Герой фильма Кузьма Кузьмич (Юрий Никулин) – одинокий и неприкаянный человек. Был на фронте, награжден боевыми наградами, когда-то работал токарем, но жизнь сложилась так, что, будучи уже человеком немолодым, он остался совсем один. Потеряв во время войны жену, Кузьма Иорданов не работает, пьёт, живёт случайными заработками и совершенно опустился.
Привыкнув к вольной жизни, не хотел идти на завод и стоять у станка от гудка до гудка. Два раза отсидел по 15 суток. В милиции ему сообщили, что он будет лишен московской прописки. Bызвался помочь старушке донести до дома стиральную машину («с лифтом одна цена, без лифта — другая»). Донеся машину почти до квартиры, Кузьма случайно роняет её в лестничный проём, бросается вниз по лестнице, спотыкается, падает…
Очнулся в больнице. Лежит, видит — ко всем больным кто-то приходит, навещает. Грустно Кузьме. Тут он глядит — к нему пришла та самая старушка, которой он разбил машину. Кузьма испугался. Но старушка пришла вовсе не из-за машины. Она просто, из добрых побуждений, решила навестить его. Бабушка рассказывает Кузьме о своей жизни, и случайно рассказала про девушку-сироту Наташу (Инна Гулая) из своей деревни Селиваново. Кузьма решает бросить Москву и поехать туда, выдавая себя за отца Наташи.
Девочка уже выросла, была рада встрече. Она действительно принимает Кузьму за своего отца, и искренне, неподдельно в это верит. Верит так сильно, что под ее влиянием, окруженный теплом, заботой, Кузьма Кузьмич решает бросить свой прошлый образ жизни, меняется и становится полноправным членом общества
Лев Кулиджанов не собирался ставить картину по сценарию Н. Фигуровского.
Когда это произведение обсуждалось на студии имени Горького, режиссёр выступил с самой яростной критикой. Обиженный драматург забрал сценарий, не дав заверения его переделывать. Но буквально через месяц на имя Кулиджанова пришёл пакет. В нём был почти полностью переписанный сценарий. Лев Александрович прочёл его — и сразу же заявил на студии о своём намерении снимать фильм. Так началось творческое содружество Фигуровского и Кулиджанова.
Сценарий привлекал своей лирической задушевностью. Характеры в нём были намечены интересные и своеобразные.
Главный герой Кузьма Кузьмич Иорданов остался без семьи, без друзей, свою профессию слесаря забросил, жил на случайные заработки. Словом, пьяница, прощелыга, ожидающий высылки из Москвы за тунеядство.
Как-то он подрядился помочь старушке доставить из магазина стиральную машину. Он уже втащил агрегат на пятый этаж. И тут машина качнулась и полетела в пролёт лестницы. Кузьма с перепугу бросился по ступенькам вниз, но подвернул ногу и упал…
В больнице его навестила та самая старушка. От неё Иорданов узнал о том, что в селе Селиваново живёт девушка, которая мечтает найти своих родителей, пропавших во время войны. Выйдя из больницы, Кузьма Кузьмич едет в деревню, где живёт эта девушка. Знакомится с Наташей и заявляет, что он её отец.
Так Иорданов оказался в деревне. И в первое время он с полным удовольствием и чистой душой пользуется всеми благами, которыми щедро одаривает его Наташа. Но постепенно в нём пробуждается совесть и он решает открыться в своём обмане. Однако его названная дочка не хочет верить этому признанию. Кузьма Кузьмич так и остаётся с Наташей в роли доброго родителя, правда, заметно «перековавшись»…
Успех картины во многом зависел от выбора исполнителя главной роли. Сначала Кулиджанов подумал о В. Меркурьеве.Великолепный актер, он был тогда в очень хорошей форме; он дал предварительное согласие. Однако через несколько дней, когда директор картины Борис Яковлевич Краковский начал более конкретные переговоры с Меркурьевым, тот выдвинул целый ряд условий, на которые трудно было согласиться. Главное требование: натура должна сниматься под Ленинградом, рядом с его дачей, поскольку ему трудно выехать в экспедицию. Пришлось от Меркурьева отказаться.
Затем прикинул роль на Б. Андреева. Но монументальная фактура актёров не вязалась с обликом того жалкого человечка, который вырисовывался в процессе работы над сценарием.
Начали вновь искать актера. Среди первых кандидатов оказался Юра Никулин. Перед пробами мы пошли с Лёвой в цирк, где Юра выступал вместе с Карандашом. Юра нам очень понравился. По существу, больше конкурентов у него не было. Решено было его утвердить. Кулиджанов решил рискнуть — поручить роль Юрию Никулину. До этого времени он был известен в кино как мастер острокомедийных, фарсовых ролей. И вдруг такая сложная психологическая роль. Самое любопытное, что Кулиджанов ни одной роли Никулина в кино не видел.
На роль Наташи пригласили молодую актрису Инну Гулая. На пробах снималась сцена разговора Кузьмы с Наташей. В павильоне выстроили комнату деревенской избы. Чтобы актёры не просто сидели за столом, а чем-то занимались. Кулиджанов предложил — пусть Наташа ест борщ.
Принесли в павильон кастрюлю горячего борща. Порепетировали. Начали снимать первый дубль. Инна Гулая спокойно, с аппетитом ела борщ.
Второй дубль. Инна съела ещё тарелку борща.
Сняли пять дублей. Гулая съела пять тарелок борща.
Когда удивлённый Юрий Никулин спросил, почему она так много ест, она ответила: «Волнуюсь».
Пробы прошли удачно. Если Никулин принёс с собой помимо абсолютной естественности героя общую трагикомическую интонацию фильма, то Инна Гулая окрасила фильм лиризмом.
Роль Иорданова долго не давалась Никулину. Внешний облик помог ему обрести художник-гримёр Александр Иванов. Сразу решили что Иорданов будет небритым.
Долго искали костюм. Художник по костюмам и режиссёр считали, что шить специально для Кузьмы не нужно.
Он должен выглядеть обшарпанным, помятым. И носить может что-то уже готовое, а то и взятое с чужого плеча. Никак не могли подобрать головной убор. В костюмерной перебрали сотню кепок и фуражек, и ни одна актёру не понравилась. Случайно он заметил в углу маленькую кепочку со сломанным козырьком и примерил её. Это было то, что надо.
Перед началом съёмок Кулиджанов постоянно говорил актёрам: «Старайтесь больше думать о человеке, которого предстоит вам показать. Подумайте, как будет действовать герой в той или иной ситуации».
Съемки начались в Москве с трех эпизодов, которые потом не вошли в фильм. В них более подробно, чем это потом было необходимо в картине, рассказывалось о московской жизни Кузьмы Кузьмича. Пытаясь заработать себе на жизнь, Кузьма Кузьмич отправляется в лес за ландышами, его ужалил шмель, и с опухшей физиономией он идет продавать цветы на рынок. Рыночные торговки накидываются на новоявленного конкурента и устраивают драку, которую разгоняют милиционеры, а Кузьму Кузьмича как зачинщика засаживают на пятнадцать суток. Всю эту историю сняли. Юра играл очень хорошо. Но в окончательную редакцию фильма этот материал не вошел.
Съёмки решили начать с эпизода в мебельном магазине. «Вы побродите по улицам, зайдите в магазины, — советовал Никулину режиссёр, — присмотритесь к людям, похожим на вашего героя. Они встречаются в Москве».
Этот совет актёр выполнил. Ходил около пивных, мебельных магазинов, смотрел, примеривался. О том, что произошло дальше, Юрий Никулин рассказал в своей книге «Почти серьёзно…»:
«Первый съёмочный день проходил в новом мебельном магазине на Ленинском проспекте. Администрация картины договорилась, чтобы в этот день магазин не работал.
Меня загримировали, переодели и привезли на съёмку. Вышел я из машины, смотрю, в дверях стоит человек, как потом я узнал, директор магазина. Неподалёку от него Кулиджанов и оператор картины Гинзбург. Я спокойно направляюсь к дверям, а директор меня останавливает:
— Куда?
— В магазин, — говорю я.
Директор оглядел меня с ног до головы и решительно сказал:
— А ну-ка давай отсюда! Здесь съёмки будут, не мешай.
— Да я артист, снимаюсь.
— Знаем вас, артистов. Я тебя здесь уже пятый день вижу.
Я начал доказывать, что он ошибается. Директор магазина засомневался и спросил у режиссёра и оператора:
— Товарищи, это ваш человек?
Они посмотрели на меня и, не сговариваясь, заявили, что видят меня первый раз в жизни.
Тут директор уже на меня рявкнул:
— А ну давай отсюда! Сейчас старшину позову!
И стал звать милицию. Вокруг начали собираться люди. Только тогда Кулиджанов и Гинзбург, смеясь, его успокоили:
— Это наш человек, наш. Главную роль играет. Пропустите.
Директор от неожиданности ахнул, а потом долго-долго извинялся.
Этот случай меня порадовал. Значит, я уже похож на людей, подобных Кузьме Иорданову».
В самом начале съёмок рабочий материал фильма решили посмотреть в Министерстве культуры СССР. И во время обсуждения один редактор встал и сказал: «Товарищи, что же это получается? Герой картины — тунеядец. Разве такие фильмы нужны нам? Чему мы научим зрителя? Вот мы сейчас смотрели материал. Снято добротно, профессионально. И на мой взгляд, в этом весь ужас, что материал получается хороший. А если материал хороший, следовательно, картина будет впечатлять, и все её идейные недостатки станут более выпуклыми».
Отрывок из фильма «Когда деревья были большими»
И пошли звонки из Главного управления по производству художественных фильмов. Звонил курирующий киностудию редактор Александр Аскольдов […] и высказал свое возмущение по поводу безыдейности сценария. Тем временем группа лихорадочно снимала в Москве и готовилась к выезду на натуру. И вот, когда первые эпизоды были уже сняты, на студию нагрянул редакторский десант во главе с заместителем министра культуры Николаем Николаевичем Даниловым. Потребовали материал фильма в проекционную и вместе с представителями дирекции пошли смотреть. Когда смотрели материал, Данилов смеялся. Все редакторы высказались резко отрицательно и требовали картину закрыть. Совершенно неожиданно Данилов «позволил себе с ними не согласиться», он хвалил Никулина. «Зачем торопиться закрывать, — сказал он, — мне было интересно». Слово начальника — закон.
Все в группе расстроились. Помог заместитель министра культуры СССР Николай Николаевич Данилов. После просмотра он сказал: «А что спорить? Я беседовал с режиссёром. Он считает, что картина получится, и я ему верю. Актёры тоже хорошие. Фильм не может быть вредным. Пусть люди работают».
После выхода картины на экран Юрия Никулина часто спрашивали: «Неужели вы настоящую стиральную машину роняли в пролёт лестницы?» Он отвечал: «Да, настоящую». Купили две машины и вытащили из них моторы. Выбрали на проспекте Мира старый дом. Ассистенты режиссёра обошли все квартиры и предупредили жильцов, чтобы они не пугались грохота. И стиральная машина полетела в пролёт лестницы.
Перед вторым дублем звукооператор потребовал: «Вторую машину кидайте с мотором. Я хочу записать естественный звук».
Когда отсняли московскую натуру, съёмочная группа «Когда деревья были большими» переехала в деревню Мамонтово, что недалеко от Ногинска. А Никулин вместе с цирком отправился на гастроли в Англию. Через полтора месяца он прилетел в Москву. И уже на следующий день выехал в Мамонтово.
Кулиджанов предложил Никулину целый ряд интересных находок. Среди них — как утром, с похмелья, Кузьма умывается.
Просыпается Иорданов и идёт на кухню умыться. Слегка намочив пальцы в воде, промывает ими глаза. Никулин был в восторге: «В этих двух-трех движениях был весь Кузьма Иорданов — вся его натура».
Инна Гулая оказалась достойной партнёршей Юрия Никулина. Её Наташа — нескладная, в стоптанных тапочках на босу ногу, в стареньком платьице — очень далека от кинематографического штампа красоты. Но в этой застенчивой тихой девчонке есть какое-то необъяснимое обаяние чистоты и доброты, которое сразу вызывает к ней искреннюю симпатию.
Группа уехала в экспедицию. Деревня Мамонтово, недалеко от города Глухово Ногинского района, стала главным местом пребывания съемочной группы. Эту деревню очень долго искали, исколесили всё Подмосковье, а увидев, сразу успокоились. Всем нравились и красивая, тихая бутылочно-зеленого цвета река Шерна с заводями и песчаными берегами, и живописно раскинувшаяся на берегу реки деревня, и поля с перелесками, и прекрасные леса, еловые и смешанные.
Коля Фигуровский тоже приехал в деревню Мамонтово и жил в одном доме с нами, на маленькой террасе. Группа была семейная, Юра Никулин привез с собой жену Таню, сына Максима и любимую тещу Марию Петровну. Съемки происходили или в самой деревне, или совсем близко от нее, и дети, несмотря на настоятельные просьбы родителей не ходить на съемочную площадку, просачивались туда. Конечно, главным центром притяжения очень скоро стал Юра Никулин. Его веселый, дружелюбный и очень контактный характер, гитара, всегдашняя спутница досуга, как магнитом, притягивали к нему людей.
Более счастливой экспедиции не было больше в нашей жизни. Более радостной и согласной работы представить себе невозможно. С выбором Юры Никулина на эту роль многое переменилось в концепции сценария. Дело в том, что Юра обладал высшим уровнем артистизма, который присущ хорошему клоуну. Представьте себе на его месте Меркурьева, артиста прекрасного, но отношения его с названой дочерью складывались бы совершенно не так, и играл бы он по-другому, а значит, были бы другие мизансцены, другой диалог. Приход Юры обязывал пересмотреть сценарий и во многом переписать его под него.
Коля Фигуровский, человек чрезвычайно одаренный и чуткий, понял это так же хорошо, как и Лёва, и зажегся этим. Сценарий менялся в процессе съемок, на которых Коля присутствовал непременно. После смены он шел на свою терраску и стучал на машинке, переписывая под актеров и сцену, которую предстояло снимать завтра, и диалог. Предлагал по нескольку вариантов одной реплики.
Не менее важную роль в фильме сыграла Инна Гулая. Если обращаться к определению Феллини, то она тоже по уровню своей одаренности была актриса-клоунесса. Но, в отличие от Юры, Инна была скорее нелюдимой и неконтактной.
Поселили Инну вместе с эпизодницами Людой Чурсиной и Таней Тишурой. Дом их тоже был центром притяжения, особенно для Коли Фигуровского, часто посещавшего девушек, восхищавшегося девичьей притягательностью и талантом Инны, который был ее тяжелым бременем и игом, порабощал и мучил ее и ее близких. Она распространяла беспокойство и дискомфорт, что потом проявилось в семейной драме Инны и Гены Шпаликова. Какая-то в ней была «черная дыра», которую с первого взгляда не угадаешь. Было что-то обманчивое в ее привлекательной внешности, бездонных выразительных глазах. В работе Инна была беспощадна к себе, не боялась быть некрасивой, морщила нос и волочила ноги. В сцене приезда Кузьмы Кузьмича всё это очень выразительно и усиливает драматизм сцены.
После съемок кто-то из группы выговаривал ей: «Как ты некрасиво ходишь в кадре. Ты же героиня». На что она очень грубо возражала: «Вы ничего не понимаете, и лучше вам помолчать». Она была совершенно права. Ей требовалась та самая «клоунада», которую людям, привыкшим к стереотипам, так трудно принять.
Юрий Никулин вспоминал: «Инна заражала своей игрой. С ней удивительно легко работалось. Она отличалась от многих актрис, с которыми мне приходилось встречаться. Как правило, все они были озабочены тем, как получатся на экране. Инна Гулая об этом не думала. Ей было все равно — красивым или некрасивым выйдет её лицо на экране. Её волновала лишь правда внутреннего состояния. Она жила своей ролью».
Именно такая девушка, как Наташа — Гулая, могла помочь Кузьме Кузьмичу изменить его взгляды на жизнь, на людей, на самого себя.
С удивительной психологической точностью сыграна и снята «сцена признания». Иорданов говорит Наташе, что он вовсе не её отец. Но девушка с простодушной логикой обличает его во лжи.
«Наташа. Ну неужели ты думаешь, что я тебе поверю, что ты не мой отец! Когда я как сейчас помню, с тех пор ещё помню.
Кузьма. С каких?
Наташа. С каких. Я же тебе уже говорила, когда ещё деревья были большими».
После этого фильма у кинематографистов изменилось отношение к Никулину. Режиссёр открыл для кино удивительное свойство его таланта: органическое сочетание комедийного и драматического.
Единственное, что не нравилось артисту, так это название картины: длинное, к тому же в театрах шла пьеса «Деревья умирают стоя», и фильм путали со спектаклем. Однажды буфетчица молочного кафе на площади Пушкина, узнав Никулина, крикнула официантке: «Маша, Маша, иди сюда скорее!.. Артист пришёл из картины „Когда деревья, стоя, гнулись“».
Третьим центром притяжения был, конечно, Василий Макарович Шукшин. Он жил в одном доме с Леонидом Куравлевым, там-то и сложился их творческий альянс. Они не только подружились, но были очень нужны друг другу. Первый успех режиссера Шукшина, связанный с фильмом «Живет такой парень», был заложен именно тогда, в их совместном общении и жгучем интересе, возникшем у каждого к одаренности другого.
Вообще, это было плодотворное время. Дело было, пожалуй, не только в атмосфере, сложившейся в нашем объединении. Дело было в тех надеждах, которыми жило общество, надеждах на возрождение, прогресс, благие перемены. Надеждах, может быть, наивных и необоснованных, но все же… «Блажен, кто верует»…
Смысл фильма «Когда деревья были большими» — именно в этих надеждах на лучшее, доброе в жизни и в людях. Почему главный герой вызывал возмущение у редакторов Главка? Потому что он противоречил установкам, принятым еще в сталинские годы.
Герою в кино надлежало быть самым-самым. Полагалось считать, что «советские карлики самые высокие в мире»! И вдруг — жулик-неудачник, самозванец, в конце концов пробудившийся к нравственному существованию. Проблемы нравственности на деклассированные элементы не распространялись. И вдруг такой герой! А ведь именно тогда, когда проходила реабилитация многих и многих тысяч невинно отбывающих свой срок в преисподней сталинских лагерей, сколько вокруг нас появилось людей с изломанной, неудавшейся жизнью, как трудно было им обрести какой-то статус в реальной советской действительности. Как им всем, людям с такой судьбой, и не только им, а всем, пережившим репрессии, не хватало доброты! Как хотелось и Лёве, и Коле Фигуровскому, и Юре Никулину, и всем, кто работал с ними, наполнить этот фильм добротой. И судя по тому что фильм жив по сей день, это удалось».
Во время съемок Кулиджанову и Никулину пришла в голову мысль: поче-му бы в деревню не приехать той самой старухе из Москвы, которая рассказала Кузьме об одинокой девушке? Ведь она-то знает, что Кузьма — не отец Наташи!
— Этот ход нам понравился, — вспоминал Юрий Никулин. — Дописали эту сцену. И вот снимаем, как мой герой входит в избу и вдруг видит ту бабульку. Как же надо реагировать на такую встречу Кузьме? Я проигрывал десятки вариантов… Но все получалось слишком наигранно. Тогда Лев Кулиджанов попросил: «Юра, покажите, как бы вы испугались, если бы работали в цирке клоуном». Цирк — дело знакомое. Через несколько секунд все в павильоне хохотали, смотря, как я показывал испуг. Но и это не годилось для картины. И тогда мы решили: а пусть испуга не будет заметно — Иорданов словно окаменеет.
С картиной связано у меня еще одно воспоминание. Была там сцена, когда я пьяный. На киностудию поехал после представления в цирке — такой усталый, что никак не мог войти в состояние пьяного. И решил: выпью стопочку «для самочувствия». Выпил — и действительно разошелся. Игралось легко. А на экране пьяный не получился — просто дурачок и все. Пришлось переснимать. На этот раз я был абсолютно трезв и сыграл пьяного отлично. Недаром говорят, что, играя, нужно идти от противного!
Фильм Кулиджанова вышел на экраны страны в 1962 году и имел большой успех у публики.
После премьерного показа «Когда деревья были большими» в столичном кинотеатре «Ударник» состоялось обсуждение фильма. На сцену вышел плохо одетый человек и сказал: «Товарищи, помогите мне! Эта картина про меня. Я смотрел и думал: можно же жить иначе! Важно только, чтобы тебя кто-нибудь любил, чтобы ты был кому-нибудь нужен. Ну скажите, где мне найти такую девочку Наташу, чтобы она меня полюбила? Я бы тогда стал совсем другим».
автор: Наталья Фокина
источник: 1001material.ru
