Чачу не хочу!
Поскольку слава о Кикабидзе вот уже почти полтора десятилетия ходила не только по Грузии, но и по всему СССР (она пришла к нему в начале 60-х, когда он начал выступать в ансамбле «Орэра»), в Омала зачастили жители окрестных деревень, которые собственными глазами хотели посмотреть на знаменитость. Причем многие из них приезжали не с пустыми руками, а с бурдюками, где плескались чача (грузинская водка) и вино. Актер, естественно, всячески отказывался от возлияний. Однако и отказывать людям, которые приехали к нему, преодолев не один десяток километров, тоже было неловко. Поэтому он стал мучительно соображать, какую причину придумать для того, чтобы не пить с поклонниками.
Поначалу в голову ничего путного не приходило. К примеру, когда он заикнулся о том, что у него больное сердце (на самом деле сердце было здоровое), ему назидательно ответили: «Чача – лучшее лекарство от сердечных болей». Когда заявил, что завтра ему надо рано вставать, ответственно ответили: «Вино – лучшее средство сохранить энергию». И все же выход Кикабидзе нашел, объявив однажды во всеуслышанье, что у него «мужская болезнь» – триппер. С этого момента местные жители не только перестали сами предлагать ему выпить спиртное, но и следили, чтобы этого не делали приезжие.
Стоит отметить, что Кикабидзе на его родине, случалось, узнавали не все. Один такой эпизод был в Тбилиси, в аэропорту. 25 октября там снимался эпизод с голландскими курами и в перерыве между съемками Кикабидзе и Данелия отправились в ресторан гостиницы «Интурист» перекусить. Причем инициатором этого похода был актер, который на резонный вопрос Данелия: «А пустят?», ответил «Пустят», поскольку был уверен в своей узнаваемости. Но его не узнали (может быть, потому, что у его героя были наклеенные усы).
Более того, возник скандал, когда администратор ресторана послал буфетчицу за милицией, поскольку незваные посетители ни в какую не хотели покидать заведение.
В итоге Кикабидзе взорвался и, воскликнув: «Не нужны нам ваши паршивые сосиски!», первым удалился из ресторана.
Однако, видимо, администратору объяснили, кого именно он не пустил, и спустя несколько минут тот, в сопровождении все той же буфетчицы примчался к съемочной группе с подносами, заваленными деликатесами.
Это не моя корова
Съемки в Омала и соседней деревне Шинако длились больше месяца – до 22 октября. Курьезов во время тех съемок было предостаточно. Например, эпизод с летящей по воздуху коровой (ее привязали к вертолету) снимали следующим образом. Животное одолжили у местной крестьянки, которая единственная согласилась отдать свою корову для такого опасного трюка. Однако оператор фильма заявил, что корова не подходит – она белого цвета и на фоне неба будет видна в кадре нечетко.
Что делать? Думали недолго. Ктото из киношников предложил… слегка подкрасить животное в темный цвет. Сказано – сделано. Тут же раздобыли ведро с краской и покрасили корову в нужный цвет.
Правда, когда возвращали бедолагу обратно хозяйке, та подняла скандал: дескать, это не мое животное. В итоге спор разрешили следующим образом: корову отпустили с привязи, дабы она сама нашла дорогу к своему дому.
И та пошла прямиком к своей хозяйке, причем шла километра два, да не одна, а в сопровождении… съемочной группы, участникам которой было жуть как интересно посмотреть – удастся эксперимент или нет. Удался.
А вот еще один случай с животным. По сюжету у Валико должна была быть собака Зарбазан. Исполнителя этой роли предоставила дрессировщица из Москвы, однако Данелия четвероногим актером остался недоволен: он был слишком ухоженным и на деревенского пса никак не тянул. Но однажды, когда Данелия ехал из Омала в аэропорт встречать кого-то из съемочной группы, он увидел на дороге бредущего куда-то пса.
Маленький, лохматый, одно ухо вертикальное, другое – болтается. То, что надо, подумал режиссер, остановил машину и подозвал к себе пса. В итоге Зарбазан не только отснялся в фильме, но и уехал со съемочной группой в Москву, где прописался у директора фильма.
Правда, прожил он там недолго и вскоре умер, так и не сумев привыкнуть к регламентированной столичной жизни. Похоронили его на «Мосфильме», в яблоневом саду, который посадил в 50-х Александр Довженко.
Лезгинка под градусом
В начале ноября съемки продолжились на «Мосфильме». Правда, подвел Фрунзик Мкртчян , которого не отпустили из Еревана театральные дела: он сдавал в театре новый спектакль. Поэтому было решено снимать те кадры, где он не участвует. В частности, тогда была снята сцена, где Валико гоняется по квартире за обидчиком своей сестры Папишвили.
Между тем минула неделя, потом другая, а Мкртчяна все нет. Однако в Москве нет и снега, без которого съемки тоже не могут состояться. В итоге, целую неделю группа находилась в простое.
Наконец, 21 ноября Мкртчян приезжает в Москву, и на следующий день начинаются съемки одной из самых забавных сцен – в зале суда. В начале декабря начинают снимать сцены в гостинице «Россия».
