Михаил Васильевич Водопьянов родился 18.11.1899 года в селе Студёнка Липецкой области, в крестьянской семье. Первоначальное образование — три класса сельской школы. В 1919 году добровольцем вступил в РККА и сразу попал в авиацию, правда, на должность обозного в дивизион воздушных кораблей «Илья Муромец». Там освоил профессию водителя автомобиля. После увольнения в запас какое-то время работал шофером в «Промвоздухе», потом устроился в мастерскую по ремонту самолетных моторов Гражданского Воздушного Флота. Вскоре освоил профессию бортмеханика. И только в 30 лет, закончив Московскую лётно-техническую школу, стал полноценным пилотом. С тех пор почти ко всем его делам и начинаниям можно смело добавлять слова «впервые» и «вопреки».
Осенью 1929 года он первым открыл воздушную линию на остров Сахалин, в 1930 году впервые совершил перелёт Москва — Хабаровск, а с 1931 года работал в лётном отряде газеты «Правда», доставлявшем газетные матрицы в крупнейшие города СССР. Потом летал на авиалиниях Москва — Ленинград, Москва — Иркутск. Семь раз попадал в аварии.
Однажды во время полета на высоте 300 м на АНТ-9 у одного из моторов вместе с носком вала оторвался пропеллер. Внизу — деревня, за ней — овраг. С большим трудом, перелетев избы и овраг, он смог посадить самолет на поле практически неповрежденным.
В другой раз в правом моторе лопнула масляная трубка, и вытекло масло. Водопьянову удалось и на этот раз посадить самолет в поле, но на пробеге одно из колес случайно напоролось на зубья бороны и лопнуло. Самолет встал на нос и загорелся. Пока бортмеханик помогал пассажирам покинуть горящую машину, Водопьянов пытался потушить пожар с помощью огнетушителя. Однако, огонь только разгорался. Увидев, что в фюзеляже остались мешки с почтой и оставленные пассажирами вещи, Водопьянов разбил иллюминатор и стал выбрасывать их наружу, не взирая на подбирающееся пламя. Самолет догорел и рухнул буквально через пару минут после того, как он его покинул.
В феврале 1933 года на Р-5 вместе с бортмехаником Серегиным предпринял попытку совершить первый дальний перелет Москва — Камчатка. Над озером Байкал попал в сильный снегопад и решил вернуться в Иркутск, но при развороте ударился об лед. Серегин погиб сразу, а у Водопьянова от сильного удара разорвало привязные ремни и его выбросило из кабины. Лишь через три часа работники близлежащей железнодорожной станции нашли его, окровавленного и обмороженного. Трое суток он был без сознания. Очнулся в Верхнеудинской больнице. У него было тяжелое сотрясение мозга, несколько глубоких рваных ран на голове, перелом челюсти, выбито семь зубов. Врачи наложили ему на лицо тридцать шесть швов. Пять месяцев Водопьянов лечился в Протезном институте в Москве.
В 1934 году Водопьянов участвовал в спасении экипажа парохода «Челюскин». Об этой легендарной операции написаны книги, сняты кинофильмы. За мужество, проявленное в её ходе, Михаилу Васильевичу было присвоено звание Героя Советского Союза (шестому человеку в истории СССР).
Сообщение о начале Великой Отечественной войны застало Водопьянова в воздухе, когда он выполнял двадцати пяти часовой полет над Карским морем. Приземлившись, он сразу же отправился к начальнику Главсевморпути с рапортом об отправке на фронт. Отказ Шмидта не смутил летчика. Собрав список «желающих на фронт» из числа сотрудников авиаотряда Главсевморпути, Водопьянов на своем гидросамолете ГСТ самовольно улетел в Москву. Посадив машину на Химкинском водохранилище (при подходе к столице ее едва не сбили истребители ПBO), он немедленно направился лично к Сталину и сумел убедить его в том, что место людей из списка — в строевых частях ВВС. Из кабинета Сталина Водопьянов, вышел командиром 81-й авиадивизии. Под его руководством её летчики одними из первых бомбили Берлин еще в 1941 году. Но… получилось не всё гладко…
Из воспоминаний Главного маршала авиации А. Е. Голованова:
«Меня неожиданно вызвали в Москву… Поздоровавшись и не задавая вопросов, Верховный сказал:
— Вот что: есть у нас дивизия, которая летает на Берлин. Командует этой дивизией Водопьянов; что-то у него не ладится. Мы решили назначить вас на эту дивизию. Быстрее вступайте в командование. До свидания.
Тон Сталина, хотя и совершенно спокойный, не допускал никаких вопросов. Я вышел. Что мне делать? О дивизии Водопьянова я услышал впервые. Кто там летает, что там за самолеты, что за люди? Указание Сталина — это приказ, подлежащий немедленному, безоговорочному исполнению….
Вскоре прибыл командующий и сообщил, что я назначен на 81-ю дивизию…
Тяжелые летние происшествия в дивизии требовали тщательного разбора и анализа. Не выяснив причин этих происшествий, продолжать боевую работу было нельзя.
Вот здесь-то и узнал я самую суть. Оказывается, в первой декаде августа командованием ВВС и дивизией было доложено в Ставке о готовности дивизии к боевой работе и нанесению ощутимого удара по Берлину. После этого доклада, в ночь с 8 на 9 августа, под диктовку Сталина одним из членов Государственного Комитета Обороны было написано такое распоряжение:
«Т-щу Водопьянову.
Обязать 81-ю авиадивизию во главе с командиром дивизии т. Водопьяновым с 9.VIII на 10.VIII или в один из следующих дней, в зависимости от условий погоды, произвести налет на Берлин. При налете кроме фугасных бомб обязательно сбросить на Берлин также зажигательные бомбы малого и большого калибра. В случае если моторы начнут сдавать по пути на Берлин, иметь в качестве запасной цели для бомбежки г. Кенигсберг.
И. Сталин 8.8.41″.
На основании этого документа командующий ВВС Жигарев издал приказ, по которому в ночь с 10 на 11 августа был совершен налет на Берлин… 17 августа 1941 года Верховный Главнокомандующий, в присущей ему лаконичной форме анализируя результаты налета 81-й авиадивизии на район Берлина, отметил, что ее первый удар прошел успешно: семь тяжелых кораблей бомбардировали военные объекты противника и сбросили листовки. Однако в процессе подготовки и полета был выявлен ряд существенных недостатков, требующих немедленных исправлений.
Командование дивизии слабо руководило организацией полета, а начальник штаба дивизии полковник Лышенко самоустранился от руководства. В результате плохой увязки маршрута самолеты, летавшие на задание, были обстреляны своими же истребителями и зенитной артиллерией береговой обороны и кораблей. Летно-технический состав, несмотря на длительную подготовку к полету, не в полной мере освоил материальную часть и вооружение. Ряд самолетов потерпел катастрофу при взлете на аэродроме Пушкино. Послужила причиной нескольких вынужденных посадок и работа моторов на кораблях ТБ-7.
В связи с этим Верховный приказал Военному совету ВВС Красной Армии уделить особое внимание подготовке и состоянию 81-й авиадивизии, пополнив ее полки кораблями ТБ-7, самолетами ЕР-2 и ДБ-3, предназначавшимися для систематических ударов по военным объектам глубокого тыла противника.
За личное участие в бомбардировочном налете на район Берлина Сталин объявил благодарность комбригу М.В. Водопьянову, командирам кораблей А.А. Курбану, М.М. Угрюмову, А.И. Панфилову, В.Д. Бидному, В.А. Кубышко и всему личному составу экипажей, распорядился выдать единовременное вознаграждение участникам полета, а лучших из них представить к правительственной награде.
Отдавая должное личным боевым качествам М.В. Водопьянова как летчика — командира корабля, Верховный Главнокомандующий в то же время отметил, что у него нет достаточных навыков и опыта в организаторской работе, необходимых для командования 81-й авиадивизией…
Видимо, Сталин решил, что энтузиазм и личное рвение Водопьянова и его товарищей — дело, конечно, очень хорошее, но все это должно быть подкреплено должной выучкой всего летного состава и надлежащей организацией…
Ознакомление с летным составом 432-го полка и материальной частью показало, что полк в нынешнем его состоянии летать на дальние цели не может и что требуется время для его серьезной подготовки. С этим я и вернулся в штаб дивизии. Ставке доложил, что для организации дальнейших полетов нам нужно три недели. Такой срок был утвержден. Весь командный состав остался на своих местах.
Подходил срок готовности дивизии к боевым действиям, предстоял доклад Сталину и получение боевых задач. Остался один щекотливый и неприятный вопрос. Пригласив к себе Михаила Васильевича, оставшегося не у дел, я спросил, что он намерен делать и что доложить о нем товарищу Сталину. Водопьянов сказал, что просит оставить его в дивизии и дать возможность летать командиром корабля на самолете ТБ-7: «С командованием дело, я вижу, у меня не получается, а летать-то я умею и могу».
На том мы с ним и порешили. Но как решит Верховный?
Накануне назначенного срока боевой работы соединения меня вызвали в Ставку. Я доложил о готовности дивизии, о причинах летных происшествий и стоял, ожидая задания.
— А как с руководством дивизии? — спросил Сталин.
Я доложил соображения, по которым считал нецелесообразным кого-либо заменять, а также изложил и поддержал просьбу Водопьянова.
— Вот как! — Сталин улыбнулся. — Ну, смотрите, вам с народом работать, вы и решайте.
Забегая вперед, должен сказать, что Герой Советского Союза Михаил Васильевич Водопьянов честно и с удивительной энергией выполнял свой долг, летая командиром корабля в звании комбрига».
В 1942 году во время одного из боевых вылетов на бомбардировку Кенигсберга самолет Водопьянова попал в грозу. Из-за сильных грозовых разрядов сгорела антенна, согнулись в дугу стволы пушек, от всех выступающих частей самолета тянулись огненные шлейфы, метра на два-три. Вся машина была окутана пламенем. Личное оружие каждый в таких случаях с себя снимал и клал на пол, на корпус самолета, чтобы патроны не взорвались, потому что грозовой разряд приходится на выступающие части самолета и с них сходит. Самолет стал трудно управляемым. Но все же экипажу удалось отбомбиться…
Зенитная стрельба в районе Кенигсберга велась беспорядочно. Выше пролетали еще какие-то самолеты, но, чьи они, определить было невозможно. Радиосвязи не было. И на этот раз водопьяновский экипаж считали погибшим. Но Водопьянову удалось посадить самолет в городе Коврове.
Это был его последний боевой вылет. Вскоре он попал в катастрофу. Поломал ребра, разбил лицо и четыре месяца лежал в госпитале.
