4 и 5 сентября 1942 года вышли в свет первые главы бессмертной поэмы А. Твардовского «Василий Теркин (Книга про бойца без начала и конца)».
Поэма начала печататься с продолжением в газетном варианте с 1942 года и была закончена в 1945 году. Первое отдельное издание ещё незаконченного произведения вышло в 1942 году.
По результатам проведённого в 2015 году журналом «Русский репортёр» социологического исследования, текст поэмы занял 28-е место в топ-100 самых популярных в России стихотворных строк, включающем, в числе прочего, русскую и мировую классику…
Василий Теркин. Иллюстрация к поэме. Художник Непринцев.
Поэма состоит из 30 глав, пролога и эпилога, условно разделяясь на три части. Каждая глава — небольшая новелла об эпизоде из фронтовой жизни обыкновенного солдата-стрелка, пехотинца Васи Тёркина.
Прототипом бойца различные литературоведы называют десятки людей — в том числе, молодого фронтового поэта Василия Глотова, стрелка 1 Белорусского фронта Ивана Проханова — известного баяниста солдатской самодеятельности, Колю Стиркина — юного балагура из Панфиловской дивизии… Но сам Твардовский отвечал на вопрос о том, как был создан образ солдата так:
«Существует ли в действительности Теркин?», «Тип ли он вымышленный или один, известный вам, живой человек?», «Есть ли он на самом деле?» — вот взятые выборочно из писем фронтовиков формулировки этого вопроса. Он возникал у читателя еще в то время, когда «Книгу про бойца» я только начал печатать в газетах и журналах. В одних письмах этот вопрос ставился с очевидным предположением утвердительного ответа, а из других — явствовало, что сомнений в существовании «живого» Теркина у читателя нет, а речь лишь идет о том, «не в нашей ли, такой-то, дивизии он служит, мол, видал я очень похожего парня?». И случаи адресования писем не ко мне, автору, а самому Василию Теркину — также свидетельство распространенности представления о том, что Теркин — «живое лицо».
Словом, было и есть до сих пор такое читательское представление, что Теркин — это, так сказать, личный человек, солдат, живущий под этим или иным именем, числящийся за номером своей воинской части и полевой почты. Более того, прозаические и стихотворные послания читателей говорят о желании, чтоб это было именно так, то есть чтобы Теркин был лицом невымышленным.
Однако я не мог и не могу к удовлетворению этого простодушного, но высоко ценимого мною читательского чувства заявить бы, как это могли и могут сделать некоторые другие писатели, что мой герой — не вымышленное лицо, а живет или жил там-то и встречался мне тогда-то и при таких-то обстоятельствах.
Нет, друзья. Василий Теркин, каким он является в книге, — лицо вымышленное от начала до конца, плод воображения, создание фантазии. И хотя черты, выраженные в нем, были наблюдаемы мною у многих живых людей, — нельзя ни одного из этих людей назвать прототипом Теркина.
Но дело в том, что задуман и вымышлен он не одним только мною, а многими людьми, в том числе литераторами, а больше всего не литераторами и в значительной степени самими моими корреспондентами. Они активнейшим образом участвовали в создании «Теркина», начиная с первой его главы и до завершения книги, и поныне продолжают развивать в различных видах и направлениях этот образ».
Александр Твардовский. 1939 год
Вася Теркин? Кто такой?
Скажем откровенно:
Человек он сам собой
Необыкновенный.
При фамилии такой,
Вовсе неказистой,
Слава громкая — герой —
С ним сроднилась быстро.
И еще добавим тут,
Если бы спросили:
Почему его зовут
Вася — не Василий!
Потому, что дорог всем,
Потому, что люди
Ладят с Васей как ни с кем,
Потому, что любят.
Богатырь, сажень в плечах,
Ладно сшитый малый,
По натуре весельчак,
Человек бывалый.
Хоть в бою, хоть где невесть, —
Но уж это точно:
Перво-наперво поесть
Вася должен прочно,
Но зато не бережет
Богатырской силы
И врагов на штык берет,
Как снопы на вилы.
Так мог выглядеть настоящий, не книжный Вася Теркин
Если бы Вася Теркин был реальным советским солдатом, его официальная анкета могла выглядеть так:
Теркин Василий Иванович.
Год рождения — 1921 (примерно. Солдат в поэме явно молод, но Финскую войну помнит, значит, призван был в 1939 году…)
Место рождения — деревня Сельцо в Смоленской области (поэт нередко именует своего героя «земляком» — значит, по рождению они односельчане…)
Социальное происхождение — из крестьян. До войны работал в колхозе.
Образование — 7 классов сельской неполной средней школы. Далее, возможно, ФЗУ в Смоленске (вспомним, как ловко часы починил!) .
Увлечения — активный участник художественной самодеятельности. Хорошо играет на баяне.
Партийная принадлежность — комсомолец. (Сам Твардовский был в юные годы комсомольцем и даже некоторое время — секретарем ячейки. Есть в черновиках поэта и сцена вручения солдату комсомольского билета).
Участие в боевых действиях — в период 1941-45 годов находился в действующей армии. С боями прошел от Подмосковья до Берлина. Участник форсирования Днепра. Имеет боевые ранения (дважды — легко во время боев в отступлении, и тяжело — во время битвы за село Борки) . Выслужился в офицеры ( с осени 1944 года — лейтенант).
Награды — Орден «Красной Звезды» (1944) Медали «За отвагу», «За освобождение Белоруссии», «За взятие Берлина» (1945). (В главе «В бане», когда боец надевает гимнастерку, на ней не менее 10 наград).
Семейное положение — холост. ( Вспомним в тексте поэмы собственноручное признание героя, что жены у него нету, и рекомендацию девушкам после войны непременно обратить внимание на геройскую пехоту…)
Красноармеец Александр Гнедин. 1939 год. Теркин мог быть одного с ним года призыва.
Несмотря на то, что в поэме строгой военной хронологии нет, полная боевая биография Василия Ивановича Теркина восстанавливается достаточно легко.
В главе «На привале» читаем:
«Я вторую, брат, войну
На веку воюю… »
«На Карельском воевал —
За рекой Сестрою.
И не знаем почему, —
Спрашивать не стали, —
Почему тогда ему
Не дали медали. »
Этой войной, по мнению самого Твардовского, была Советско-Финская кампания. Почему не Халхин-Гол, не Испания? Ответ прост: сам Твардовский работу над поэмой начал в 1939–1940 году, когда он был военным корреспондентом газеты Ленинградского военного округа «На страже Родины» в ходе как раз финской войны. Там же, в прифронтовой редакции, родилось и имя героя — как результат совместного творчества членов редколлегии газеты: художников Брискина и Фомичева, и поэтов, в числе которых были Н. Щербаков, Н. Тихонов, Ц. Солодарь и С. Маршак. Тогда Вася Тёркин стал сатирическим героем небольших стихотворений-фельетонов, написанных для газеты.
В 1940 году коллектив редакции даже выпустил целую брошюру «Вася Тёркин на фронте». Позже, уже после публикации первых глав «Теркина» в 1942 году, поэту пришло письмо: недовольный читатель спрашивал, почто писатель дал храброму солдату и хорошему человеку такую «купецкую» фамилию… Оказалось, что в XIX веке в России издавался сатирический роман писателя П. Д. Боборыкина, главным героем которого был Василий Иванович Теркин, ушлый и подлый купчина. Твардовский честно признался, что старинной книги не читал, и имя герою менять не намерен…
Красноармейцы-пулеметчики в Финской войне
В той же главе «На привале» есть рассказ Теркина о танковой атаке (эпизод «сабантуй»):
— Вот ты вышел спозаранку,
Глянул — в пот тебя и в дрожь;
Прут немецких тыща танков…
— Тыща танков? Ну, брат, врешь..
— А с чего мне врать, дружище?
Рассуди — какой расчет?
— Но зачем же сразу — тыща?
— Хорошо. Пускай пятьсот,
— Ну, пятьсот. Скажи по чести,
Не пугай, как старых баб.
— Ладно. Что там триста, двести —
Повстречай один хотя б…
— Что ж, в газетке лозунг точен;
Не беги в кусты да в хлеб.
Танк — он с виду грозен очень,
А на деле глух и слеп.
— То-то слеп. Лежишь в канаве,
А на сердце маята:
Вдруг как сослепу задавит, —
Ведь не видит ни черта…
Исследователи видят в этом эпизоде реальный момент войны — танковую колонну Гудериана на пути к Москве. Часть этой армады как раз была остановлена бойцами Панфиловской дивизии. Выходит, Теркин — Панфиловец? Твардовский никогда напрямую не говорил об этом. Но в панфиловской (8-й Гвардейской) дивизии многие были уверены — Вася — их однополчанин, несмотря на то, что формировалась дивизия в Алма-Ате, а не под Смоленском, Берлин не брала — освобождала Прибалтику…
«Прет немецких тыща танков»… 1941, под Москвой
В строй с июня, в бой с июля,
Снова Теркин на войне.
— Видно, бомба или пуля
Не нашлась еще по мне.
Был в бою задет осколком,
Зажило — и только толку.
Трижды был я окружен,
Трижды — вот он! — вышел вон.
И хоть было беспокойно —
Оставался невредим
Под огнем косым, трехслойным,
Под навесным и прямым.
И не раз в пути привычном,
У дорог, в пыли колонн,
Был рассеян я частично,
И частично истреблен…
Но, однако, жив вояка,
К кухне — с места, с места — в бой.
Курит, ест и пьет со смаком
На позиции любой.
В этих удивительно простых и емких строках — трагедия отступления летом сорок первого и неистребимый солдатский оптимизм. Но — ни намека на конкретную воинскую часть , где служит боец. Как и положено собирательному образу.
Однако в поэме имеется эпизод выхода Теркина с бойцами из окружения — под Смоленском, через родные места. Стало быть, отступал Теркин по боевому пути 13 армии генерала Ремезова, которая была разделена немецкими ударами на две группировки. Одна была частично разбита и окружена возле Могилева, вторая — на Кричевском направлении. Там вполне можно было трижды угодить к немцам в тыл и трижды — прорваться живым…
В главе «Переправа» нет названия реки, которую форсируют красноармейцы. Но дело явно происходит в холодное время года — река уже частично вскрыта ото льда, который, однако, еще не весь сплыл ниже по течению с ледоходом. Тем не менее, Красная Армия наступает… Значит, речь о зиме-весне 1942 года, о периоде перехвата стратегической инициативы советскими войсками.
Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда,
Кому память, кому слава,
Кому темная вода, —
Ни приметы, ни следа.
Ночью, первым из колонны,
Обломав у края лед,
Погрузился на понтоны.
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошел. Второй за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.
Как плоты, пошли понтоны,
Громыхнул один, другой
Басовым, железным тоном,
Точно крыша под ногой…
…Налегли, гребут, потея,
Управляются с шестом.
А вода ревет правее —
Под подорванным мостом.
Вот уже на середине
Их относит и кружит…
А вода ревет в теснине,
Жухлый лед в куски крошит,
Меж погнутых балок фермы
Бьется в пене и в пыли…
А уж первый взвод, наверно,
Достает шестом земли.
Позади шумит протока,
И кругом — чужая ночь.
И уже он так далеко,
Что ни крикнуть, ни помочь.
И чернеет там зубчатый,
За холодною чертой,
Неподступный, непочатый
Лес над черною водой.
«Переправа, переправа…» Книжная иллюстрация
Эта сцена очень похожа на форсирование реки Волхов в ходе Любанской наступательной операции 7 января — 30 апреля 1942 года. Холод тогда ночами стоял страшный — до начала апреля температура колебалась от тридцатиградусной стужи до «скромных» минус десяти…
Предположим, что это действительно Волхов. А значит, вероятно, что Теркин, сумевший форсировать ледяную реку вплавь, будучи отправленным за подкреплениями, служит в составе стрелковых сил либо 52-й армии, либо… знаменитой Второй ударной армии! Той самой, что была оставлена своим генералом-пораженцем и двумя третями личного состава геройски полегла в боях на Волховском фронте, в Мясном бору. Именно бойцам Второй ударной удалось закрепиться на Волхове первыми, позже реку форсировала и 52-я армия. Переход начали еще по льду, при 40-градусном морозе. А на участке Второй ударной лед был разбит артиллерией — и пришлось использовать плоты и понтоны.
Читатель может возразить: как герой поэмы попал из 13 армии Ремезова в 52-ю или во Вторую ударную? Но во-первых, части Ремезова после отступления подвергались переформированию (вспомните: «Был рассеян я частично и частично — истреблен»!). А во-вторых, Твардовский писал не хроникальную летопись, а поэму…
А это — реальность: саперы РККА наводят переправу весной 1942 года. Обратите внимание на лед в воде.
Читаем далее. Глава «Теркин ранен»:
«Вслед за ротой на опушку
Теркин движется с катушкой,
Разворачивает снасть, —
Приказали делать связь.
Рота головы пригнула.
Снег чернеет от огня.
Теркин крутит; — Тула, Тула!
Тула, слышишь ты меня? »
Вот мы добрались и до воинской специальности нашего героя. Вася — связист стрелкового батальона. Неумелому человеку, рядовому, не «прикажут делать связь»…
Теркин в окопе с товарищами. Рисунок Розы Савиновой
