В последние дни атмосфера становилась все более странной. К страху начала примешиваться тоска. Как вырваться из этого гнетущего места? И как вообще выйти живым из бункера, не выдав предчувствия неотвратимой катастрофы? Эти вопросы мучили всех, но никто ничего не говорил вслух.
С рассветом [30 апреля] снова зазвучала канонада советской артиллерии. Сражались уже на Фридрихштрассе и на Потсдамерплац, в трехстах метрах от нас. Гитлер в последний раз позавтракал, готовила все та же Констанца Манциарли. Мы с ним встретились случайно в коридоре. Он был спокоен и молчалив. Пройдя мимо меня, ничего не сказал.
Последняя «прогулка» фюрера в саду рейхсканцелярии
С близкими он прощался вместе с Евой Браун. Там были Мартин Борман, Йозеф и Магда Геббельс, генералы Кребс и Бургдорф, адъютант Отто Гюнше, камердинер Хайнц Линге, секретарши Траудль Юнге и Герда Кристиан и, вполне вероятно, Артур Аксман, Вальтер Хевель и Вильгельм Монке. Прощание было недолгим. Потом Гитлер и Ева в последний раз удалились в свою комнату.
Через некоторое время, когда мы сидели в помещении коммутатора вместе с Хентшелем и Рецлафом и разговаривали о чем-то своем, в коридоре раздался крик: «Линге! Линге! По-моему, все!» Выстрела я не слышал.
Моментально воцарилась полная тишина. Никто не говорил ни слова. Через несколько секунд послышался шепот. Я выглянул в коридор посмотреть, что там происходит. Вторая дверь тоже была открыта. Линге и Гюнше шли туда бок о бок. В глубине этой так называемой гостиной я увидел неподвижное тело фюрера. Внутрь я не заходил. Я был от него в шести метрах, может быть, чуть больше. Гитлер сидел на диванчике возле стола, уронив голову на грудь. Рядом с ним сидела Ева Браун, поджав ноги, склонившись к самым коленям.
Затем четверо мужчин вынесли тело Гитлера через запасной выход. Как сейчас вижу его ботинки, виднеющиеся из-под одеяла. В этот момент я ушел, окончательно решив сообщить о случившемся Новой канцелярии».
Поиски останков Гитлера
На следующий день Рохус Миш был взят в плен советскими войсками. Его и других свидетелей смерти Гитлера допрашивали в Москве с величайшим пристрастием, следствие было уверено — Гитлер улизнул из Берлина, оставив вместо себя двойника. Отчаявшись, избитый до полусмерти Миш писал на имя Берии письмо с просьбой расстрелять его, так как он все равно не может дать иных показаний, кроме как о смерти Гитлера. Не добившись от Миша результатов, его оставили. В 1953 г. он был освобожден и вернулся в Берлин. Только тогда он узнал о том, какие преступления совершались по приказу «шефа», который всегда был с ним вежлив и даже заботлив.
Миш — олицетворение солдата, который «хорошо выполнял свою работу, и все», без вопросов, очарованный внешней стороной нацизма и дружелюбием Гитлера в личном общении с простыми немцами. Последний личный помощник Миша Андреас Б. в интервью автору этой заметки сообщал, что Миш и в последние годы жизни высказывался в защиту Гитлера, демонизируемого СМИ, стараясь не касаться вопроса концентрационных лагерей. Среди прочего он критиковал европейский мультикультурализм и хвалил антиамериканизм России.
В детстве Рохуса, как и миллионы немецких детей, воспитывали в духе прусских добродетелей — подчинения, исполнительности, беспрекословной верности начальству. Миша, как и многих в нацистской Германии, поразила слепота и нежелание понять природу новой власти, даже когда «власть» годами находилась в соседней комнате. Лишь десятилетия спустя он признал, что, стоило ему захотеть, многое он узнал бы гораздо раньше.
автор: Константин Котельников
источник: diletant.media
