прыгала, метала «гранаты», стреляла из винтовки и из нагана, зимой бегала на лыжах и коньках – на Волге желающие покататься сами расчищали лёд, и катались вволю совершено бесплатно. Страна всегда готовилась к войне, кавалерия была в фаворе, и Ната научилась хорошо скакать на лошади – кавалерист-девицей, как её тёзка Надежда Дурова не станет, но навык может и пригодиться. Когда в 1931 году был принят комплекс ГТО – «Будь готов к труду и обороне СССР», Ната стала одной из первых значкисток, существенно перекрыв все нормативы, установленные для 16-летних девушек.
В 1931 году Ната окончила 9 классов – по сегодняшним меркам, это техникум – и поступила на годичные курсы учителей начальной школы: она любила возиться с детьми, а дети были без ума от неё. В то время во многих деревнях и сёлах обустраивались школы – на 10-20 учеников, а вот учителей хоть с каким-то образованием остро не хватало. Поэтому Нате была прямая дорога в какую-нибудь захолустную деревушку километрах в ста от Костромы. Она уже укладывала в фанерный сундучок нехитрые пожитки, когда её внезапно вызвали в горком комсомола, и вручили направление в ГЦИФК – институт физической культуры. Для комсомолки Бабушкиной это был, по сути, приказ, а приказы не обсуждаются. Ната приехала в Москву, получила койку в общежитии, и пошла с новыми знакомыми гулять по столице. Ноги сами привели их на ««культурный комбинат переделки сознания», как тогда называли парк им. Горького. И там у Наты, произошёл, как сегодня принято говорить, «взрыв мозга», то есть, сознание в миг переделалось – она впервые в жизни увидела парашют, парашютную вышку и парашютиста, медленно опускавшегося на землю под белым куполом.

Первым делом, первым делом — парашюты

31 мая 1933 года в подмосковном Тушино начала работать Высшая парашютная школа ОСОАВИАХИМА, открытая по инициативе двух первых официальных советских парашютистов – Леонида Минова и Якова Мошковского. В декабре того же года Бабушкина, несмотря на то, что в ГЦИФК она попала по разнарядке, и должна была институт окончить, решила сменить место учёбы, и подала рапорт о переводе в ВПШ. Начальник школы Минов строго подходил к отбору курсантов, и без опыта прыжков в аэроклубе в школу не зачислял, а девушек не брал и с опытом. Но перед напором и обаянием Наты никто не мог устоять, и правила нарушили все: институт разрешил Нате совмещать учёбу в институте и в школе, а Минов подписал приказ о зачислении курсанта Бабушкиной в школу, пообещав при этом, что никаких послаблений для девушки не будет.

Теоретическая подготовка и тренировки на тренажёрах заняли полгода, и в июле 1934-го произошло то, о чем Ната мечтала с момента своего приезда в Москву: ей объявили, что она может прыгать. Всю ночь перед первым прыжком она не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, прокручивая в голове всю теорию, и представляя, как над головой раскроется купол. Утром приехала на аэродром сонная и уставшая, словно марафон пробежала. Пока укладывала парашют, немного успокоилась, и к самолёту шла уже собранная, готовая ко всему. Когда по команде инструктора она выбралась на крыло, вдруг решила отсоединить страховочный резиновый шнур, который надевался на руку, а другим концом привязывался к кольцу парашюта – новички часто забывали дёрнуть за кольцо, и первый прыжок становился для них последним. Шнур, называемый на парашютном сленге «соской», давал шанс, что новичок, непроизвольно размахивая руками, выдернет кольцо. Инструктор самовольство, которое могло стоить жизни, заметил, и приказал вернуться в кабину самолёта, но было поздно: Ната быстро надела «соску» на руку, и, видя, что инструктор от такой наглости замешкался, без команды сиганула вниз. Не зря она изучала теорию, не зря не спала всю ночь, в тот раз всё прошло штатно, если не считать выволочки, которую ей устроил инструктор, пригрозив отчислением.

Потом прыжки были и одиночные, и групповые, и Ната каждый раз наслаждалась, паря над землёй. Школа, однако, не аттракцион бесплатный, она имела чисто утилитарное назначение – готовила людей для службы в зарождающихся воздушно-десантных частях, и руководство школы пришло к выводу, что для того, чтобы уменьшить вероятность попадание в парашютиста из стрелкового оружия с земли, он должен как можно позже раскрыть парашют. Такие прыжки назывались «затяжными», и парашютист сам должен был высчитывать момент, когда дёрнуть за кольцо, чтобы парашют успел раскрыться. Ната очень любила такие прыжки: ей никто не запрещал рисковать. Отрабатывались и групповые прыжки, в которых участвовало до сорока курсантов. Делалось это для того, чтобы при массовом десантировании парашютисты не «сели» на купол товарища и не запутались в стропах друг друга.

В школу часто приезжал испытатель парашютов Георгий Шмидт. Он задумал установить мировой рекорд – прыжок без кислородных масок с высоты 7 километров, и набирал команду девушек-парашютисток. Шмидт обратил внимание на Нату, предложил ей принять участие в рекордном прыжке – долго её уговаривать не пришлось. 17 июня 1935 года Ната вместе с ещё пятерыми девушками, имевшими разное количество прыжков, установила мировой рекорд, прыгнув с высоты 7035 метров. Нате, прозванной «Колибри советского парашютизма» на тот момент исполнилось 20 лет, и она была самой младшей и самой маленькой в команде. Все шесть рекордсменок получили за этот прыжок орден Красной Звезды.

Ната Бабушкина (в центре) с подругами — Серафимой Блохиной и Музой Малиновской

Через две недели Ната участвовала в параде в Москве, на котором присутствовал Сталин – самый лучший друг физкультурников. Абы кого в парадные колонны не ставили – это была не только высокая честь, но и награда за заслуги. 12 июля 1935-го рекордсменки прыгнули ещё раз – без рекорда, зато на глазах у Сталина, который после приземления лично пожал руку каждой. Была на лётном поле и другая «звезда» – любимая народом, может, не меньше Сталина, красавица Любовь Орлова.

Киноартисткой, пусть и по совместительству, могла стать и Ната – она была чертовски мила. Главная роль в картине «Цена ошибки», на которую её утвердили весной 1936 года, не требовала какого-то высокого актёрского мастерства – Ната должна была играть, по сути, саму себя, и делать то, что она прекрасно умела: бегать, прыгать, стрелять, плавать, скакать на коне, прыгать в воду и, конечно, с парашютом. В общем, практически современное пятиборье, только с парашютом. Начать съёмки планировали летом 1936-го, а пока Ната добилась разрешения, и поступила в Военно-инженерную академию им. Жуковского. Стать кинозвездой, однако, Нате не удалось.

Н. Бабушкина с Г. Пясецкой у самолёта с парашютами перед прыжком (24 июня 1936)

Установив рекорд, Ната продолжала заниматься парашютизмом. В то время контакты с иностранцами были крайне редки, а уж поездки за границу – и подавно. Бабушкиной однажды повезло: в составе женской команды она побывала на показательных соревнованиях в «боярской» Румынии, и там снова встретилась с королём, только румынским: прыжки удостоил своим вниманием Михай, будущий самый молодой кавалер ордена «Победа».

Прыжок в вечность

Летом 1936 года Марийская автономная область праздновала своё 15-летие. (Автономной республикой МАО станет через полгода, 5 декабря в соответствии со Сталинской Конституцией). Вероятно, торжества хотели провести летом, по теплу, потому они и запоздали на полгода – МАО была образована 20 декабря 1920-го. 24 июня в Иошкар-Оле (именно так в те годы писалось название области) должен был пройти праздник с участием руководства области и города. В программе были массовые прыжки с парашютами, и на них пригласили Нату, на счету которой к тому времени было уже более 25 прыжков, и ещё одну молодую парашютистку – Галину Пясецкую. Никаких сверхзадач перед ними не ставили – ординарный прыжок из кабины У-2 с высоты 800 метров. Пясецкая всё сделала по инструкции, благополучно приземлилась под овации собравшихся, и, пожалуй, никогда и не вспомнила об этой поездке, если бы не Ната. Вероятно, Ната умышленно тянула, и не выдёргивала кольцо, чтобы лишний раз отработать технику затяжного прыжка. (Потом Ната сказала, что парашют был исправен). Однако сразу всё пошло не так: Нату в воздухе закрутило, она «потеряла землю», парашют раскрылся лишь за 40 метров от земли, сгруппироваться Ната не успела, и приземлилась на спину. Её увезли в областную больницу, из Казани, которая ближе всех к Иошкар-Оле, приехал профессор Соколовский, из Москвы вылетел Мошковский. 26 июля о происшествии написали «Известия», но в сообщении говорилось лишь о том, что Ната Бабушкина получила тяжёлые ушибы, а это оставляло надежды на выздоровление. Нате сделали операцию, и, казалось, что она и на этот раз выкарабкается. На следующий день «Известия» поместили сообщение профессора Соколовского, в котором говорилось, что состояние здоровья Наты лучше, чем вчера, течение болезни после операций проходит удовлетворительно, пульс 118, температура – 36,7, что она в сознании. А на следующий день, как гром среди ясного неба – некролог: в 9.10 утра после второй операции Ната, чьим жизненным кредо было «Знай наших!» умерла. Тело Наты кремировали, и при большом стечении народа захоронили в колумбарии Новодевичьего кладбища. Огромную корзину цветов прислала Любовь Орлова.

Многие, помнят вышедший в 1958 году фильм «Добровольцы», снятый по одноимённому роману в стихах Евгения Долматовского. В картине снимались блистательные артисты Михаил Ульянов, Эллина Быстрицкая, Леонид Быков, Пётр Щербаков. Была в фильме героиня – парашютистка Маша Суворова, сыгранная Людмилой Крыловой. Судьба Маши, такой же миниатюрной, как Ната, очень похожа на жизнь Наты Бабушкиной – она разбилась, не успев выдернуть кольцо во время затяжного прыжка. Ничто на земле не проходит бесследно, но и из ничего ничто не возникает.

автор: Николай Кузнецов