Война Даниила Гранина

Некоторые считают, что нужно было сдать Ленинград (ведь мы не знали о приказе Гитлера). Я уверен, что делать этого не стоило. По своему моральному состоянию Ленинград был готов стоять до конца. Вот это было действительно героическое состояние населения. Я не знаю, почему Москва получила звание «Город-Герой». 16 октября были позорные минуты для столицы: бегство, копоть летела от… Ну да ладно, не будем об этом. А Ленинград не желал сдаваться. Он был готов на любые жертвы. Его бомбили, обстреливали, но не возникало всеобщего какого-то желания прекратить это ценой сдачи города. Этого не было. И это действительно было какое-то удивительное ощущение. Знаете, Отечественную войну выиграли не герои, ее выиграл солдат, тыл. И я видел, как…

Должен признать, что не мы, а немцы должны были выиграть эту войну. Но я понимаю, почему произошло наоборот. Дело в том, что война эта была несправедливой. Несправедливые войны не выигрывают. Вспомните войну англичан в Афганистане, нашу войну с Финляндией, войну 1812 года… Конечно, этот чисто моральный фактор, не идеологический, его историки как-то не всегда принимают во внимание, потому что он не поддается измерениям. Но это решающий фактор. Мы встретили войну неподготовленными буквально по всем параметрам: у нас не было настоящей связи, была очень слабая авиация (героическая, но слабая), плохие танки. У нас все было героическое, но все очень плохое. Ну что поделаешь?.. А немцы двигались на Ленинград со скоростью 80 км в день. Невиданная скорость наступления! И мы должны были проиграть эту войну. Но случилось чудо. Это, как ни странно, понимают не историки, а церковники. Они воспринимают нашу победу как чудо. Для меня это тоже чудо. Да, огромные потери и все прочее, но выиграли?! А почему они проиграли?

Опять же, некоторые говорят, что война на два фронта была обречена с самого начала (для немцев). Когда мы дождались Второго фронта? Когда сдали Украину, Белоруссию, большую часть России. Мы должны были погибнуть. Но этого не произошло.

Война Даниила ГранинаВладимир Путин и Даниил Гранин

Несколько слов о «Блокадной книге». Как возникла идея? Алесь приехал в Ленинград и стал уговаривать меня написать совместную книгу. Тема блокады его очень заинтересовала. Сам он воевал в Белоруссии. Я говорю ему: «Алесь, я никогда не писал вдвоем». Но он, хитрый, стал меня завлекать: сначала повез к одному блокаднику, потом к другой блокаднице; и то, что они рассказывали, очень меня взволновало. Я думал, что знаю блокаду, поскольку несколько раз получал увольнительную в город. Дойдешь там до Благодатного, до пикетов, а дальше, может, подсядешь, поголосуешь, подъедешь в город. Или пешком даже. Хотя тоже тяжело было. Я знал город. Я приходил к родителям моих школьных товарищей, приносил им что-то из продуктов. Однако я не знал, как люди жили, что творилось в их семьях, на работе. И мы спрашивали у всех: «Почему вы выжили? Вы должны были умереть. Почему вы остались живы?» Выяснялись странные вещи. Спаслись те, кто спасал других, хотя на это спасение нужно было затратить немало калорий. Люди жили в условиях, которые мы там, на фронте, плохо представляли.

Но главное — это душевные трагедии. Вот представьте себе: попал снаряд в квартиру, осколком убило девочку. У матери не было сил похоронить ее. Зима. Она положила ее между окнами и жила с ней до весны, до лета, чтобы потом предать тело земле. То есть были вещи, которые стали для нас откровением. Как это человек мог жить в таких условиях и не расчеловечиться?

Мы опросили около двухсот человек, все записали. Каждый — это целый день работы. Они рыдали, плакали, не хотели рассказывать, а потом все равно рассказывали — хотели освободиться от этой своей памяти. И мы тоже… Алесь заболел, я тоже. Это так не проходит.

Но мы написали эту книгу. И я, конечно, очень доволен. Хотя цензура предложила нам 65 изъятий. Почему? Потому что нельзя было писать о людоедстве, о мародерстве, о том, что в банях мылись вместе мужчины и женщины, потому что только одно отделение можно было топить. Масса вещей… О том, что карточки подделывали…

Перед нами была очень сложная дилемма: или книгу не выпускать вовсе, или уступить требованиям цензуры. Часть изъятий удалось отстоять благодаря тому, что нам очень помогала редакция журнала «Новый мир», где мы печатались. На другую часть нам пришлось согласиться.

Но кое-что мы все же напечатали. Например, мне удалось встретиться с Косыгиным. Это был очень интересный разговор. У меня к нему было много вопросов: как вел себя Жданов, что происходило в Смольном и так далее. Эту главу мне удалось включить в книгу.

источник: diletant.media

AesliB