В кино, в конце 1960-х, Миронов снимался в самых разноплановых ролях: он сыграл Фридриха Энгельса в фильме «Год как жизнь», сержанта Карпухина в «Таинственной стене», Феликса в «Уроке литературы» и, конечно же, Геннадия Казадоева, или Графа, в «Бриллиантовой руке».
«Бриллиантовая рука» мгновенно сделала из Миронова кинокумира. Однако всеобщий любимец публики неоднозначно относился к этой роли. «Мне очень горько и трудно смириться с мыслью, что для зрителей, я это знаю, высшее мое достижение в кино — это фильм «Бриллиантовая рука», — вспоминал позднее Андрей Миронов. — Мне действительно это очень больно».
В «Бриллиантовой руке» впервые на экране раскрылся его уникальный талант, а также обнаружилось, что актер не только удивительно пластичен и подвижен, но еще и неплохо для драматического актера поет. Именно в «Бриллиантовой руке» состоялся дебют Миронова как певца. Л. Гайдай песню «Остров невезения» поначалу в фильм включать не думал, в картине для песни не было места. Но Юрий Никулин посоветовал использовать под песню эпизод на теплоходе. Андрею «его песня» нравилась меньше, чем никулинская «А нам все равно». Он с сожалением говорил: «Вот твою песню, Юра, народ петь будет, а мою — нет». К счастью, после выхода фильма на экраны в 1969 году обе песни мгновенно стали чрезвычайно популярными.
В 1971 году Миронов женился на актрисе своего театра 24-летней Екатерине Градовой, которая впоследствии сыграла радистку Кэт в «Семнадцати мгновениях весны». Е. Градова вспоминает: «Наш брак был заключен по большой любви. Он был коротким, но не все, что коротко, не имеет своих следов и продолжения… Наш брак был увековечен рождением дочери Маши…
Андрей был очень консервативен в браке. Воспитанный в лучших традициях «семейного дела», он не разрешал мне делать макияж, не любил в моих руках бокал вина или сигарету, говорил, что я должна быть «прекрасна, как утро», а мои пальцы максимум чем должны пахнуть — это ягодами и духами. Он меня учил стирать, готовить и убирать так, как это делала его мама. Он был нежным мужем и симпатичным, смешным отцом. Андрей боялся оставаться с маленькой Манечкой наедине. На мой вопрос, почему, отвечал: «Я теряюсь, когда женщина плачет». Очень боялся кормить Машу кашей. Спрашивал, как засунуть ложку в рот: «Что, так и совать?» А потом просил: «Давай лучше ты, а я буду стоять рядом и любоваться ею»…
Несмотря на то, что Миронов стал «кинозвездой» первой величины, у него не появилось высокомерного отношения к людям. Он почему-то продолжал постоянно сомневаться в себе. «Не было ни одной роли (в нашей с ним совместной жизни), — вспоминает Е. Градова, — репетируя которую он бы не говорил: «Меня снимут». И говорил это абсолютно искренне. А когда я его спрашивала: «Тебя? А кем тебя можно заменить?», в ответ он начинал перечислять фамилии своих товарищей по театру, искренне считая, что это может быть другая трактовка, а он уже приелся, заигрался. Это качество меня поражало.
Андрей никогда не сказал ни про одного человека плохого слова. И это я могу оценить только сейчас… В силу молодости, недооценки некоторых ценностей, влияний снаружи мы не смогли сохранить семью. Виню я только себя, потому что женщина должна быть сильнее. Гордость, свойственная обездуховленности, помешала мне мудро увидеть ситуацию, объясняя некоторые сложности семейной жизни особым дарованием своего мужа, его молодостью. Развод не был основан на неприязненных чувствах друг к другу. Скорее всего, он проходил на градусе какого-то сильного собственнического импульса: была затронута самая важная для обоих струна. Мы ждали друг от друга чего-то очень важного… Тут бы остановиться мгновению, оставив любящих наедине: с Богом и с собою. Но жизнь бурлила, предлагая свои варианты, выходы и модели…»
У Градовой были непростые отношения со свекровью — Марией Владимировной Мироновой. «Не было хотя бы дня, чтобы он не позвонил домой три-четыре раза, — вспоминает Е. Градова. — С утра: «Ну как ты, мам? Ладно, я в театре». В два часа, после репетиции — опять звонит. Вечером дома пообедал — и звонит маме. После спектакля каждый вечер цветы ей. Мне это казалось несправедливым. Раздражало, когда на ее выговоры, нравоучения он отвечал полным смирением. Стоит перед ней и кается: «Прости! Свинья я, свинья!» Я не выдерживала: «Вы не представляете, как он вас любит! Он меня учит стирать, убирать, готовить, как вы!»
За 1970-е годы Миронов сыграл на сцене Театра сатиры десять новых ролей, наиболее значительными из которых были: Хлестаков в «Ревизоре», колхозник Швед в «Таблетке под язык», муж в «Маленьких комедиях большого дома» (это первый спектакль, в котором Миронов выступил не только как актер, но и как режиссер-постановщик), Олег Баян в «Клопе», Чацкий в «Горе от ума», Леня Шиндин в «Мы, нижеподписавшиеся». В спектакле, поставленном на Малой сцене Театра на Малой Бронной, он сыграл Дон Жуана в «Продолжении Дон Жуана». Осенью 1979 года состоялась премьера второго спектакля, поставленного Мироновым как режиссером, — «Феномены».
За 1970-е годы Андрей Миронов снялся в 15 художественных и телевизионных фильмах. В дуэте с О. Табаковым Миронов снялся в фильме В. Бочкова «Достояние республики», картина вышла на экраны в 1972 году и имела огромный зрительский успех. А «Песенка о шпаге» из этого фильма мгновенно стала популярной и вышла на миньоне.
В 1971 году Миронов вновь снялся в эпизодической роли у Э. Рязанова в его фильме «Старики-разбойники». А в 1973 году Рязанов пригласил Миронова в картину «Невероятные приключения итальянцев в России» на роль лейтенанта уголовного розыска. Большинство рискованных трюков в картине Миронов выполнял сам, без дублера. Он сам спускался из окна на 6-м этаже гостиницы «Астория» в Ленинграде, держась руками за ковровую дорожку. Сам висел над Невой, ухватившись за края разведенного моста на высоте двадцатиэтажного дома, и под ним внизу проплывал пароход. Он без дублера снимался и в эпизодах со львом Кингом. Этот лев хоть и считался дрессированным, но характер имел строптивый. Поднявшись на задние лапы, он оцарапал спину итальянскому актеру Нинетто Даволи. Миронов три дубля отыграл со львом, сталкиваясь с ним нос к носу. Через несколько месяцев после съемок Кинг напал на своих хозяев, и его пристрелили.
Фильм «Невероятные приключения итальянцев в России» вышел на экраны страны в 1974 году и имел большой зрительский успех. В этом же году Миронову наконец-то было присвоено звание Заслуженного артиста РСФСР.
В 1975 году Э. Рязанов приступил к съемкам «Иронии судьбы». На роль Ипполита он решил попробовать Миронова. Но, прочитав сценарий, Миронов от этой роли отказался. «Не хочу в который раз играть отрицательную роль! — объяснил Миронов. — Эльдар Александрович, дайте мне лучше роль Жени Лукашина». И Рязанов, естественно, не смог ему отказать. Начались кинопробы. Партнершей Миронова по кинопробам была Л. Гурченко. Но и Гурченко, и Миронов Рязанова не убедили. Миронов мог бы согласиться на роль Ипполита, которая ему предлагалась, но, видимо, обидевшись на Рязанова, он вообще отказался участвовать в фильме. Через четыре года Миронов все же примирился с Рязановым и участвовал в его новой картине «О бедном гусаре замолвите слово» — он читал текст от автора и исполнил в фильме две песни.
В 1970-е годы Миронов блистал в целом ряде замечательных телевизионных фильмов, которые всем хорошо известны: в 1974 году — в телефильме «Лев Гурыч Синичкин»(режиссер А. Белинский); в 1975-м — в «Соломенной шляпке», в 1976-м — в «Небесных ласточках» (режиссер обоих фильмов Л. Квинихидзе); в 1977-м году — в «Двенадцати стульях»; в 1978-м — в «Обыкновенном чуде» (режиссер обоих фильмов М. Захаров); в 1979-м году — в телефильме «Трое в лодке, не считая собаки» (режиссер Н. Бирман).
Однако отношения Миронова с женой Е. Градовой быстро охлаждались и в конце концов привели к разводу.
В 1974 году Миронов вновь женится на 33-летней актрисе Центрального Театра Советской Армии Ларисе Голубкиной, которая к тому времени была уже известной актрисой театра и кино. Слава к Голубкиной пришла в 1962 году, когда она была еще студенткой ГИТИСа, — в том году вышел фильм Э. Рязанова «Гусарская баллада», где Голубкина сыграла роль Шурочки Азаровой. В 1964 году она окончила институт и была принята в труппу ЦТСА. В 1960-х — начале 1970-х годов она сыграла в таких популярных фильмах, как «Дайте жалобную книгу» (1965), «Сказка о царе Салтане» (1966), «Освобождение» (1970-1972).
Л. Голубкина вспоминает: «Я была мамина дочка. Когда стала актрисой, то атмосферу вокруг меня создавали окружающие. Что ты ощущала, ничего не значило. Ползли слухи. Могли, к примеру, сказать: она пьющая и гулящая. А я никогда не пила и девицей была довольно долго. И чем больше вокруг меня было таких разговоров, тем больше я пряталась в свой дом, как улитка. Не тянулась к людям… Я приводила себя в состояние похлеще монашеского. Ведь родителям надо было доказывать, что ты не гулящая, «как все артисты»…
Я была очень инфантильной девушкой. И в профессии, кстати, тоже. Я в первый период не могла с партнером на съемках даже поцеловаться. Дико стеснялась! Если мне предлагали такие роли — отказывалась. Когда в эпопее «Освобождение» должна была сниматься обнаженной, со мной случилась истерика. И не снялась…
Были у меня в тот период какие-то страсти, но быстро уходили в песок. А когда мне мужчины делали предложение, я отказывалась, думая, что брак меня сразу привяжет к дому».
Все же в начале 1970-х Голубкина вышла замуж, а в 1974 году родила дочь Машу. Но этот брак продлился недолго.
Вскоре в жизни Голубкиной вновь появился Андрей Миронов. «Андрей дарил мне корзины цветов еще в институте, — вспоминает Л. Голубкина. — Он мне делал предложение четыре раза на протяжении десяти лет. А я говорила: «Нет!» Потому что не хотела замуж. Я ему говорила: «Зачем мы женимся? Я тебя не люблю, ты меня не любишь». Он говорил: «Потом полюбим. Вот поженимся и полюбим». И он добился своего… Я вышла за Андрюшу, когда мне было уже за тридцать, но я считаю, что это мой первый брак. Все, что происходило до этого, — просто несерьезно. А тень первой жены Андрея над нами не витала…» После женитьбы Миронов удочерил дочку Голубкиной и стал отцом Маши Мироновой и Маши Голубкиной.
